Он сбросил вниз сумку, и сам соскользнул вслед за ней. Марат заглянул в люк, увидел внизу множество черных пластиковых мешков и спрыгнул на них.
Они оказались набиты чем-то мягким, и с неприятным скрипом прогибались под ногами. Марат поднял руки, принимая Оксану. Ее красное платье задралось кверху, открыв загорелые ноги.
— Поберегись! — крикнул Василь и повис на руках, болтая ногами.
Он спрыгнул, и крышка захлопнулась за ним. В полной темноте Марат нащупал прохладную руку Оксаны.
— Вот мы и на помойке, — сказал Гранцов, включая фонарик. — За мной.
Они пробрались по коридорчику среди каких-то бутылей, ведер, тряпок и щеток. Гранцов подергал дверь и достал из кармана связку ключей.
— Я этот вариант ухода еще в первый день заготовил, — говорил он, вставляя в скважину один ключ за другим. — Думаю, вдруг пожар или война. Регион повышенного риска, да и публика сомнительная. Заглянул сюда случайно, смотрю — ключи валяются. Вот и пригодились. Это помойка не простая, а с секретом. Сюда мешки с мусором бросают, и народ в мешках всю ночь ковыряется, а потом мусор идет дальше.
— Куда идет? — оглянулся Марат.
— А вот подними лючок, справа — и увидишь.
Кирсанов ухватился за рукоятку у самого пола и поднял крышку люка, которая с рокотом скользнула вдоль стены и щелкнула, закрепившись в пазах. Из темного проема ударил тошнотворный запах гнили.
— Фу, закрой скорее, — сказала Оксана.
Марат уже потянулся к люку, но вдруг Гранцов поднял руку и шепнул:
— Идет кто-то. Замри!
За дверью кто-то прошагал, шаркая по линолеуму. Выждав, пока шаги затихнут, Гранцов снова вставил очередной ключ в скважину.
— Бесполезно, Вадим Андреевич, — сказала Оксана. — Как только они заметили пропажу ключей, сразу сменили все замки.
— Ты думаешь?
— Не думаю. Знаю. Порядок такой. Это ведь не помойка. Тут у них пост контроля. Смотрите, на каждом мешке бирка. Чтобы знать, какой мусор поступает из какого номера. Наверно, где-то тут еще должны быть конверты или коробки, тоже с номерами. Если их еще не сдали на пост анализа.
— Откуда ты все знаешь? — спросил Марат.
— Работала я тут, — ответила девушка. — Нулевой уровень. Потом белье возила. Вот, постепенно поднялась до гида. Не думала, что снова сюда опущусь.
— Давайте выбьем дверь, — предложил Василь. — Втроем навалимся, и…
— И что? Дверь-то внутрь открывается, — Гранцов почесал затылок.
— Обратного хода нет, — Марат оглянулся. — А если вниз, в люк?
— Там нет выхода. Там дробилка и пресс, — сказал Гранцов. — Ничего, сейчас замок вынем. Не проблема. Сейчас… Тихо!
За дверью послышались торопливые шаги и голоса. Кто-то дернул дверь. Зазвенели ключи.
Гранцов, оставив ключ в замке, бесшумно отшатнулся от двери. Он обхватил Марата и Оксану за плечи и подтолкнул их к мешкам. «Я их встречу, сидите тихо-тихо», шептал он, раздвигая мусор. Оксана забилась в угол, и ее завалили легкими мешками с тряпьем.
— Давай под коробку! — приказал Гранцов Василю. — Сержант, коридор мой, а здесь ты стой. Кто прорвется, вырубай. Нож возьми! Или мы, или они, понял?
Марат перехватил рукоять ножа поудобнее и застыл у двери.
В дверь начали ломиться. Свет в коридорчике вдруг погас. Что-то с плеском и чавканьем выливалось на пол.
С треском и грохотом дверь распахнулась, и дворницкая наполнилась криками и шумом. Кирсанов изготовился, отведя руку для удара.
Теперь все было ясно.
Его не учили прятаться под мусором. Его учили драться в тесноте.
Судя по крикам, в коридор ворвались двое. Что-то случилось, и они попадали на пол. Сейчас они встанут. Сейчас набегут и другие.
Сколько бы их ни было, он уложит всех.
Он шагнул в коридор, чтобы помочь Гранцову.
Но опоздал, и его помощь не понадобилась.
Гранцов, прижимаясь спиной к стене, орудовал шваброй, а на блестящем полу перед ним бился в судороге кто-то, покрытый пеной, и швабра подталкивала его к мусорному люку, откуда доносились яростные вопли, еще один толчок — и Федор Ильич Ксенофонтов, собственной персоной, соскользнул в проем.
— Закрывай скорее, — приказал Гранцов. — Ну и вонища… Эй, осторожней!
