– Ошибаешься, Микулка, Информация в этой книге весьма устарела. Ни одному правительству она не нужна. Это старые материалы.
– Тогда чего вам так приспичило ее вернуть? – вмешался Сомон.
– Она представляет для меня ценность чисто сентиментальную, – сказал Смит. Он повернулся к Микулке спиной. – Во всяком случае учти, ни один иностранный агент не станет платить тебе за нее, чтобы потом еще отпустить на все четыре стороны. Так что ты увяз по макушку, сын мой.
– Да вы понятия не имеете, о чем тут болтаете! – взорвался Микулка.
– Прошу прощения, но я прекрасно знаю, – ответил Смит. – Во-первых, я знаю, что ты – дешевая пустышка и числишься на учете в полиции.
– Эй, минутку...
Смит резким взмахом руки заставил его замолчать.
– Ни одна разведка в мире не позволит тебе и пяти минут прожить после того, как купит у тебя этот документ. Если они вообще купят его. Неужели до тебя не доходит? Тебя убьют. Можешь быть уверен.
Сигарета небрежно свисала с губ Микулки, но его кадык нервно дергался. Микулка перепугался.
Вот и славненько, подумал Смит. Молодой человек ничего не знает. Ему очевидно даже не приходило в голову, что правительство Соединенных Штатов было бы также заинтересовано получить телефонную книгу, как и любое иностранное. Он просто украл ее, ничего хорошенько не продумав. Но одну великую истину Смит ему все-таки открыл. Ни один мало-мальски стоящий агент, заполучив кодированную адресную книгу, не позволил бы Микулке или Сомону прожить больше пяти минут.
– Время решать, – сказал Смит. – Ты берешь деньги или нет? Мне еще надо успеть на самолет.
Микулка заколебался было, но потом сделал знак Сомону подойти поближе. Не отрывая глаз от Смита, они быстро пошептались друг с другом.
Директору КЮРЕ не надо было слышать их разговор, чтобы знать его содержание. Они продадут ему книгу, возьмут деньги, а потом убьют его и перепродадут книгу другому покупателю. Именно так подобные дела делаются в кино, и такова логика вора – брать и снова брать. Воры всегда думают только как воры, но тренированные агенты – отнюдь.
– Да или нет? – Смит захлопнул чемоданчик.
Когда он это делал, его большой палец отломил маленький кусочек черного металла от правой защелки.
– Пять минут, – предложил Смит.
– Предположим, нам требуется больше времени? – заявил Микулка.
В глазах его явно читалась насмешка.
– Боюсь, ваше время закончилось.
Микулка и Сомон обменялись взглядами. Микулка извлек из-под кровати потрепанную адресную книгу, переплетенную в черную кожу, и швырнул ее Смиту.
– Ну, если кончилось, то кончилось, – вздохнул он с фальшивой ухмылкой.
Смит вежливо кивнул, потом взял со стола свой пистолет. Микулка тоже поспешил ухватиться за «кольт». Снова противостояние.
– Я думаю, что мне стоит пересчитать эти деньги, – сказал Микулка. – Сто тысяч, вы сказали?
– Точно. Сосчитайте, – сказал Смит. – Я подожду снаружи. С книгой.
Четыре минуты.
Он засунул книгу в карман пиджака и, пятясь, вышел из хижины. Он знал, что эти парни – трусы, и будут ждать, пока он повернется к ним спиной. Он рассчитывал на то, что они попытаются убить его, укрывшись за стенами хижины.
Выходя, Смит заметил, как следили за ним оба парня. На их лицах застыло удовлетворенное выражение грабителя, застигнувшего пожилую даму на пустынной улице.
Микулка сел за стол, открыл чемодан и принялся ворошить деньги.
Смит пятясь отошел ярдов на двадцать от хижины и остановился, разглядывая ветхое строение.
Тридцать секунд. Он начал обратный счет.
Услышал, как внутри кто-то передвигается.
Пятнадцать секунд.
Четырнадцать. Тринадцать. Двенадцать...
– Тут все, – донесся из дома голос Микулки.
– Хорошо. Тогда до свидания! – крикнул и ответ Смит.
Три секунды.
Он повернулся спиной к хижине, теперь его спина представляла собой прекрасную мишень. А потом кинулся на землю за долю секунды до того, как между деревьев прокатился звук пистолетного выстрела. Он откатился под прикрытие изъеденного термитами ствола, лежавшего на земле.
А потом раздался другой звук.
Взрыв сорвал крышу с хижины, дождем обрушились на лес сверкающие оранжевыми искрами полоски металла. Кольцевая стена из земли и гнилой древесины вознеслась вверх, потом рухнула вниз. Смит прикрыл голову. Сыпавшиеся сверху камни больно били его по спине, но он не шевелился. Над головой визгливо заорали сотни тропических птиц, бамбуковые стволы падали и ломались, как зубочистки.
А потом снова наступила тишина.
