– Нет, потому что при каждой такой проклятой зиме клетки мозга понимают, как плохо мерзнуть, и отмирают. Чтобы возродиться, им требуется все лето, а потом снова приходит зима, и этот мерзкий процесс начинается сначала.
– Выглядишь ты великолепно – стоит опустить наушники, и тебе ничего не страшно.
Джино машинально надвинул на голову черные меховые отвороты.
– Смейся, смейся, Лео… вот отморозишь себе задницу. Сейчас не меньше пятнадцати, и в своей одежде ты через пять минут побежишь к машине греться. Ты теперь одеваешься там же, где шеф? Выглядишь как гангстер.
Магоцци пригладил отвороты своего нового кашемирового пальто – рождественский подарок от Грейс Макбрайд.
– Я слышал, что потеплеет. Смотри, уже солнце выходит.
– Когда солнце показывается на Гавайях, в самом деле теплеет. Когда оно встает над Пуэрто-Вальяртой, тоже теплеет. А когда солнце в январе встает над Миннесотой, ты просто получаешь снежную слепоту.
– Вот в этом и кроется истина, почему мы живем здесь.
– То есть чтобы я обзавелся снежной слепотой?
– Нет, чтобы ты мог жаловаться на погоду.
Джино надолго задумался над этой сентенцией и наконец кивнул:
– Это в самом деле хорошая мысль, Лео. Единственное, что хуже плохой погоды, – это скучная погода. – Нагнувшись, он набрал полные пригоршни сухого снежного порошка. – Не хочешь ли объяснить мне, как вот из этого лепить снеговика?
Магоцци показал на группу ребятишек, которые трудились, вооружившись бутылкой с брызгалкой:
– Смотри и учись. Пускай в ход воду, как клей.
– О'кей, Микеланджело, вытаскивай свой револьвер и реквизируй воду для управления полиции. – Он с надеждой посмотрел на термос Магоцци. – Признавайся, что притащил в нем шнапс.
– Горячий шоколад. Мне и в голову не пришло, что ты будешь пить на холоде. Кровь разжижится, и ты быстрее замерзнешь.
– Я уже замерз до костей, так какая разница? – Джино повернулся к своему уродливому, бесформенному обрубку снеговика, с которого каждый порыв ветра сдувал часть тела. – Иисусе, ты только посмотри на это. Самый худший снеговик на конкурсе.
Магоцци сделал несколько шагов назад и критически присмотрелся к нему.
– Может, он пойдет по категории концептуального искусства. Можешь представить его как Снеговик с псориазом.
– Никак ты шутишь?
– Я пытаюсь развеселить тебя. Анджела и дети придут?
– Попозже, к подведению итогов. Я хочу получить хотя бы почетную грамоту, так что помоги мне.
– О'кей, я готов. С чего начнем?
– Я думаю, нам нужна тема.
Магоцци кивнул:
– Хорошая мысль. Например?
– Черт, вот уж не знаю. Может, поскольку мы копы, сделаем что-то похожее на них.
– Согласен. Думаю, коп-снеговик подойдет как нельзя лучше.
– Но не очень броский. Видишь вон того, у леса?
Джино показал на соседнего снеговика, из основания которого торчали лыжи; он стоял опираясь грудью на палки, а на морковном носу блестели солнечные очки в стиле Элвиса Пресли.
– С моей точки зрения, слишком тощ, но в общем здорово. Думаю, что можем взять его как образец.
– Как скажешь. Ты творец, а я всего лишь рабочая сила. Говори, что делать.
– Слепи-ка мне голову, которая не отвалится.
Джино и Магоцци без промедления приступили к делу, начав скатывать и мять куски снега. Теперь солнце было на их стороне, потому что, ярко сияя высоко в небе, размягчало снег и облегчало творческую работу. Через полчаса у них появилась довольно приличная основа снеговика.
– Для начала чертовски хорошо, – сказал Джино и, сделав шаг назад, восхищенно осмотрел плоды их трудов. – Еще парочку деталей, может, кое-что подправить – и мы можем выставляться. Что ты думаешь?
– Я думаю, что у него задница толстовата.
Джино закатил глаза.
– У снеговика она и должна быть толстой.
– Может, руки немного уравновесят ее.
– Прекрасная идея. Притащи-ка несколько веток вон с тех кустов.
– В парке запрещено покушаться на растительность.
– Да плевать. Я не могу считать произведение законченным, пока у него нет конечностей. И кончай свои хитрожопые ссылки на Билль о правах инвалидов.
Магоцци подошел к густому кустарнику на краю леса, остановившись по пути присмотреться к снеговику-лыжнику. Солнце теперь палило вовсю, и его левая сторона начала оплывать и покрываться льдистой корочкой. Если повезет, он растает еще до судейского решения, и одним соперником у них станет меньше.