Он опоздал с предупреждением. Стоило Кирсанову потянуться к крышке люка и сделать шаг, как ноги его разъехались в разные стороны. Он грохнулся на мокрый пол, едва не свалившись в мусороприемник. Гранцов успел протянуть ему швабру и вытянуть на безопасное место, а потом той же шваброй ткнуть куда-то, отчего люк с грохотом опустился. И вовремя. Словно железные палки начали стучать по нему изнутри, и Кирсанов понял, что дядя Федя и его спутник были вооружены. Чем-то бесшумным и мелкокалиберным. Как раз для работы в помещении.
— А дисциплина-то у тебя хромает, сержант, — сказал Гранцов, пробираясь на цыпочках вдоль стенки на сухой участок пола. — Приказано же было стоять и не вмешиваться.
— Что за дрянь? — спросил Марат, обтирая рукав тряпьем.
— Мыло. Жидкое мыло. Все, уходим, пока этих придурков искать не кинулись.
— А нельзя их там запрессовать, этих козлов? — поинтересовался Кирсанов. — Оксана, как пресс врубается, знаешь?
Не отвечая, Оксана протиснулась к выходу вслед за Гранцовым. Марат принял от Василя сумки и осторожно прошлепал по луже.
— Шире шаг, — поторопил их Гранцов. — Василь, показывай, как быстрее попасть в гараж.
— А где мы сейчас? Так, понятно… Бежим налево!
— Никаких бежим! — одернул его Гранцов. — Мы нормальные туристы, спокойно эвакуируемся.
Он уверенно шагал по тускло освещенным коридорам. Марат схватил Оксану за руку и вел за собой, словно боялся, что она отстанет и потеряется. Скоро они оказались в подземном гараже.
— Сховайтесь тут, — сказал Василь, остановившись за пожарным щитом. — Я свистну, тогда выходите.
Он ушел, и его шляпа долго мелькала над сверкающими крышами машин.
— А старик-то как расшифровался, Вадим Андреевич, — не удержался Марат. — Такой был добренький старикашка!
— Одно слово, власовец недобитый.
— Он из Парагвая, — сказала Оксана. — Его отец служил в парагвайской армии. И сам он тоже двадцать лет служил. Он полковник. Его у нас все боятся. Это очень плохо, если он меня с вами увидел.
— Не увидел, — сказал Марат и, обхватив ее талию, притянул девушку к себе. — Не бойтесь, леди, вы в надежных руках.
Ему пришлось наклониться, чтобы поцеловать ее. Губы Оксаны дрогнули и раздвинулись в улыбке. Она отстранилась:
— Ты что-то осмелел. Акклиматизация кончилась?
Послышался короткий свист. Гранцов вежливо откашлялся и потянул Марата за пиджак:
— Сержант, я вам не мешаю? Похоже, нас зовут.
Василь ждал их у сверкающего изумрудного «Лендровера-Дискавери».
— Нормальное ведро, а, Марат?
— Ничего…
— Загружаемся. Бак полный, бумаги идеальные. Дорога чистая. Погода ясная. Что еще надо для счастья?
— Для счастья? Пару автоматов и ящик патронов, — ответил Марат.
— Во дворе солдаты, — предупредил Гранцов. — Без проверки не выпустят.
— А зачем нам во двор? Мы напрямую, на бульвар, — весело прокричал Василь. — Это ж вездеход! Он везде ходит!
«Лендровер» рванул с места, лавируя между стоящими машинами. У самого выхода, в конце пандуса, Кирсанов увидел опущенный шлагбаум. Но Василь не сбавлял хода.
У шлагбаума в стеклянной будке сидели двое в розовых комбинезонах и играли в нарды. Один из них собрался метнуть кубики, да так и не метнул, засмотревшись на роскошный автомобиль, который вылетел из подземелья, снес шлагбаум, а потом, не сворачивая, прошел сквозь стеклянную стену отеля, перемахнул через поребрик и оказался на улице. Стекло еще оседало на пол, постепенно делясь на осколки, а машины уже не было видно.
Ты будешь бросать или как? — сказал второй парковщик. — Достали меня эти русские!
Глава 15. Вершители судеб уносят ноги
Начальник охраны у Старицына был родом откуда-то из Средней Азии, и имя у него было какое-то азиатское, но Старицын называл его Стасом. Ему просто очень нравилось это имя, и он думал, что так назовет своего первого сына, когда сможет себе позволить завести детей.
Сегодня у Стаса был очень тяжелый день. Он то и дело звонил Роману, докладывая новости, которые становились все тревожнее и тревожнее.
С самого утра президентская гвардия оцепила отель.
Около десяти часов в полицию поступил анонимный звонок с угрозами взорвать отель Глобо Торизмо.
Под предлогом поиска взрывного устройства гвардейцы принялись тщательно осматривать все закоулки отеля.
Постояльцев пришлось переправлять в другие отели. Неизбежная неразбериха, паника и давка. Безнадежно испорченный отдых богатых туристов. И великолепная антирекламная акция.
Дело обстояло настолько плохо, что лучше было об этом не думать. Поэтому Роман только обрадовался, когда Дональд попросил его о незначительной услуге — состряпать чисто формальную бумажку для отчета наверх.
