Я ничего не сказал.
Покусывая губу, Брук посмотрела на меня поверх машины. Потом села на свое место, нажала кнопку на приборном щитке, и крыша, сложившись в гармошку, отъехала назад. Мы тронулись с места.
Оказавшись в потоке машин, Брук пояснила:
– Она досталась мне почти даром. Машина, я имею в виду. Один студент-экономист уезжал на работу в Японию, и ему потребовалось срочно от нее избавиться.
– Тебе повезло.
– Видишь ли, приходится ездить. Я ведь живу в Калифорнии.
– Весьма согласен.
– И подумай, сколько училась. Четыре года в университете, четыре – в интернатуре. Всего восемь. Я просто заслужила приличную машину.
– Конечно, заслужила.
Она включила третью передачу.
– О, пожалуйста, не пытайся кривить душой…
– Брук, но ты действительно достойна этой машины.
Она внимательно на меня посмотрела. Волосы ее очень красиво развевались на ветру.
– А ты в какой машине ездишь?
– «Королла» 1986 года.
– Бог мой, Натаниель, так ты, наверное, и фланелевые рубашки носишь? Просто невероятно.
Я не смог удержаться от смеха.
– Очень надежная машина.
– Не сомневаюсь.
– Если честно, мне все равно, на какой машине ездить.
Некоторое время она молчала. Потом наконец заговорила:
– Я ее продам на следующей неделе.
– Что, правда?
– Нет. Но ты негодяй. Заставляешь меня чувствовать себя виноватой за тягу к неоправданной роскоши.
Я снова засмеялся. Нравится мне это или нет, а Брук Майклз воздействует на меня очень положительно. И хотя, наверное, называть ее союзницей было еще слишком рано, я немного повысил ее в ранге, поделившись той информацией о Дугласе Бьюкенене, которую сам получил от детектива Майерса только сегодня утром.
– Все это очень странно, Натаниель, – задумчиво произнесла Брук.
– И мне так кажется.
Однако мы не успели обсудить двойную смерть Бьюкенена, потому что уже поворачивали к пансионату «Санта-Ана».
– Ого! – удивленно воскликнула Брук.
Она внимательно смотрела вперед. Я проследил за ее взглядом.
Возле пансионата, против движения, стояла легковая полицейская машина без опознавательных знаков, но с еще не снятой мигалкой. А за ней припарковался черно-белый патрульный фургон.
– Не к добру это, – заметила Брук. – Ох, не к добру.
Мы вышли из машины и направились к входу в пансионат. В голове у меня мелькнуло, что, возможно, Джон Майерс обратился за помощью к коллегам из департамента полиции Сан-Хосе. От одной этой мысли я пришел в ярость. Это означало, что полиция будет путаться у нас под ногами, мешая работать. А кроме того, оказывается, детектив Майерс меня ни в грош не ставит.
Неужели Майерс действительно такой шустрый, что копы уже разговаривают с Глэдис Томас?
Я посмотрел на часы. Черт подери, не надо было плескаться в душе – только потерял драгоценное время.
Уже возле двери, нажимая на кнопку звонка, Брук взглянула на меня и спросила:
– Как ты думаешь…
Но договорить она не успела, потому что дверь распахнулась и перед нами выросла «гора» в полицейской форме.
– Что происходит? – удивился я.
Наверное, великан считал, что вопросы здесь должен задавать именно он, поэтому несколько секунд просто уничтожал меня взглядом. Это ему почти удалось. Наконец он заговорил:
– Кто вы такие?
Я со вздохом выудил из кармана удостоверение. Брук последовала моему примеру. Какое-то время он внимательно разглядывал карточки.
– Решил, что вы журналисты, – произнес он наконец. – Не понимаю, с какой стати вас это интересует.
– Но мы не журналисты, и нас это очень интересует.
– Вы врачи.
Браво, Шерлок!
– Именно, – подтвердил я. – А здесь мы для того, чтобы поговорить с Глэдис Томас.
Услышав имя, полицейский взглянул на меня и отдал удостоверения.
– Это невозможно.
– Но это входит в процедуру расследования департамента здравоохранения, – пояснила Брук.
Полицейский скрестил на груди руки. Он стоял, загораживая мощной спиной вход, и переводил взгляд с Брук на меня и обратно.
– Это невозможно, потому что она умерла.
Секунду я ошеломленно смотрел на полицейского, даже ни о чем не думая. Брук, судя по всему, находилась в таком же состоянии. Наконец я глупо спросил:
– Когда?
– Или ночью, или рано утром.
