Глаза его наполнились ужасом.
— Убейте меня на месте! Вы пассажирка! Да я же вас хорошо помню, я вас видел несколько раз, когда выходил на верхнюю палубу. Но я не хотел причинять вам зла. Я думал о том, что скоро умру. А потом увидел юбку и решил напоследок побаловаться. Понимаете, когда тебе кажется, что ты скоро умрешь, ты уже не соображаешь, что делаешь. Так бывает. Но я, конечно, и пальцем бы вас не тронул, если бы знал, кто вы такая.
Он отложил фонарь в сторону, обхватил голову руками и зарыдал. Но не как мужчина, а по-детски. Там, наверное, сейчас бы расплакалась и сама Сьюзен, если бы, конечно, смогла.
Он теперь казался ей таким маленьким, как будто и правда ребенок, и девушка принялась успокаивать своего обидчика:
— Тихо, тихо! Не надо так плакать! Все уже случилось. Но ты же сам не хотел этого. Я никому ничего не расскажу. Да и никому знать об этом не надо. Только, пожалуйста, не плачь ты так уж…
Но парня теперь переполняло отчаяние. Он плакал все сильней, не в силах остановиться.
— Ну, не надо, — услышала Сьюзен свой голос как бы со стороны, — не убивайся ты, не переживай. Иди-ка лучше сюда, ко мне. — И она притянула юношу к себе, уложив его голову себе на колени. — Это была уже совсем другая Сьюзен, не та, что была прежде. Она видела, как слезы наполняют эти голубые глаза, а потом катятся по розовым щечкам и попадают на пухлые губы. Парень казался ей таким молоденьким и таким старым одновременно. Она гладила его по голове и утешала, как могла, пока, наконец, он не прекратил рыдать и не затих в ее объятиях.
Новая, незнакомая, Сьюзен спросила:
— Как тебя зовут?
— Герберт.
— Сколько тебе лет, Герберт?
— Восемнадцать.
— А чем ты занимаешься?
— Я палубный матрос, мэм… То есть, мисс.
— Откуда ты родом? — Сьюзен сама удивилась своему вопросу.
— Из Галла.
— Из Галла? — переспросила девушка. — А где это?
— На северо-восточном побережье.
— Родители твои живы?
— Папа с мамой, что ли? Конечно, живы! У отца на берегу рыбная лавка, мать ему помогает. А я просто не смог выдержать этого жуткого запаха.
— Так ты от них сбежал и стал матросом?
— Нет, мисс, ну что вы! Мой отец совсем не такой, не подумайте! Он сам отдал меня в учение. А в отпуск я всегда возвращаюсь домой. Мы очень дружны — я, мой отец и моя мать.
Нелепость этого «допроса» и в особенности последняя фраза вернули Герберта к действительности. Он, видимо, опять вспомнил о том, что натворил, потому что вырвался из рук девушки и, еще раз воскликнув: «Боже мой! Вы пассажирка!» — бросился бежать и скрылся в темноте.
— Нет-нет, Герберт! Вернитесь! — крикнула ему вслед Сьюзен. — Не бойтесь! Я никому не расскажу!
Но она только услышала, как он, спотыкаясь и оступаясь, пробирается вдали по трубам. Затем раздался его вскрик, звук шлепающих по воде ног, затем еще вскрик и плеск воды. На этот раз, как догадалась девушка, Герберт попал в заполненный водой лестничный пролет. Она вспомнила эти жуткие колодцы, покрытые пленкой нефти, и заволновалась: а вдруг там глубоко и юноша утонул? Но она ошиблась, потому что вскоре снова послышались его шаги. Он продолжал убегать, и вскоре все звуки стихли.
Ощущая боль во всем теле, Сьюзен, заставила себя подняться. Она подняла с пола свой фонарь и быстро поправила на себе одежду. У нее не было времени осматривать себя. Впрочем, все это происходило с другой Сьюзен, которая родилась в темноте и боли и к которой теперь она должна была привыкать. Девушка вышла из комнаты и, пройдя закоулок, вернулась в главный коридор, где сразу увидела свет большой переносной лампы.
Откуда-то из конца коридора послышался голос ее отца:
— Сьюзен, это ты? С тобой все в порядке?
— Да, — отозвалась девушка.
— Ты кого-нибудь видела?
— Да.
— Кого же?
— Одного матроса.
— Он тебе что-нибудь сказал? Он сам не видел Робина?
— Нет. Он был так испуган, что убежал от меня.
Лампу потушили. Голос отца произнес:
— Продолжай искать. Мы идем к тебе, скоро встретимся.
Сьюзен присела на один из вентилей, выступающих из трубы, сложила ладони между колен и уставилась в темноту.
