— Я просто… — мысли метались, как сумасшедшие, но не находилось ни одной внятной, чтобы оправдать своё появление среди ночи. — Забыла сказать, я сегодня твою Ларису видела! И она разговаривала с тем типом, который тогда, на остановке, помнишь?
Игнат осушил свой бокал и тут же налив ещё, уставился на меня непроницаемым взглядом.
— Помнишь? — окончательно смутилась я. — Ну тогда…
— Ты что-то путаешь.
— Нет! Я своими глазами его видела!
— Обозналась.
— Да нет же! Я же не дурочка какая-нибудь, чтобы…
Растерянно замолчала. Наверное, я не просто чувствовала себя глупо, но и выглядела так же. Что он обо мне думает? Что я сочинила дурацкий предлог, чтобы зайти? Ночь, винишко, коротенький халатик… Красноречиво, да. Особенно после моих загрёбов в степи.
Залпом выпила вино. Действительно вкусное, даже жаль, что встаёт поперёк горла.
— Ещё налить?
— Нет, я лучше пойду.
— Да, давай, — не стал удерживать Игнат. — И завтра нужно будет переподписать трудовое соглашение.
— Зачем?
— Ну тебе же, вроде, опять нужны деньги?
— Нужны, — смутилась я. — А что, снова можно будет авансом?
— Посмотрим. За месяц точно что-нибудь придумаем, но Коломоец хочет гарантий, что ты не сольёшься, получив свои две сотни косых.
Щёки мгновенно вспыхнули.
— Что за бред! Я что дала повод так думать?
— Не злись, это просто бизнес. По новому соглашению, ты не сможешь уволиться раньше осени.
— Да я и не собиралась!
— Ну и отлично. Тогда просто иди спать.
Как же мне было стыдно! Прямо сейчас хотелось одного — бросить всё к чертям и сбежать. Забыть, не касаться всего этого больше. Не видеть больше Гордеева, не гадать, что он обо мне подумает, как выгляжу в его глазах. Но в то же время где-то в животе сворачивался радостный тёплый узел: «Аж до осени! Ещё почти два месяца!»
— А кстати! — заминая неловкую паузу, «вспомнила» я. — Кто у них родился-то?
— У кого?
— Ну у друга твоего бывшего и той девушки. Твоей. Бывшей.
По лицу Гордеева расползлась странная улыбочка.
— Да я особо не интересовался. Но, судя по имени — пацан.
Глава 19
Мои боссы уехали куда-то ещё утром, а я, получается, снова оказалась им не нужна. Мне даже распоряжение сидеть в офисе передала Таня, а не Гордеев лично. Но ближе к вечеру я неожиданно получила от него сообщение: «Зайди в номер 416. Сейчас»
Дверь мне открыл незнакомый мужчина. Увидев его, я глупо замерла на пороге — мало того, что это был не Гордеев, так ещё и выглядел он как самый настоящий доктор Айболит. Ну разве что без белого халата и колпака, но в остальном — и седая бородка клинышком, и круглые очки и даже обрамлённая непослушными вихрами лысина на макушке — всё в точку!
— А, Зореслава, — улыбнулся он, — быстро вы. Проходите!
Я немного замялась, но послушалась. Айболит вызывал доверие с первого взгляда.
— Будем знакомы. Меня зовут Иван Иванович, я в некотором смысле эм-м… коллега Игната Гордеева. Да вы проходите, проходите!
Я вошла, осмотрелась: действительно, как и говорила Нина, обычный двухкомнатный номер повышенной комфортности. С большим телеком и выходом на лоджию. Ничего особенного.
— Это я отправил вам сообщение, — показал мне Иван Иванович телефон Игната. — Надеюсь, вы не обидитесь?
Смотрел поверх очков и улыбался. Взгляд такой мягкий, тёплый, как и положено доброму доктору Айболиту, но у меня аж где-то между лопаток зачесалось от того, насколько глубоко он проникал. Насквозь. При этом, как ни странно, дискомфорта это не вызывало, даже наоборот — ещё большее расположение и потребность довериться.
— Это очень хорошо, что вы пришли так скоро! Мне нужна ваша помощь, а Игнат сказал, что в случае чего вам можно довериться.
Я смущённо улыбнулась:
— Ну не знаю… Постараюсь.
— Дело в том, что Игнат периодически проходит эм-м… разного рода тестирования. По работе, понимаете? И от вас не потребуется ничего особенного, кроме того, что нужно будет сохранить происходящее в строгой тайне.