Я попытался просочиться внутрь. Не тут-то было.
– Туда нельзя. – Полицейский преградил мне дорогу. – Запрещено. Это место расследования.
– Но я врач. Мы оба врачи.
– Она в вашей помощи не нуждается. Ей теперь нужен только коронер.
– Послушайте, – пытался возражать я. – Нам необходимо с кем-нибудь поговорить.
– Вы и так говорите.
– О Господи!
Так мы и стояли на крыльце, препираясь. Двое запутавшихся в междуусобной войне государственных служащих. Очевидно, только на Восточном побережье можно надеяться на взаимопонимание между теми, кто охраняет общественное здоровье, и теми, кто охраняет общественный порядок. Я оглянулся на Брук и увидел, что она достает ручку и блокнот.
– Офицер, – еще раз попытался я, – нас беспокоит то, что мисс Томас может обладать чрезвычайно важной для общественного здравоохранения информацией.
– Как я уже сказал, она ничем не сможет вам помочь.
– А кто расследует дело? – поинтересовался я.
– Полицейский департамент города Сан-Хосе.
Тут полицейский заметил, что Брук что-то пишет в блокноте.
– Что вы делаете?
– Записываю номер вашей бляхи. Я сотрудник департамента здравоохранения округа Санта-Клара, офицер… – Брук вгляделась в написанное на бляхе имя, – офицер Саттер. Мне кажется, там могут заинтересоваться…
– Ну ладно, – сдался полицейский. – В конце концов, мне все равно. Леди мертва и не сможет ровным счетом ничего вам сказать.
Мы вошли в вестибюль и, открыв внутреннюю дверь, направились дальше. Обращаясь к нашим спинам, полицейский пояснил:
– Они за домом, в гараже. Детектива зовут Уокер.
Тихо, чтобы коп не услышал, я сказал Брук:
– Ты его очаровала.
– Старалась, – коротко ответила она.
Мы прошли по коридору мимо маленького кабинета. Я мысленно попросил прощения у Джона Майерса за то, что плохо о нем подумал. События последней недели явно начинали на меня дурно действовать – паранойя налицо. Я успокоил себя тем, что пока в состоянии самостоятельно с ней бороться и это не так страшно.
В коридоре раздавались голоса. Слева, в гостиной, на диванах сидели женщины – человек восемь-десять. Две из них явно принадлежали к персоналу заведения. Одна разговаривала с пациентками, а вторая – это была Розалинда – пыталась утешить явно безутешную особу. Пока я проходил мимо двери, она успела испепелить меня взглядом. Коридор заканчивался открывающейся в обе стороны дверью. Толкнув ее, я оказался в скромной кухне, стеклянная дверь которой выходила во двор. Сквозь эту дверь виднелось какое-то здание, скорее всего гараж, и стоящий у его открытых ворот человек. Мы спустились с деревянного крыльца в небольшой двор. При ближайшем рассмотрении человек у ворот оказался высокой чернокожей женщиной. Она стояла к нам спиной, глядя в глубь гаража, и что-то отмечала в блокноте.
– Детектив Уокер? – поинтересовался я.
Она повернулась и внимательно посмотрела на нас. Во рту у нее, судя по всему, была жвачка.
– Кто вы такие?
Я опять вытащил удостоверения.
Детектив Уокер бросила на них беглый взгляд.
– И что же вы здесь делаете? – строго спросила она.
– Глэдис Томас представляла собой составную часть того расследования, которое мы проводим.
Я коротко рассказал о болезни в Балтиморе и о возможной связи мисс Томас с инфицированным. Уокер все внимательно выслушала и пару раз что-то черкнула в блокноте. Закончив монолог, я, в свою очередь, поинтересовался, что же случилось.
– Самая банальная история, – начала она, не переставая жевать. – Во всяком случае, пока так кажется. Сегодня около семи нам позвонили. Судя по всему, мисс Томас ушла вчера вечером. Кроме соседки по комнате, об этом никто не знал, но…
– Что? – не выдержал я.
– Да эта соседка… Ну и создание! Только сегодня утром она решила поднять тревогу. Сотрудники всполошились и начали обыскивать дом. Потом позвонили в «Скорую помощь». Никаких результатов. В конце концов кто-то догадался проверить в гараже.
Она вошла внутрь и движением руки пригласила нас следовать за собой.
– Только, пожалуйста, остановитесь у входа. Здесь уже и так перебывало слишком много народу, все истоптали.
Брук быстро юркнула внутрь, опередив меня, но моментально остановилась. Я услышал, как она негромко охнула.