– Это ваш?
Магоцци опустил глаза на маленького рыжего мальчишку, который появился рядом с ним.
– Нет.
Мальчишке было не больше восьми или девяти лет, но он обошел снеговика, критически осматривая с видом опытного судьи.
– Весьма неплох. Лучше, чем тот, который сделал вон тот толстый парень. – Он показал на Джино.
– Тот, о ком ты говоришь, – мой партнер.
Мальчишка неодобрительно посмотрел на него:
– Ты не похож на гомика.
Английский язык постоянно развивается, подумал Магоцци. Похоже, что в наши дни каждое слово обретает массу значений. Словно кто-то постоянно придумывает все новые и новые.
– Он не такой партнер. Мы копы.
Это произвело на мальчишку большое впечатление.
– А ты в кого-нибудь стрелял?
– Нет, – соврал Магоцци.
– Вот как! – Разочаровавшись, мальчишка снова повернулся к снеговику на лыжах. Магоцци упал в его глазах столь же быстро, как и обрел уважение. Ясно, что неодушевленные предметы были куда интереснее, чем коп, который никогда не стрелял в человека.
Магоцци осмотрелся, дабы убедиться, что охранники парка не прячутся в кустах, устроив на него засаду, и приступил к подготовке противозаконных конечностей для их снеговика.
Несколько секунд спустя раздался вопль. Магоцци, мгновенно схватившись за кобуру, резко повернулся к его источнику и увидел, что рыжий мальчишка смотрит на снеговика-лыжника, вытаращив голубые глаза и широко открыв рот.
Через секунду он оказался рядом с малышом и увидел, что морковный нос поник, солнечные очки сползли с морковки, открыв большие, полные ужаса помутневшие глаза, которые были прикрыты очками. Настоящий нос на месте морковки был как восковой, и белизна его соответствовала цветовой гамме трупа.
Ох. Вот дерьмо.
Мальчишка продолжал вопить. Магоцци, положив ему руки на плечи, мягко развернул его от снеговика, который, как оказалось, вовсе не был снеговиком. К ним уже бежали рыжеволосый мужчина и женщина, которые отчаянно спешили к своему перепуганному сыну.
Немедленно обеспечить охрану места происшествия на поле вокруг снеговика было довольно сложной задачей. Вопль ребенка вызвал столпотворение, и как раз в то мгновение, когда Магоцци и Джино осознали, с чем они столкнулись, примерно пятьдесят человек со всех ног кинулись к ним, высоко вздымая колени в глубоком снегу и крича: «Что вы там делаете? Отойдите от ребенка!» – и другие выразительные фразы, которые давали ясное представление, о чем они думают.
В этом городе было несколько вещей, которые вы могли предсказать со стопроцентной точностью, – одной из них было то, что любой взрослый, услышавший крик ребенка, сразу же кидался ему на помощь. Не дожидаясь второго крика, не думая о собственной безопасности и не медля. Таким образом в прошлом году удалось предотвратить четыре попытки похищения детей – и во время последней копам пришлось спасать негодяя от всей округи, после чего он уже не узнавал себя в зеркале. Потом уже Магоцци слышал, что этот подонок, сидя в камере, подал иск против всех, кто помешал ему утащить пятилетнюю девочку.
Понятно, что означенное обстоятельство, безусловно, делало Миннеаполис прекрасным местом для жизни, но в данном случае оно крепко осложняло ситуацию. Магоцци не знал, что беспокоило его больше: то ли толкучка на месте преступления, то ли побои, которые он мог получить от благонамеренных горожан.
Отойдя от мальчика, он высоко поднял свой полицейский значок, показывая его толпе. Это несколько приостановило ее, но их с Джино яростные крики не успокоили толпу, пока все не увидели, что мальчик невредим и сидит на руках у отца. К сожалению, толкотня заставила их приблизиться, и все увидели опухшее лицо и невидящие глаза снеговика-лыжника, которые раньше были скрыты очками Элвиса. Это зрелище наконец остановило их, заставив в ужасе открыть рот. Но люди продолжали прибывать со всех сторон, включая и охрану парка, которая примчалась, ожидая, наверное, увидеть или драку, или чей-то сердечный приступ, но к такой картине они были меньше всего готовы. Они остолбенели, как и все прочие, начисто забыв все свои навыки работы с толпой.
Магоцци стал звонить по своему сотовому, а Джино неверными шагами бродил вокруг, размахивая руками, оттесняя людей и крича: «Полиция! Освободите дорогу!» – пока не побагровел и не охрип. Толпа немного отодвинулась, но недалеко, и Джино чувствовал себя так, словно пальцем пытается заткнуть дырку в плотине. На ум ему приходил Франкенштейн и гневная толпа.
