– Минуточку, – сказала она. – За ним один должок.
– Ну тебя с твоими должками, Ирина, – раздраженно буркнул Монах. – Разбирайся с ними в нерабочее время.
– Без меня вы бы так легко его не поймали, – обиженно протянула девушка. – Так что, пойди ух мне навстречу, милый. Я задержу вас на минуту. – Она умышленно позволила акценту заползти в ее интонации, да и лицо ее слегка изменилось. Она уже не казалась больше той длинноногой симпатичной веселой американской мисс, которая предстала предо мной на пляже всего несколько дней назад. Она сейчас делала на этом особый упор. Ей хотелось, чтобы я оценил искусство, с которым она провела меня. Что ж, проявление темперамента весьма типично для нашей профессии.
– Мистер Хелм, – обратилась она ко мне.
– Значит, вот она, Ирина из Москвы, – отозвался я.
– Из Москвы и еще кое-откуда.
– Фрэнсис и его ребята об этом не знали.
– Эти глупые пацифисты! Самые настоящие овцы.
– Которых вы и отвели на бойню мистера Монаха.
– Именно. Причем овцы, официально числящиеся американскими агентами. Завтра всплывет все – и их антивоенные убеждения, и их двусмысленный статус. И про вас тоже завтра все станет известно. Вы, конечно, проявили изобретательность, прикинувшись человеком тех же убеждений. Решили небось, что они вам доверятся. Так, собственно, и случилось, но это только пошло нам на пользу. После того как ваш труп найдут на катере, где будет также обнаружено очень странное оборудование, что, по-вашему, будут говорить о вас? Ведь станет известно, что у вас возникли неприятности с начальством по поводу отношения к войне в Азии.
– Вот, значит, как? Очень хитро, Ирина, – сказал я.
– Еще бы. Как вы думаете, на кого ляжет вина за гибель молодых американских солдат? Сначала мы хотели использовать Нагуки, но потом оказалось, что к нам собираетесь вы. Это нас устраивало гораздо больше. Вы, наверное, очень гордитесь тем, как ловко пробрались к нам на К., мистер Хелм? Но кто рассказал вам о К.? Я. Мы ждали вас с нетерпением. Мы смеялись над вашими дурацкими попытками ввести нас в заблуждение. Мы терпеливо ждали, когда же вы наконец к нам пожалуете. – Она улыбнулась с молодой снисходительностью. – Конечно, вы проявили известную лихость, когда разделались с нашими людьми на Мауи, но результат тот же самый. Вы в наших руках.
– Ладно, – нетерпеливо заговорил Монах. – Если ты что-то хочешь сказать ему еще, говори скорее.
– Но ведь именно от вас узнали в Вашингтоне о готовящейся операции, – напомнил я девушке.
– Правильно. Нам хотелось, чтобы овечки были собраны в нужное время и в нужном месте. Нам хотелось, чтобы Вашингтон прислал человека для расследования, которого мы бы могли использовать в своих целях. Например, Нагуки, а лучше всего вас. Тем более, что у Монаха имелись кое-какие личные соображения предпочесть вас.
– Ладно, ладно, Ирина, – встрял Монах. – Делу время.
– И последнее. – Она подошла ко мне еще на шаг. – Помните, мистер Хелм, отель в Гонолулу и человека, которому стало смешно?
– Конечно, – ухмыльнулся я. – Вы действительно выглядели уморительно без одежды, но с надеждой. Что вас трахнут.
Она размахнулась и ударила меня по голове. Рукояткой моего же револьвера. Удар получился сильным, и какое-то время я ничего не видел, только полосы света и мрака. Когда я снова обрел возможность видеть, она по-прежнему стояла там же. Затем она поджала свои очаровательные юные губки и плюнула. Бросив мой револьвер Монаху, она повернулась и зашагала прочь. Торжественность ухода слегка портили запачканные на сиденье джинсы.
Я коснулся рукой над ухом – на пальцах показалась кровь. Да, оставалось сожалеть, что она не ограничилась плевком. Насколько мне известно, ни один человек не пострадал серьезно от слюны.
– Оскорбленная женщина, – усмехнулся Монах.
– Именно, – кисло согласился я и послушно двинулся по тропинке вслед за блондинкой. Голова у меня раскалывалась, и я подумал, что. вызывать к себе повышенное внимание противника с целью предоставления свободы союзникам, не всегда таковыми на деле являющимися, занятие более чем утомительное. Но я напомнил себе, что если я не перестану вызывать их постоянный гнев, то они, чего доброго, оставят меня в покое и пошлют кого-то уничтожить лодку, а может, и похоронить Изобел.
Я подумал, как там поживает Изобел, как справляется со своей раной – если вообще жива, и тут же совершенно выкинул ее из головы. Я не очень верю в разные штучки экстрасенсов, но все же порой мне кажется, что если очень сильно думать о ком-то или чем-то, то другие тоже начинают думать об этом же. Кроме того, у меня хватало и собственных забот.
