Конечно, это вовсе не был так называемый «производственный роман», какие были модными еще четверть века назад, в советское время.
Это был триллер. В романе радиационное облучение вызвало мутацию семейки кротов, которые в результате переродились в жутких монстров.
Так что моим коллегам по службе на химкомбинате пришлось не только выполнять работу под землей, но и сразиться и победить подземных чудовищ, чьи предки сотни тысяч лет были милыми и совершенно безобидными подземными обитателями.
Забегая вперед, скажу, что свою главную задачу – показать нашу работу и весь трагизм нашего будущего я решил. Хотя и сумел написать именно триллер, который не мог не получить популярность среди читателей.
Нужно сказать, что и первый роман, и последующие давались мне легко – быстро и с удовольствием работалось, тем более, что первый читатель и весьма объективный критик был рядом – что называется, дышал прямо за спиной.
Я имею в виду Якова Моисеевича Бридиха.
Ровно через три недели я был готов к встрече с возможными издателями. И, конечно, через три недели – день в день – у меня в комнате объявился Павел.
Мы пообедали, причем каждый раз, когда он начинал разговор о предстоящих нам делах, я уходил в сторону, пока он не заявил мне сразу после обеда, когда я мыл посуду, а он курил у открытого окна:
– Ладно-ладно… Не хочешь начинать – послушай меня. Сегодня у меня был сон. Нас – шестеро, мы где-то в лесу. В каком лесу – я не разглядел – лес и лес, что-то вроде заимки и там шесть мужчин. Трое – ты, я и Евген Евгеньич – мой знакомый старикан, бывший издатель.
А остальные – наши спонсоры. И мы все смеялись, в общем – результат встречи был положительный.
Вот такой сон.
Я аккуратно вытер последнюю тарелку, поставил ее на решетку сушилки, прикрепленной над раковиной.
– Ну, хорошо, – неторопливо сказал я. На днях я, наконец, закончил «ремонт рта» – после истории с гаражом Кудрявцева часть зубов мне выбили, а часть – повредили.
Мне пришлось несколько зубов – удалять, несколько – ремонтировать (сверление, пломбирование, коронки и прочее). Потребовались зубной мост и два протеза.
Я занимался зубами параллельно с работой над романом. Мне казалось просто невыгодным предстать перед серьезными людьми не только с изуродованным лицом, но и слегка шепелявившим, с дырами во рту на месте зубов.
Так что с утра я сидел за компьютером, а после обеда шел в стоматологическую клинику.
Вся эта возня с зубами отняла несколько недель и съела несколько десятков тысяч рублей.
Вдобавок мне пришлось почти неделю привыкать как бы заново говорить. И с каждым днем язык во рту чувствовал себя все свободнее, естественнее, но пока нет-нет – да и запинался о какой-нибудь новый зуб, оказавшийся во рту в том месте, где несколько месяцев было пустое пространство…
– Да, так вот… Хорошо, Паша, я готов к разговору, – неторопливо говорил я, пристраиваясь с зажженной сигаретой возле него у оконного проема. – Роман можно показывать и издателю, и потенциальным спонсорам. Есть наметки и на будущее – несколько сюжетов. Давай-ка теперь введи меня в курс дела поподробнее.
Паша принялся рассказывать мне «поподробнее».
Он иногда общается со знакомым – стариком, бывшим руководителем Новосибирского книжного издательства, которое существовало до середины 90-х годов прошлого века и было, как и почти все подобные зауральские предприятия постепенно «скушано» москвичами.
– Сейчас вся издательская деятельность сосредоточена в Москве, Петербурге, ну, и еще в нескольких городах в европейской части России.
Естественно, издательская и, что для нас важно, идеологическая литературная политика формируется там же – то есть, в столицах.
Далее Паша поведал о том, что на Евген Евгеньича (надо понимать – правильнее называть Евгений Евгеньевич) вышла группа предпринимателей из ТСП «Запсиб»…
О товариществе сибирских предпринимателей «Запсиб» я немного знал – несколько сибирских промышленников-сырьедобытчиков, создавшие ТСП «Запсиб», которые провозгласили, что коли Россия всегда была сильная Сибирью, то именно ее и нужно возрождать в первую очередь.
