Девять прямоугольных бетонных домиков возле толстой каменной ограды, они еще больше напоминают кубики «лего» своего особого мира, чем когда-либо раньше.
Хоффманн посмотрел на выбранное окно, прицелился из воображаемой винтовки, вытащил из кармана серебристый приемник, наушник-пуговку, точно такой же, какой сейчас лежал в углублении левого поля в «Марионетках», опущенных в библиотечное окошечко для возврата книг. Перегнулся через перила, на миг ему показалось, что он падает, и он одной рукой вцепился в железную перекладину, а другой проверил два передатчика, черный провод и солнечную батарейку — они держались крепко, как следует. Хоффманн сунул приемник в ухо, положил палец на один из передатчиков, немного повозил туда-сюда — в ухе застучало и затрещало. Все работало как часы.
Он спустился вниз, к могилам, расположенным одна возле другой, но не слишком близко, в туман, стиравший смерть.
Лавочник с супругой. Старший лоцман с супругой. Бригадир каменщиков с супругой. Мужчины-звания, и женщины — жены своих титулованных мужей.
Хоффманн остановился перед камнем — серым, небольшим, положенным в память о некоем капитане дальнего плавания. Пит увидел своего отца, по крайней мере — каким он его себе представлял: простой корабль уходит от границы у Калининграда, по нескольку недель пропадает со своими снастями в Данцигской бухте и в Балтийском море, и, пока судно приближается к берегу, мама стоит и ждет, а потом бежит к пристани, в отцовские объятия. Все было не так, мать часто говорила о пустых сетях и долгом ожидании и никогда — о том, как бежала, распахнув объятия, но именно такую картину маленький Пит рисовал себе, когда расспрашивал родителей о жизни в другом времени, и именно эту картину он решил сохранить в памяти.
За могилой не ухаживали несколько лет. На краях надгробия — мох, участок почти весь зарос сорной травой. Вот им-то он и воспользуется. «Капитан дальнего плавания Стейн Видар Ульссон с супругой. Родился 3 марта 1888 г. Умер 18 мая 1958 г.». В семьдесят лет. Этот человек был. Теперь от него осталось всего лишь надгробие, к которому иногда кто-то приходит. Хоффманн держал в руках мобильный телефон — дверцу, соединяющую его с Эриком, которой суждено закрыться меньше чем через два часа. Хоффманн выключил телефон, обмотал пищевой пленкой, сунул в пакет, опустился на колени и руками рыл землю у правого края надгробия, пока не вырыл довольно глубокую ямку Огляделся — но никого больше не было на кладбище в эти предрассветные часы. Хоффманн опустил телефон в ямку, забросал землей и заторопился назад, к машине.
Вокруг Аспсосской церкви еще разливался туман; в следующий раз он, Хоффманн, увидит эту церковь уже из окна одного из прямоугольных бетонных строений.
Он успел. Сделал все приготовления. Очень скоро он останется один.
Полагаться только на себя.
Пит уже тосковал по ней. Он рассказал жене все, а она не проронила ни слова, как будто он изменил ей; он никогда не прикоснулся бы к другой женщине, но чувство было именно таким.
Ему ли не знать, что ложь не имеет конца. Просто меняет форму и содержание, приноравливается к текущему моменту и требует новой лжи, чтобы старая могла умереть. За десять лет он столько наврал и Софье, и Хуго с Расмусом, и всем, кто был рядом, что, если бы все это закончилось, он окончательно перестал бы видеть границу между ложью и правдой. Именно так: он не знал наверняка, где заканчивается ложь и начинается правда, он больше не знал, кто он.
Пит вдруг решился. Медленно проехал несколько километров, понимая: это действительно в последний раз. Ощущение, которое он носил в себе целый год, которое снова пришло к нему, он смог бы объяснить. С ним так бывало всегда. Сначала смутное ощущение в теле, потом — период тревоги, когда он пытался понять, что означает это ощущение, потом — понимание, внезапное, в полную силу, — ведь оно так долго зрело в нем. Он отсидит этот срок в Аспсосе, он выполнит свою работу — и на этом точка. Он служил шведской полиции, и единственной благодарностью ему были дружба Эрика и десять тысяч крон в месяц из фонда, откуда полиция платила осведомителям, давая им возможность не существовать. А потом он заживет новой жизнью. Вот только знать бы, какая она, настоящая жизнь без вранья.