Смит стряхнул с себя грязь и подошел к развалинам хижины. Микулка лежал на обломках лицом вверх. Черты его стали неузнаваемы. Глаз не было, руки, похоже, разодрало взрывом в клочки. Видимо, даже целясь в Смита, он не выпускал из рук чемоданчика с деньгами. Тело Сомона было развалено на три жирных куска.
Среди пыли и дыма порхал клочок бумаги. Смит поймал его. Это был кусочек фальшивой двадцатидолларовой купюры, пять тысяч таких купюр принес Смит во взорвавшемся чемоданчике.
Смит чувствовал текстуру двадцатидолларовой бумажки. Хорошая подделка.
Неподалеку тлело несколько маленьких костерков. Смит раздул один из них, а когда пламя разгорелось достаточно сильно, вынул из кармана телефонную книгу и швырнул ее в огонь. Смит подождал, пока от книги не осталось ничего, кроме белесого пепла.
Потом растоптал пепел и ушел.
Вернувшись в Сан-Хуан, он зашел в контору Западного Союза и послал телеграмму миссис Эйлин Микулка на адрес санатория Фолкрофт, Рай, штат Нью-Йорк.
ДОРОГАЯ МАМА ПРОСТИ ЧТО ДОСТАВИЛ ТЕБЕ СТОЛЬКО ГОРЯ ТЧК СЕГОДНЯ ОТПЛЫВАЮ НА ТОРГОВОМ КОРАБЛЕ КОТОРЫЙ НАПРАВЛЯЕТСЯ К ЮЖНЫМ ОСТРОВАМ ТИХОГО ОКЕАНА ТЧК НАЗАД НЕ ВЕРНУСЬ ТЧК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ТЧК КИНЕН.
Ровно тридцать слов. Смит всегда думал о таких вещах.
Валдрон Перривезер III легким широким шагом вошел в кабинет Дары Вортингтон в лабораторном комплексе МОЗСХО и вручил ей свою визитную карточку.
– Я должен встретиться с доктором Римо и доктором Чиуном, – сказал он.
– Очень сожалею, мистер Перивинкль, но сейчас это невозможно, – ответила Дара, возвращая ему карточку.
– Перривезер, а не Перивинкль, ты, яйцекладущая, – зло поправил он. – Ты должна была слышать обо мне.
– Как вы меня назвали?
– Я назвал тебя яйцекладущей.
– Я знаю, кто вы! – вдруг сорвалась Дара. – Вы – тот самый ненормальный, который всегда находит оправдание для совершенного насилия.
– А твое место в гнезде, – отрезал Перривезер. – Немедленно вызови сюда этих двух ученых.
– Вы самый грубый...
– В гнезде с апельсиновыми шкурками и кофейной гущей на дне. Делай, что тебе велено, вызови их.
Дара нажала кнопку интеркома, и ее голос прозвучал по всему лабораторному комплексу.
– Я полагаю, что службе безопасности следует заняться вами, мистер Перривезер. Вы понимаете? Службе безопасности.
– Я не намерен ничего обсуждать с самкой. Вызовите ваших ученых.
В главной лаборатории Римо услышал голос Дары.
– Служба безопасности, – сказал он. – По-моему, это о нас речь.
Чиун встал из позы лотоса, в которой восседал на одном из лабораторных столов.
– Самое время, – буркнул он. – Неудивительно, что ученым постоянно дают какие-то награды. Они достойны медалей за свою способность терпеливо сносить смертельную скуку.
– Я думаю, некоторые из них не только восседают на столах, но и еще кое-чем занимаются, – ответил ему Римо.
– Если бы их, подобно мне, приводили в отчаяние неблагодарные ученики, то они давно бы оказались под столами, а не на них, – ответствовал Чиун.
– Почему бы нам не пойти узнать, что хочет Дара? – поинтересовался Римо.
– Если тебе угодно. Только если вы двое начнете шумно совокупляться в ее кабинете, я не уверен, что смогу держать себя в руках.
– Постараюсь в дальнейшем проделывать это потише, папочка.
– Посмотрим, как тебе это удастся.
– А, доктор Римо и доктор Чиун, – произнес Перривезер.
Он протянул свою карточку Римо, который даже не обратил на нее внимания. Он перебросил ее на ладонь Чиуна. И Чиун порвал карточку.
– В чем дело, Дара? – спросил Римо.
– Вот этот субъект назвал меня яйцекладущей.
Чиун хихикнул.
– Яйцекладущая, – фыркнул он. – Что за прелестное наименование для белой женщины.
Дара гневно вскинула руки вверх и выскочила из кабинета.
– Я Чиун, – сообщил кореец Перривезеру, слегка кивнув ему в знак приветствия.
– А вы, должно быть, доктор Римо? – спросил Перривезер.
– Достаточно и просто Римо.
Перривезер протянул Римо руку, но тот ее вроде бы не заметил. Перривезер окинул молодого человека быстрым оценивающим взглядом, от которого не ускользнули широкие запястья Римо. Этот парень мало похож на ученого. Скорее на охранника, видимо, призванного защищать старца-азиата. Перривезер невольно усмехнулся. Он подумал, что доктор Ревитс, сумей он заговорить, мог бы им сказать пару слов о пригодности охранников.
