Петровский резко распахнул дверь и в салон ворвался грохот дождя, запах свежести и сырой земли. Ледяной ветер жадно ворвался вслед.
Вновь полыхнула ветвистая молния через все небо.
Петровский чего-то ждал, напряженно прислушиваясь.
А на мониторе около КПП уже бурлила черная крупная клякса.
— Тарас Васильевич! — жалобно позвал Тополев.
— Слышишь? — спросил Петровский.
Сквозь шум дождя донесся выстрел, второй.
Потом быстро захлебнувшаяся очередь.
Грянул гром.
И под его смолкающие раскаты они услышали совсем рядом дикий нечеловеческий вопль.
Петровский выругался.
— Это Максим, — сказал он. — Мы его упустили. И наш мальчик пошел на штурм.
1
Голос позвонил когда, вздымая пыль, ребята Немченко уже заканчивали выволакивать цинки из оружейки. Автогена не нашли, поэтому пришлось входные двери просто заваливать мебелью.
— Как протекает подготовка к встрече? — поинтересовался Голос.
— Гражданских отправили. Комнаты перекрыли, а люди расставлены. Нам же не привыкать, — ответил Вадим. — Что, появились дельные рекомендации?
— Я недооценил Дронова, — просто сказал Голос. — Этот парень — талант. Уйти вы уже точно не успеете. Поэтому, запоминай главное. Во-первых, забаррикадируй входы как можно тщательнее, — Вадим машинально посмотрел по сторонам. Создавалось впечатление, что Голос его прекрасно видит. — Второе, людям своим, если ты их сохранить хочешь, дай команду не стрелять ни в коем случае. Только упредительно. Только.
— Ты, как я понял, не появишься? — осведомился Вадим с иронией.
— Далее, — вместо ответа сказал Голос. — Держи связь постоянно. И будь готов выдать Борзова по первому требованию. Встреча с Дроновым для нас внезапно превратилась в настоящую осаду.
— В смысле, для меня, — уточнил Вадим. — Разве ты этого не предвидел? И вообще, не понимаю, что, его дядя бригадой спецназа заведует? Никаких упоминаний об этом в его личном деле я не встречал. Как этот Дронов нас отсюда выкуривать собирается, а? Где же он столько людей-то наберет?
Голос помолчал, очевидно, подыскивая верные слова.
— Не людей, Вадим, — после паузы произнес он. — И это самое страшное.
Немченко вспомнил почему-то ораву зомби с автоматами наперевес из компьютерной игры «Дум», которую, как и все, наверное, он освоил первой из всего прилагавшегося к его новой 286-й машине программного обеспечения. Его пробила испарина. О других персонажах игры даже и думать не хотелось.
Он поднял взгляд на стоявшего рядом Сашка.
— Проверь, как завалены входы, — произнес Немченко озадаченно. — Наших — на второй этаж, к окнам. И предупреди, чтобы стреляли упредительно. Только так, понял?
— Нет, — честно ответил Сашок.
— Так, чтобы пройти к зданию не могли, — объяснил Вадим.
— А чего, много народу намечается? — поинтересовался Сашок.
— Не людей, — ответил Вадим и снова поднял мобильник. — А кто будет-то?
— Собаки, — ответил Голос. — С ним идет очень много собак.
— Там собаки будут, — ответил Вадим Сашку, еще не осознав толком услышанное. — За каждую мертвую шавку ты мне лично головой ответишь.
— Собаки? — растерялся Сашок.
— Быстро! — гаркнул Вадим.
И тут до него дошло.
— Ты что, издеваешься? — осведомился Немченко в трубку. — Какие, к черту, собаки? Ты что? Что они нам сделать-то смогут? Да мы их тут штабелями навалим. Где он их столько наберет?
Голос вздохнул.
— Ты удивишься, Вадим, — ответил он. — Через несколько минут ты очень, очень сильно удивишься.
За окнами ослепительно сверкнуло и от зловещего раската грома содрогнулось все здание. Неистовый ливень замолотил по окнам.
— А я уже, — пробормотал Немченко.
2
Он вышел в коридор, по которому ветер гонял оброненные листы бумаги. За окнами грохотало, а из разбитых окон несло холодом, дождем и осенью.
Вот и наступил твой самый длинный день, подумал Немченко. Вот ты старик и допрыгался. Что же знал, что ты закончишь свою жизнь в брюхе какой-нибудь изголодавшейся по крови собаки?
По лестнице скатился Сашок.
— Все на местах, Вадим Дмитриевич, — доложил он, волоча огромный позвякивающий мешок. — Автоматы розданы, боеприпасами снаряжены. Наши проинструктированы. Четверо в комнатах главной части, четверо — в задней.
