— Двух раз для меня достаточно!
Пока Мэйхуа хлопотала над Мэтом, А-Пин одернул пиджак и устремился сквозь ошеломленную толпу, направляясь к двери. В фойе он кинулся к лифту и взглянул на табло. Увидев, что лифт находится почти в самом низу, он бросился к стоявшей в алькове служащей.
— Клиент, который только что вышел, сел в лифт?
— Нет. Он нажал кнопку, а потом вроде как передумал. Сначала зашел в лифт, а потом вышел. Он пошел пешком, по лестнице.
А-Пин кивнул. Интуиция редко его подводила. Рванувшись через пожарный выход на лестницу, он перегнулся через перила и глянул вниз. Никого. У сбежавшего не было времени добраться до улицы. А-Пин знал, что все двери пожарного хода имеют специальные задвижки для безопасности и срабатывают только на выход. Значит, эта свинья не мог попасть ни на один из нижних этажей здания. Он должен был подняться наверх. Вышибала вышел не лестничную площадку, продуваемую сквозняком. Дверь за ним захлопнулась с металлическим лязганьем. Ни один звук не нарушил больше тишину. А-Пин направился наверх.
На крышу вели пятнадцать ступеней. А-Пин отодвинул засов, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель подул сильный ветер. A-Пина била дрожь; январь в Тайбэе стоял холодный, и здесь, на пятом этаже, было сыро и ветрено. А-Пин колебался. В такую ночь отсюда можно легко свалиться и разбиться насмерть, если не знать планировки здания. Он вытащил из-за пояса нож и вышел на крышу. Он резкого порыва ветра дверь захлопнулась, и А-Пин вздрогнул. Повернувшись, он надавил на дверь, но она не поддавалась. Только тогда он вспомнил об особых щеколдах системы безопасности. Трясясь в ознобе, он поднял воротник пиджака, пригнул голову неосторожно ступая, вышёл из своего укрытия.
После того как А-Пин скрылся на лестнице, в фойе клуба в течение нескольких секунд ничего не происходило. Потом служащая прошептала:
— Он ушел.
Из-за стойки гардероба показалась коротко стриженная голова китайца. Блестящие, как бусины, глаза метнули пронзительный взгляд направо, затем налево, после чего обладатель головы выпрямился во весь рост и поднял откидную дверцу.
— Повезло вам, — сказала служащая. — Он крутой, этот парень. Знаете, я ведь рисковала. Даже за две тысячи — все равно риск. Так как насчет второй половины?
— О какой сумме мы договорились? — спросил он с недовольным видом.
— Да будет вам, вы же знаете, о какой. Две тысячи.
Ку пожевал губами.
— Это слишком много, — мрачно произнес он. — Думаю, вас устроит тысяча двести пятьдесят.
Шань Линьчунь почти не разговаривала со своим боссом, когда на следующее утро они встретились в банке. И то короткое время, что они ехали в такси к отелю «Лай-Лай-Шератон», оба молча смотрели в окна машины. Ку не извинился за свое вчерашнее странное поведение. Впрочем, Линьчунь и не ждала этого. Почему же, несмотря ни на что, она чувствовала себя такой несчастной?
Когда Саймон Юнг открыл им дверь своего номера, Линчунь слегка занервничала. В этом человеке было что-то необыкновенное. И не только из-за его исключительно высокого роста — он угрожающе маячил над ней, словно полицейский, — нет, тут было нечто иное. Он как будто явился из иного измерения, вот что тревожило ее. Напряженное лицо Саймона было бледным, сверкающие глаза под прямыми кустистыми бровями вызывали у Линьчунь такое ощущение, словно какая-то бездушная фотокамера фиксирует черты ее лица для досье.
Ку представил ее.
— Здравствуйте, госпожа Шань. Позвольте представить вам моего сына. Мэт!
К изумлению Ку, Мэт вышел из ванной. Он был бледен и двигался осторожно, словно испытывая при этом боль. Однако голос у него звучал твердо. Он небрежно пожал руку Ку.
— Господин Ся будет присутствовать при нашем разговоре? — спросил банкир.
— Нет. Он, э-э…
Линьчунь в этот момент думала о том, каким же чопорным оказался этот мистер Юнг. На лоб его упала прядь волнистых волос, но даже такая мелочь воспринималась в его облике как вольность.
— Он предполагает встретиться с вами на следующей неделе. Мой сын здесь… Надо сказать, он прочно утвердился в роли «моих ушей» в Тайбэе, поэтому я попросил его присутствовать вместо господина Ся.
Саймон бросил на Мэта такой взгляд, что подозрения Ку утвердились: англичане ссорились как раз перед приходом гостей.
Саймон нетерпеливым жестом отбросил со лба прядь волос.