Она понимала, что она была довольно старомодной девушкой, воспитанной в семье с весьма консервативными взглядами. Но она заканчивала школу, в следующем году ей исполнялось восемнадцать, и она должна была отправиться в колледж, в Чикаго. Она часто думала о том, что она может влюбиться в какого-нибудь парня. Что произойдет дальше? Будет ли она спать с ним, жить в одной квартире? Поженятся ли они потом? Или же все будет, как в старину: она останется девственницей, а потом, в первую брачную ночь, ее соблазнит ее же собственный понимающий и чуткий муж.
Тот восхитительный день, когда она превратится из девушки в женщину, который обязательно же наступит когда-нибудь, она мечтала провести с любимым.
Сьюзен расплакалась. Все ее мечтания и надежды были разбиты болью, страхом и наглостью, которая почему-то вызывала в ней жалость. В одно мгновенье она была уничтожена и растоптана, но успела и понять, и даже простить своего обидчика. Больше всего ей запомнился взгляд перепуганного паренька, которого она держала в объятиях, как может держать только влюбленная девушка своего избранника после бурной ночи любви.
Она слышала, как подходят другие члены команды, как они освещают фонарями боковые проходы. Девушка вытерла слезы, поднялась и стала тоже искать брата.
Ей захотелось вернуться туда, где она недавно испытала самые страшные минуты в своей жизни. Теперь ей было уже не страшно появиться там: больше уж ничего подобного с ней произойти не может.
Дойдя до двери, она осветила комнату и только теперь поняла, что за «чудовище» свисало с ее потолка. Оно оказалось перевернутым вверх ножками стоматологическим креслом, а «щупальца» — шлангами бормашины. Ее догадку подтвердила и перевернутая табличка на двери: «Стоматология. Только для членов экипажа».
Сможет ли Сьюзен привыкнуть к этому перевернутому вверх ногами миру? Как сейчас она сумеет сориентироваться в собственном мире? Кто она такая? Кем стала теперь? Что осталось от прошлого? На кого будет похожа эта новая Сьюзен Шелби, от которой сбежал бедный перепуганный матрос, после того как воспользовался ее телом?
Поиски Робина так ни к чему и не привели, и очень скоро Сьюзен вновь встретилась в коридоре со своей матерью, отцом, Рого и Мартином. Она лишь обменялась с родителями печальными взглядами, а Рого и Мартин стояли в стороне, опустив глаза.
Поисковая партия возвращалась, на обратном пути еще раз проверяя и перепроверяя все закоулки. Они во все глаза высматривали, не видна ли где хрупкая детская ручонка, страстно желая увидеть ее и боясь увидеть, и опять убеждаясь, что мальчика нигде нет.
Они вновь сошлись в центре «Бродвея», там, где их с нетерпением ждали остальные.
— Так вы наш… — начал было Мэнни Роузен, но Белль толкнула его в бок:
— Что спрашивать-то? Неужели они бы не сказали? Какой ужас!
— Прости, Джейн, его там нет, — выдавил из себя Скотт. — Не мог он проскочить мимо нас.
Он промолчал о том, что ему пришлось увидеть по пути. Он ничего не сказал ей о проеме во внутренней перегородке с дырой в самой середине, где в свете фонаря плавали трупы людей. Кемаль показал пальцем и произнес:
— Котел! Ба-бах!!
Второй котел не взорвался, но его силой удара сместило вниз и заклинило в воронке. Мальчику было через него не пробраться.
Всеобщее молчание нарушила Нонни:
— Не мог же он вот так исчезнуть! Он был такой!.. — Она захлебнулась рыданиями.
Мюллер пытался успокоить ее, взяв за руку, но тщетно.
— А что лестницы? — спросил Роузен.
— Там их много, и идут они в обе стороны, — ответил Рого.
— Так может, он по какой-то из них вскарабкался?
— Это как, в кромешной тьме? — полюбопытствовал Мартин.
— Я смотрела там, откуда мы пришли, — вступила в разговор Сьюзен. — Никого. Там уже воды футов на шесть.
Она вспомнила, как Герберт бежал по трубам и, судя по звуку, поднимал тучи брызг.
— Вот именно, — поддержал ее Скотт. — Коридор четвертой палубы полностью затоплен. Корабль погружается все глубже.
— Боже мой! — воскликнул Рого. — Он же может утонуть в любую минуту! Что же его на плаву-то держит?
Мюллер ответил:
— Быть может, груз, а быть может, и балластные емкости на носу и на корме. В середине-то он подтоплен, но…
— Тогда нам надо побыстрее мотать отсюда, — вмешалась Линда Рого. — Если мальчишка погиб, мы не виноваты. Лично я тонуть не желаю. Был бы он где-то рядом, орал бы как резаный.
— Да уж, — ответила Джейн Шелби сквозь зубы. — Вам и впрямь невтерпеж лыжи навострить. — Ее голос был на удивление ровным. — Прошу вас, ну, пожалуйста… Я останусь здесь, пока мой сын не найдется!