Я с готовностью закивала:
— Да, конечно! Я никому не расскажу!
— Прекрасно! Теперь я вижу, что он не зря вам доверяет. Кстати, он там, — Айболит кивнул на закрытую дверь спальни. — И он… в не вполне вменяемом состоянии.
Встретились взглядами. Тревожно кольнуло в груди.
— Не надо бояться, — тут же успокоил он меня, словно эта тревога вспыхнула над моей головой сигнальной лампочкой, — ему ничего не угрожает. — Пауза, пытливый взгляд. — Вы знаете, что такое амитал-натрий?
Я заторможенно мотнула головой, но что-то подсказывало, что ничего хорошего.
— Так называемая «сыворотка правды». Препарат, которым развязывают язык киношным шпионам. И не только киношным.
Я кивнула, хотя всё равно ничего не поняла.
— Игнат периодически тестируется на устойчивость к подобного рода веществам. Для этого есть контрольный список вопросов, которые просто нужно задать и зафиксировать его ответы и реакции. Процедура недолгая, но крайне важная, а я, как назло, разбил единственную ампулу антидота. Мне нужно срочно за ним съездить, но тогда время будет упущено. И раз уж основной препарат уже введён и даже начал действовать — может, я отлучусь, а эти вопросы зададите Игнату вы?
— Ну… Если вы считаете, что я смогу, то да, конечно.
— Уверен, что сможете. Пойдёмте со мной.
Игнат лежал на кровати, закинув руки за голову и, кажется, дремал, но увидев нас оживился:
— О-о-о, какие люди! Добрый доктор Айболит и девочка-припевочка!
Я замерла на пороге. Показалось, Гордеев либо пьян, либо слегка обдолбан. Айболит мягко подпихнул меня в спину:
— Не бойтесь, он не впервые проходит эту процедуру. К тому же, приняты меры безопасности.
И только сейчас я заметила, что одна рука Гордеева пристёгнута к спинке кровати наручниками. Но это не только не прибавило мне оптимизма, но даже наоборот — окончательно повергло в шок.
— Вы сядете вот здесь, — указал Айболит на стул у кровати, — и не спеша, последовательно зададите ему эти вопросы. — Протянул распечатку. — Напротив каждого знаком плюса или минуса зафиксируете реакцию: возбуждённая или пассивная. И коротко запишете ответ. Вопросы специально составлены так, чтобы можно было ограничиться «Да» или «Нет», однако будьте готовы, к тому, что Игнат захочет поболтать. Недаром этот препарат называют ещё «болтунчиком». Но вам важно уловить лишь суть — да или нет. Это не сложно, ведь правда?
Пока он говорил, Игнат наблюдал за мной. И, несмотря на видимую расслабленность, в его взгляде словно проскальзывало что-то хищное. Я скованно кивнула. Отчего-то было сильно не по себе.
— Отлично, приступайте, — удовлетворённо развёл руками Айболит. — Я вернусь быстро, максимум через полчаса. Ах вот ещё что! Ничему не удивляйтесь. Игнат себя не контролирует, а когда всё закончится — даже не вспомнит что здесь было. Поэтому и вы постарайтесь отнестись к его поведению с пониманием. Даже если оно вас сильно удивит.
— Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет, — затянул вдруг Гордеев. — Живи ещё хоть четверть века — всё будет так. Исхода нет…
Я бросила растерянный взгляд на Айболита, но он лишь пожал плечами и, закрыв за собой дверь, оставил нас с Гордеевым наедине.
— …Умрёшь — начнёшь опять сначала, и повториться всё, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь [8]…
Он повторял это снова и снова. Раз за разом. На десятый, а то и пятнадцатый, я не выдержала:
— Ты серьёзно думаешь, что я хоть на секунду тебе поверила?
Он замолчал посреди фразы… но тут же продолжил:
— …Бессмысленный и тусклый свет…
Это походило на издевательство.
— Игнат, перестань! Мне твоей тибетской настойки вот так хватило! — чиркнула я пальцем по шее. — Больше не поведусь, даже не надейся!
И он вдруг рассмеялся. Сел, скрестив ноги по-турецки, досадливо подёргал пристёгнутой к кровати рукой. Рукава рубашки закатаны до локтей, ворот расстёгнут до середины груди, шея и виски влажно отсвечивают испариной. Взгляд слегка заторможенный, с поволокой. И если он и ломал комедию, то делал это мастерски — создавалось полное ощущение, что с ним действительно что-то не то. Однако он и тогда в больнице был вполне убедителен, так что верить не стоило.