— Ребята Борзова? — бросил Немченко.
— Все на первом этаже. Парами прикрывают входы.
— А в мешке что? — поинтересовался Вадим.
— Магазины.
— Это ты хорошо придумал, — одобрил Немченко. Его не покидало странное ощущение, что он что-то забыл впопыхах. Нечто важное.
— Где остальные? — спросил он, стараясь отделаться от этого неприятного ощущения.
— На третьем этаже, в фойе сидят, — сказал Сашок. — Ума не приложу, что с ними делать.
— А ты пока и не прикладывай, — посоветовал Немченко. И тут он понял, о чем забыл. Вернее, о ком. Ему стало совсем нехорошо.
— Слышь, Сань, — произнес он нервным шепотом. — А где наш водитель Коля?
1
Он шел под обжигающими холодом струями дождя. Ненависть сжигала его изнутри. Он стал оборотнем, получеловеком-полуволком, а тело его трансформировалось, с каждым шагом все больше теряя человеческие черты. Он становился огромным и всесильным, почти богом. Одиночества больше для него не существовало.
Вокруг, с ним, были младшие братья, свирепые, безжалостные братья по крови. Их шерсть стояла дыбом, поджарые тела были напряжены, а морды оскалены. Их становилось больше с каждой минутой.
Его черная ненависть огромная, похожая на колышущуюся паутину, растекалась по свалкам, помойкам и заброшенным складам, она звала за собой все новых и новых, и они выбирались из своих будок, потайных лежбищ и теплых укромных углов. Зов вечности, зов страха и зов крови все они знали с детства. Вожак стаи звал их, и они шли вслед, такие же ненавидящие, жаждущие крови, иступленные.
У знакомых ворот оборотень остановился, сдирая с остервенением ставшую внезапно тесной рубашку. Дождь и ветер он желал ощутить всем своим новым телом.
Когда-то другой, тот, кем он был раньше, слабый обычный человек по имени Максим Дронов, приезжал сюда каждый день, предъявлял пропуск и шел через эти самые ворота к себе, на любимую работу. А потом его убили. Безжалостно, хладнокровно, ни за что.
Но его убийцы ничего не знали об оборотне. О том, что, убивая в лесу одного, они рождают другого. Из адова пекла, из самой темноты.
Оборотень не спеша, огляделся, вспоминая отрывки из другой чуждой для него жизни.
Пространство перед ним бурлила телами и мокрой шерстью, оскаленными пастями и ослепленными яростью бусинками глаз. Было еще одно. Пьянящий запах, объединяющий всех. Долгожданный запах человеческой крови.
Он поднял голову.
— Максим?! — внезапно закричал кто-то из КПП.
Кто такой Максим, подумал оборотень. Здесь только я. Несущий смерть.
Он поднял руку, и меньшие братья, нетерпеливо повизгивая, начали расступаться, освобождая ему путь. Скоро, сказал им он, вожак стаи. Скоро мы вкусим, братья, крови. Ненавистной человеческой крови.
Дверь КПП дрогнула, приоткрываясь. Из образовавшейся щели кто-то высунулся с автоматом наперевес. Лицо человека, теперь перекошенное от ужаса, показалось ему смутно знакомым. Он был там, в лесу. Этот человек тоже убивал меня, другого, прошлого.
— Ты как?! Мы же…! Что происходит?!
Задрав голову к черному небу, оборотень завыл, и его вой подхватили сотни глоток. И все они знали слова той вечной, как звезды, первобытной песни, которой боятся двуногие и которая повергает их ниц. Мы вместе, братья. Мы идем.
Оборотень не знал ответов на вопросы того, с автоматом. В его глазах все они были уже мертвецами.
Те из братьев, кто возглавлял шествие, метнулись к двери. Визг и вой слились с грохотом грома и шумом дождя. Вот и выстрел — смертельный. Собачий визг. Теперь второй, третий…
Братья… Гибли…
Стрелять в него принялись, когда до будки оставалось всего несколько метров. Пули вонзались в неуязвимое тело, и лишь усиливали клокочущую внутри ярость. Боли оборотень не чувствовал. Теперь на руках тех, в будке, была не только его кровь. Но и кровь младших братьев, требовавшая немедленного отмщения.
Удар в грудь, в плечо.
Он шел.
Пуля вонзилась в правый глаз, лопнувший кровью.
Он шел.
Там, внутри КПП, кто-то исступленно закричал.
Ногти быстро утолщались, темнели, становясь острыми, мощными когтями, прорывая дурацкую нежную кожу, а то, что прежде было пальцами, стало расти и удлиняться. Через мгновение они превратились в огромные широкие лезвия.