Я сказал, что мы двинулись по тропинке, потому что это был самый естественный маршрут по берегу, но дорога наша ничего общего не имела с ухоженными парковыми аллеями. Приходилось то и дело перебираться через камни и расселины, и хотя это не совсем располагало к разговору, я все же бросил через плечо:
– А что это за К.?
Монаху явно надоело выслушивать в свой адрес оскорбления, а потому он довольно охотно откликнулся.
– Ты же знаешь эти гавайские названия. Это бухта Какананука. Попробуй повтори это двадцать раз на дню. Опять же К. звучит таинственней, и никто не поймет, где искать ее на карте. Чем больше меда, тем легче заманить медведя. А ты, Эрик, прямо скажем, угодил в нашу западню.
– Что поделаешь. – Помолчав, я добавил не без уважения в голосе: – А ты ловкий дипломат. Как это тебе удалось заставить работать на себя и Москву, и Пекин. Учитывая их теперешние отношения, это не так-то просто.
– Почему ты думаешь, что они работают сообща, дружище? – хмыкнул Монах. – Кто-то из них, может, так и считает, но…
Он осекся, ибо впереди мы услышали два револьверных выстрела. Монах выругался.
– Дьявол, это револьвер тридцать восьмого калибра. Если эта стерва опять пустила в ход… Стой здесь, Эрик. Руки за спину.
Я послушался. Монах что-то сказал своим подручным, и один из них достал веревку, которую Монах попробовал на крепость, а затем связал мне запястья.
– Эти ребята доставят тебя куда надо, – сказал он. – Живым или мертвым. Я бы, конечно, не стал тебя трогать до завтрашнего утра, но состояние трупа в общем-то не так уж важно. Труп не обязательно должен быть свеженький. Короче, Эрик, если хочешь помереть сейчас, сделай одно лишнее движение, и ребята будут рады постараться. Я увижу тебя в лагере. А вот увидишь ли меня ты, будет зависеть от тебя.
Протиснувшись мимо меня, он бросился бегом в тропические заросли. Затем один из конвоиров пихнул меня в спину, и мы двинулись дальше, уже гораздо медленней. Было трудно идти со связанными руками, и я одновременно старался не споткнуться и внимательно озирал окрестности. Как сказала Джилл – или Ирина, – К. была за следующим утесом. Впрочем, вся ее информация страдала от недостатка достоверности.
Внезапно мы вышли из джунглей в рощицу киаве, под которыми располагались защитного цвета палатки, невидимые ни с моря, ни с воздуха. Полог ближайшей из них был откинут, и я увидел внутри радиоаппаратуру. Там, где кончалась роща, начинались трава и песчаные дюны.
Я стал смотреть, где катера, и сначала их не заметил. Затем я увидел их в джунглях слева, там, где залив исчезал в густой зелени. Часть кустов была подрезана, чтобы дать место для двух белых катеров.
У края зарослей стояли Монах, Ирина, два смуглолицых гавайца, похожих на тех, что конвоировали меня, а также плотный человек в белом, но запачканном костюме. Еще один человек, тоже в белом, лежал на земле. Похоже, он был мертв.
У плотного человека было круглое восточное лицо с узкими глазами.
Когда мы подошли, я услышал, как Ирина говорила Монаху:
– Учти, они пытались пробраться мимо часовых. Когда я подбежала, вон тот вытащил пистолет. Он хотел выстрелить, ну, и я, естественно, решила его опередить.
У плотного человека было круглое восточное лицо и раскосые глаза, теперь и вовсе превратившиеся в щелочки. Голос у него был мягкий, и слова он выговаривал очень тщательно.
– Полагаю, я должен получить объяснение, мистер Рат. Мы отправились в последний раз осмотреть оборудование, наше оборудование. И попали в руки грубиянов. Мой коллега убит этой буйной молодой особой. Это был очень ценный работник. Мое начальство будет весьма недовольно. Как мне прикажете доложить им о случившемся?
Это был настоящий мужчина. Он оказался в трудном положении, в высшей степени трудном, но лицо его сохраняло спокойствие. Он не тратил лишние силы и время на выражение неудовольствия. Он обсуждал случившееся так, словно речь шла о дефектной схеме, а не о мертвом коллеге.
– Итак, мистер Рат? – обратился он к Монаху. Вид у него был мрачный.
– Мне очень неловко, мистер Су, – отозвался Монах. – Я очень сожалею. Произошло нелепое недоразумение. Просто ошибка. Вы сказали, что ваша работа окончена, и я приказал убрать катера подальше, чтобы никто ничего с ними не сделал. Эти люди всего лишь выполняют приказ. Им не положено думать. Вы меня понимаете? Им невдомек, что вы имеете право приходить и уходить, когда сочтете нужным. А мисс Дарнли – она еще слитком молода… И к тому же мало кому хочется получить пулю. Почему у вашего товарища оказался пистолет, мистер Су? Я же говорил вам, что мы сами решаем все проблемы безопасности.