Владельцы «Запсиба» предложили Евгению Евгеньевичу возродить издательство, объединить вокруг него группу талантливых сибирских писателей и поэтов, публиковать их произведения и продвигать на читательский рынок, тем самым способствуя началу процесса возрождения сибирской культуры…
Они готовы возродить производственные мощности – типографии, а также открыть для начала – в губернских городах Западной Сибири – первые книжные магазины, через которые будут реализовываться произведения наших местных талантов…
Такая вот грандиозная задумка…
– Паша! – перебил я друга. – Это же – авантюра! Писатели и поэты, к сожалению, не встречаются на каждом шагу.
Во-первых, их вообще мало сейчас – спрос на книги постоянно падает. Очень незаметными темпами, но тенденция – отчетливая, ведь дети и молодежь свободное время посвящают компьютерам, а не валяются с книжками на диванах, как мы в далекой молодости.
Во-вторых, среди общего числа писателей по-настоящему талантливых – единицы. И так было всегда – была масса литераторов-середнячков, среди которой то здесь, то там возвышались мэтры литературы – те, кого называют еще современными классиками.
Так что объединить вокруг какого-то издательства группу талантов – задача десятилетий.
– Но начинать-то – надо? Евгений Евгеньевич говорит, что спонсоры все это понимают. И работа, кстати, давно началась – я же не знал, что ты решишь писателем заделаться, а то бы сказал раньше. Уже прошли конкурсы на лучшие произведения сибирских писателей и поэтов.
– Ну, и каков результат?
– Евген Евгеньич говорит, что с несколькими победителями можно работать. Он так и выразился: «Безусловно, это талантливые ребята…»
– А откуда ты знаешь этого Евгения Евгеньевича? – спросил я, разминая пальцами сигарету в пепельнице.
Лицо Павла помрачнело.
– Через одного из наших. Он – двоюродный брат Сереги Климакова.
Сергей Климаков уже несколько лет как покоился на кладбище в Славограде.
– Ладно! – решился я. – Пойдем ко мне в комнату!
Я отдал ему папку с текстом уже написанной части своего первого романа, набросками еще нескольких сюжетов, хочется надеяться – также в будущем крупных прозаических произведений.
– Знакомь своего Евгения Евгеньевича и спонсоров! Как только допишу роман – перешлю тебе оставшуюся часть. А вообще мне хотелось бы встретиться с этими спонсорами лично и поговорить с ними. У них какие-то странные пристрастия, я имею ввиду – если сравнивать с доминирующими пристрастиями типичных современных российских олигархов.
Знаешь, в наше время вкладывать в деньги в развитии местной культуры, это…
Вертолет со всеми участниками встречи ожидал меня на старом аэродроме Барнаульского летного училища – теперь это был аэродром нашего спортивного авиаобщества.
Впрочем, пока не об этом.
Потому, что предшествовали всему некоторые события. Причем довольно значительное время.
К осени я дописал роман «Подземная непогода», и конечно, моим первым читателем и критиком не мог не быть Яков Моисеевич.
Разумеется, текст рукописи по электронной почте сразу же был отправлен в Новосибирск.
Почему первому я доверился именно соседу? Как же иначе?
Когда я сидел, не вставая от стола, за клавиатурой компьютера, потому что работа над романом ладилась и «шла» вовсю, Бридих сократил свои посещения садового участка и занимался тем, что обычно раньше всегда делал я – закупал продукты, готовил еду и, когда подходило время обеда и ужина, вежливо, но настойчиво отрывал меня от работы и под локоток тащил к накрытому кухонному столу.
Он заботился обо мне, причем делал это ненавязчиво и как-то самоотверженно. Словно воспринимал создание романа нашей общей задачей.
– Виктор, это, безусловно, талантливо… – приговаривал Яков Моисеевич, перечитывая в который раз особо понравившиеся ему страницы отпечатанного мною на принтере специально для него экземпляра романа. – И главное, вам удалось как бы соединить ужас, который проистекал от этих ваших кротов с ужасом положения инженеров-подземников, ежедневно облучаемых и обреченных в результате на скорую смерть…
Мне только не ясно – вы осуждаете советское правительство за то, что с вами сделали, или считаете создание в 60-х-70-х годах подобных химкомбинатов правомерным и нормальным явлением?
Я усмехался. Именно этот н ю а н с я и считал главной своей удачей.
– А вам самому как представляется, Яков Моисеевич? – спрашивал я Бридиха. – Вы ведь не один раз уже перечитали роман.