Половина шестого. Стокгольм так и не засыпал. Машин немного, люди, спешащие по одному к поездам метро или на автобус. Хоффманн припарковался на Норртуллсгатан, напротив школы Маттеусскулан и открытых дверей уже работающей забегаловки, где за тридцать девять крон на красных пластмассовых подносах подавали кашу, яблочное пюре, рогалики с сыром, яйца и черный кофе. Едва войдя, он увидел Эрика — лицо возле стойки с газетами скрылось за «Дагенс Нюхетер», Эрик не хотел встречаться с ним глазами. Хоффманн заказал завтрак и сел в другом углу зала, как можно дальше от Эрика. Кроме них в кафе было еще шестеро посетителей. Двое молодых мужчин в светоотражающих жилетах — со строительной площадки, и четверо мужчин значительно старше, все в костюмах, с зализанными волосами — нарядились ради единственного времени дня, в котором были уверены. В забегаловках, где подаются завтраки, они частые гости, эти мужчины, у которых никого нет и которые бегут от одиночества за кухонным столом. Женщины редко так делают, они переносят одиночество лучше мужчин, стыдятся его и ото всех скрывают.
Кофе был крепким, каша густовата, но Хоффманн в последний раз ел на завтрак то, что хочет, как хочет и когда хочет. Завтраков в Эстерокере он избегал — слишком рано, чтобы есть вместе с людьми, согнанными в одно место, людьми, единственный общий знаменатель которых — жажда получить новую дозу наркотика; он боялся таких, но, чтобы выжить, принуждал себя быть агрессивным, глумливым, держать дистанцию — делай что угодно, лишь бы твое поведение не напоминало слабость.
Направляясь к выходу, Вильсон прошел мимо столика Хоффманна, почти наткнулся на него. Хоффманн выждал ровно пять минут и последовал за ним, минутная прогулка до Ванадисвэген. Открыл дверцу серебристо-серой «вольво» и сел на пассажирское сиденье.
— Ты приехал в красном «гольфе», вон в том, возле Маттеусскулан?
— Да.
— Как обычно, к заправке «О’кей» возле Слюссена?
— Да.
— Вечером я его верну. Тебе трудновато будет добраться до пункта проката самостоятельно.
Они выехали с Ванадисвэген, медленно проехали вдоль Санкт-Эриксгатан, все еще молча, между первыми двумя светофорами на Дроттнингхольмсвэген.
— Ты все подготовил?
— Все.
— А Софья?
Хоффманн не ответил. Вильсон остановил машину возле автобусной остановки на Фридхемсплан, дав понять, что дальше не поедет.
— А Софья?
— Она знает.
Они сидели в машине; начинался утренний час пик, люди, которые до этого ходили по одному, теперь шли группами или большими толпами.
— Вчера я сделал тебя в базе оперативной разработки еще опаснее. Патрульных, которые приедут тебя брать, будет прямо-таки распирать от адреналина и предвзятого отношения к тебе. Пит, тебе придется плохо. Тебе нельзя иметь при себе оружие, тогда все точно пойдет к черту. Но никто, никто из тех, кто будет наблюдать, никто из тех, кто услышит или прочитает о тебе, не должен заподозрить, на кого ты работаешь на самом деле. Да, кстати — ты находишься в розыске.
Хоффманн дернулся.
— В розыске?
— Уже несколько часов как.
В воздухе все еще висел слабый запах сигаретного дыма. Или так только казалось. Над зеленым сукном всегда плавал тяжелый туман, Пит наклонился над столом и еще раз понюхал. Сигаретный запах ассоциировался с синим мелом, въевшимся в пальцы, и пепельницами на краях бильярдного стола, до Хоффманна даже доносился хриплый гогот — кто-то промазал, и тяжелый шар откатился не туда. Хоффманн выпил полстаканчика черного кофе из магазина «Севен-Элевен» на Флеминггатан и посмотрел на часы. Пора. Он еще раз убедился, что ножа, обычно лежащего в заднем кармане, там нет, и двинулся к окну, выходящему на Санкт-Эриксгатан. Постоял, притворяясь, что говорит по мобильному телефону, пока не убедился, что мужчина и женщина в полицейской форме наблюдают за ним.
Сведения о том, что находящийся в розыске опасный преступник этим утром проводит время в «Бильярдпалатсет», поступили от анонима, с номера, определить который не удалось.
И вдруг объект появился в окне.
У них было его имя (понадобилось один-единственный раз нажать на клавишу), у них была и его жизнь.
НАХОДИТСЯ В РОЗЫСКЕ ОПАСЕН ВООРУЖЕН
Оба были молоды, оба пришли служить в полицию недавно и никогда еще не видели на экране компьютера особого кода, которым в общей базе оперативной разработки обозначались очень немногие преступники.
Имя: Пит Хоффманн. Личный номер:
