Она взяла свою сумочку и направилась к двери. Уже повернувшись, бросила:
— Я еще увижу вас разоренным, мистер Харли. Как вы точно изволили заметить, идет игра по-крупному. Всего хорошего. Возможно, сегодня последний хороший день в вашей жизни.
— Сомневаюсь, — крикнул он ей вдогонку, — в эту игру могут играть двое, но я не уверен, что в нее можно играть с женщиной!
Элизабет не произнесла ни слова — только кивнула Адриану и Кою. И они в молчании покинули офис.
Когда они сели в лимузин, Адриан прочистил горло, собираясь заговорить.
— Поедем домой, — сказала Элизабет, опережая его. Голос ее звучал сухо и напряженно.
— Да, — отозвался Кой, — думаю, лучше уехать. Часом позже Элизабет смотрела, как внизу под ними исчезает Филадельфия.
— Элизабет.
Отстегнув пристяжной ремень, она повернулась к Адриану.
— Вы не хотите нам сказать, чем все кончилось?
— Мистер Харли ведет жесткую игру и при этом рисуется.
— О, — выдохнул Кой.
— Вам не следовало высылать нас из комнаты, — сказал Адриан.
— У меня такое ощущение, что на мистера Харли повлиять было невозможно. А теперь, джентльмены, как нам завладеть его компанией и в придачу разорить? Ваши предложения? Адриан задумчиво отозвался:
— Он владеет пятьюдесятью процентами акций и может делать со своим советом директоров, что ему заблагорассудится. Не важно, сколько акций мы перекупим, — это ничего не изменит. Мы можем насильственно ввести в его совет директоров кого-то еще, доставить ему тем самым некоторые неприятности, и только.
Элизабет впала в глубокую задумчивость. Наконец, когда самолет подлетал к Нью-Йорку, она сказала:
— Я хочу, чтобы вы сделали обстоятельный анализ всех финансовых операций мистера Харли. Как вы оба внушили мне, нужен рычаг, чтобы воздействовать на него. Найдите этот рычаг.
— Элизабет, — сказал Кой, подаваясь вперед, — почему бы нам не забыть этого придурка и его чертову компанию? Есть ведь и другие, пусть не такие прибыльные, не такие стабильные, но не все ли равно? Мы можем внедрить там свое руководство и решить все проблемы. Компания Харли — малютка. Она не так уж важна для нас.
"Золотая рыбка”.
— Нет, — возразила Элизабет. — Я хочу компанию Харли и никакую другую. Кой и Адриан переглянулись.
Кэтрин не обратила внимания на пресловутую кушетку в плюшевом кабинете Кристиана Хантера.
Она села на коричневый, обитый кожей стул лицом к нему, сидевшему за письменным столом.
— Мисс Эллиотт, — сказал он. — Как вы себя чувствуете сегодня утром? — Он слегка подался вперед — теперь все его профессиональное внимание было сосредоточено на ней. Он вовсе не был глупым, но ей лгать не было никакого смысла.
— Ужасно, — ответила Кэтрин.
— Прошлой ночью вы плохо спали?
Она кивнула.
— Расскажите мне о человеке, которого арестовали, о человеке, с которым вы были близки. “Итак, можно сказать большую часть правды, но не все”.
— Имя его не имеет значения. Я так понимаю, что он очень недавно начал заниматься распространением наркотиков и, собственно говоря, использовал меня. Я оплачивала счета, а он добывал мне первоклассный кокаин.
Кристиан заметил, что из носа у нее течет.
— И как вы к этому относитесь? К тому, что он вас использовал?
Кэтрин помолчала, чувствуя, что ее омыла волна обиды и смущения.
— Сначала для меня это не имело значения.
— У вас есть фотография этого человека?
— О да, есть. — Кэтрин покопалась в сумочке и вытащила маленькую фотографию Чэда. Его снимки никогда не появлялись в газете. Она передала фото Хантеру.
«Жеребец, — подумал Кристиан, молчаливо разглядывая фотографию. — Надменный, привыкший жить на дармовщину жеребец!»
— Ваша семья знает о нем, мисс Эллиотт?
— Нет, не думаю, а впрочем, не уверена. Кристиан сразу понял, что она лжет. Но виду не подал. Пройдет немало времени, пока она начнет ему доверять. Он все еще не был уверен, хочет ли предоставить ей это время. Кристиан вернул снимок, но она покачала головой. Он вопросительно поднял бровь, а она в ответ показала на корзину для бумаг. Кристиан медленно разорвал снимок на куски и бросил их в корзину.
— Хорошее начало. А теперь давайте поговорим о вашей семье, мисс Эллиотт. Расскажите мне о своем отце.
— Он умер.
— Понимаю. Как давно?
— Давно. Снова ложь.
— А ваша мать?
— Живет в Лондоне. По крайней мере это последнее, что я о ней слышала.
— Вы не близки с матерью?
— Нет. Мой отец развелся с ней, хорошо заплатив. Поэтому она и оставила меня ему.
— Значит, деньги принадлежат родственникам со стороны отца, так?
— Да.
— Вы принимали кокаин до того, как познакомились со своим приятелем?
— Нет.
— А почему вы выбрали его? Вы, красивая молодая женщина. Почему, понимая, а похоже, что вы понимаете, понимая, что представляет собой этот человек, вы связались с ним?
"Хороший вопрос, — подумала Кэтрин. — Слишком хороший”. Она честно размышляла около минуты.
— Мне было скучно, и я хотела, чтобы мой оте.., я хотела испытать новые ощущения.
Она пыталась не выказать досады за то, что снова чуть не проговорилась. Кажется, доктор Хантер ничего не заметил. Он перестал задавать вопросы о ее приятеле и перешел к детству. На эти вопросы отвечать было трудно, и она не заметила, что Кристиан Хантер деловито собирает информацию, которую она невольно и бессознательно сообщала ему.
Казалось, он не преследовал определенной цели, и пятьдесят минут прошли быстро, для Кэтрин слишком быстро. Поднявшись и пожимая ему на прощание руку, Кэтрин поняла, что хочет снова его видеть, и как можно скорее. Она ужасалась самой себе. Ведь именно этот человек вызволил Элизабет. Человек, который по неизвестной причине спас убийцу ее отца.
— Как насчет следующего вторника, мисс Эллиотт?
— Да, да, прекрасно, — ответила Кэтрин. Вторник… Тогда она сможет и сама задавать вопросы и кое-что узнает. Она выведет его на чистую воду! Она справится.
Кристиан" наблюдал за ней, когда она выходила из комнаты, и снова нахмурился. В манерах, жестах и походке было все-таки что-то знакомое. Он гордился своей памятью, своим умением схватывать мелочи, ускользавшие от других.
Эти пятьдесят минут оказались интересными, как только он понял, что видит ее сквозь нагроможденную ложь. Он потянулся за блокнотом и начал писать.
Лоретта изучала лицо своей внучки. Теперь девушка казалась не такой нервной, менее осунувшейся. Лоретта знала, что у Кэтрин появилась новая цель в жизни, болезненная цель.
Лоретта приступила сразу к делу, без предисловия:
— Зачем ты бываешь у доктора Кристиана Хантера?
У Кэтрин отвисла челюсть:
— К-как ты об этом узнала?
— Я беспокоилась за тебя, моя дорогая, и…
— Ага! Ты беспокоилась, что я попытаюсь раздобыть кокаин, да? Боже мой, ты наняла ищеек? Лоретта осталась невозмутимой.
— Верно. Но это сделано для твоего блага. А теперь скажи мне, зачем ты посещаешь Кристиана Хантера, да еще ходишь к нему в черном парике?
Кэтрин вздернула подбородок.
— Мне требовалась профессиональная помощь, а он лучший доктор в городе.
— Ты ужасная лгунья, моя дорогая. Оставь, Кэтрин. Держись подальше от этого человека. Он неглуп. И ничего тебе не откроет. Но ты, конечно, и сама это уже поняла?
Кэтрин поднялась со стула и направилась к камину. Мягкое тепло овевало ее лицо и вызывало краску на щеках. Снаружи было тридцать градусов [24], и небо было пасмурным — вот-вот пойдет снег. Кэтрин наклонилась и подбросила дров в камин.
— Кэтрин?
Кэтрин поднялась, отряхнула пыль с ладоней, потом медленно повернулась лицом к бабушке.
— Я узнаю у него правду, бабушка. Может быть, он неглуп, но ведь и я не дура.
— Тебе, конечно, известно, что теперь он встречается с Элизабет?
— Я читаю страницу, посвященную светской жизни.
— В этом-то все и дело. Он влюблен в нее, и вот почему он лгал на суде и свидетельствовал в ее пользу.
— Тогда, значит, он дурак, — сказала Кэтрин, и голос ее сорвался до визга.
— Тише, моя дорогая… Ах, вот Дженнифер и Брэд. Заходите. Сейчас будем пить чай.
В обществе матриарха семьи Карлтонов, как и ее отец называл миссис Карлтон, Дженнифер чувствовала себя смущенной и почти лишалась дара речи. И все-таки она подошла к ней и запечатлела поцелуй на пергаментной щеке старой леди.
— Ты выглядишь прелестно, Дженнифер. Тебе не скучно с моим внуком? Он умеет тебя развлечь?
— О да, умеет, — выпалила Дженнифер. Краснея, она кинула взгляд на Брэда.
— Привет, брат, — сказала Кэтрин.
— Привет, Кэтрин.
— Как твой отец, Дженни? — спросила Кэтрин, чтобы хоть чем-нибудь заполнить паузу.
Глаза Брэда обратилась к лицу бабушки, но ее выражение оставалось по-прежнему благожелательным и ни один мускул не дрогнул.