— Сколько лет, сколько зим, господин… Ку.
— Да…
Достаточно много, подумал Ку, чтобы ты прибавил в весе и приобрел двойной подбородок. Ты постарел, Саймон Юнг.
— Кстати, мы будем говорить по-английски?
— Как угодно.
— В семье все в порядке?
— Да, спасибо, — отрывисто ответил Юнг.
Линьчунь удивила напряженность, возникшая между банкиром и его клиентом.
— Я рад, передайте им от меня привет. Какой вы счастливец, имеете семью. А я по-прежнему одинок.
На мгновение взгляд Саймона застыл, но выражение лица не изменилось.
— Конечно, — сказал он после небольшой паузы.
Линьчунь очень хотелось бы знать, о чем в этот момент подумал Саймон.
Что касается Саймона, то он нашел Ку таким же невыносимым, как всегда. Он знал, что настоящее имя его гостя — Цю и что он женат на женщине по имени Цинцин и имеет от нее сына. Значит, это еще одна ложь, чтобы взять верх над ним, Саймоном, еще одна уловка, чтобы одолеть его. Саймон перевел взгляд на улыбавшееся лицо человека, сидевшего напротив, и увидел в нем только ловкого интригана. А жаль! В иных обстоятельствах Цю мог быть бойцом, достойным уважения.
Около получаса они обсуждали дела «Дьюкэнон Юнг», перейдя от сумм, необходимых на следующий год для капитального развития компании, к недостаткам компьютеризованной системы выдачи жалованья. Время от времени Саймон забывал некоторые детали, обращался к Мэту и получал нужный ответ. Ку понял, что молодой человек стал настолько незаменимым для отца, что тот с трудом мирился с этим. Мэт владел такой исчерпывающей информацией о бизнесе на Тайване, что это удивило бы даже местного китайца. Ку вспомнил прошлый вечер и поставил три восклицательных знака на полях своего блокнота.
Вскоре обнаружилось, что Ку забыл прихватить очень важный документ, и он попросил Линьчунь вернуться в офис и привезти его. Мэт, явно обрадованный, что у него есть предлог удалиться, предложил отвезти ее.
Когда они скрылись за дверью, банкир с улыбкой развалился в кресле.
— Предлог показался ей слишком прозрачным?
— Откуда мне знать? Она ваша служащая. И вообще, какого черта вы ввязались во все это?
— А мне нравится работать с цифрами. Это моя область. Здесь я чувствую себя в родной стихии, не то что два года назад, когда приходилось охотиться за предателями.
— Ерунда. Здесь, в Тайбэе, вы выполняете роль соглядатая в отношении «Дьюкэнон Юнг». Так ведь?
— Соглядатая?
— Вас прислали сюда присматривать за нами, следить, чтобы ничего не случилось с «Апогеем».
— Отчасти и для этого. — Ку выпрямился. — И должен сказать вам, что мне становится все страшнее и страшнее.
— Что вы имеете в виду?
— Давайте не будем играть друг с другом в прятки. Во-первых, судебное разбирательство по поводу таможенных пошлин. А теперь оказалось, что вы замешаны еще и в убийстве. Вы упорный человек, мистер Юнг: сомнительные ситуации притягивают вас как магнит.
— Об убийстве можете забыть. Я убежден, что это просто ловушка, достаточно коварная, чтобы держать меня под контролем. А с таможней мы справимся. Со временем. — Саймон опустил глаза. — Может быть, я слишком долго оставлял без внимания Тайбэй. Похоже, это не такая уж тихая заводь, как мне казалось.
— Советую вам не менять коней на переправе.
— Бросьте эти глупости.
— У вашего сына, кажется, другие пристрастия. Я слыхал, он испытывает глубокую привязанность к Тайваню. — Китаец сделал паузу. — Я хотел бы поговорить с вами как отец с отцом, — нерешительно продолжал он. — Можно?
— О Мэте?
— Да.
— Ну? — со вздохом спросил Саймон.
— Ваш сын… может стать… помехой. Извините. — Увидев, что Саймон собирается возразить, Ку протестующе поднял руки: — Дайте мне закончить. Он храбрый молодой человек, у него много достоинств, и я сам наблюдал за тем, как они развивались. Но он также упрям и своенравен.
— Упрям? Это точно! А разве другие не таковы на определенном этапе жизненного пути? — Саймон говорил с горечью, словно стараясь убедить не только Ку, но и самого себя.
— Ему следует научиться держать себя в руках. Вчера я видел вашего сына, и он вел себя неосмотрительно.
Ку обрисовал события прошлого вечера, опустив рассказ о собственной роли в разыгравшейся драме. Саймон сдерживал гнев, но внутри у него все кипело.
