К счастью, полдюжины полицейских нарядов патрулировали в районе фестиваля и быстро появились на месте действия. Форма немедленно оказала воздействие, без промедления очистив пространство вокруг Джино и Магоцци.
– Все равно черт бы их побрал, – проворчал Джино, глядя, как внезапно успокоившиеся граждане с уважением кивали патрульным и, как им было сказано, подавались назад. – Вот в таких случаях хочешь снова натянуть мундир. Я всем чуть не в нос тыкал значок – и никакого результата. Стоит показать этим ребятам медные пуговицы, и – раз! – все слушаются как миленькие.
Магоцци смотрел на полицейских, стоявших в оцеплении, надеясь, что знает кого-то из них по работе.
– Тебе надо бы потерять шапку. Наушники как-то не прибавляют авторитета.
Оба они помолчали, глядя на снеговика. Думали и чувствовали они то, о чем никогда не будут говорить – даже между собой.
– Это было нелегко, – наконец сказал Джино, качая головой.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты когда-нибудь думал, как тяжело засунуть тело внутрь снеговика?
– До этой минуты – нет.
– А вот прикинь, как заставить ровно стоять обмякшее тело, пока ты обкладываешь его снегом?
Магоцци подумал.
– Не знаю. А может, оно было не таким уж обмякшим.
– То есть замерзшим, жестким… или что-то в этом роде?
– Да. Или что-то вроде. Убийце должен был кто-то помогать.
Джино на минуту задумался и отрицательно покачал головой:
– Не знаю. Это все так дико, так бредово, что обычно над такими вещами работают в одиночку. Держу пари на миллион баксов – сколько бы мы ни копались в Национальном центре информации о преступности, не найдем подобных примеров.
– Даже спорить не буду.
– Вот черт! А я уж думал расколоть тебя на легкие деньги.
Джино отошел на несколько шагов, продолжая внимательно рассматривать снеговика.
– Предполагаю, его что-то подпирает.
– Мы даже не знаем, есть ли там тело. Может, только голова.
– Господи Иисусе, Лео.
– Да это же ты помешан на логистике, а я просто рассматриваю различные возможности. Но думаю, что первым делом стоит ответить на вопрос – зачем вообще понадобилось замуровывать мертвеца в снеговике. Это, конечно, не самое подходящее место для тела. Этот тип шел на серьезный риск, занимаясь подобным делом в общественном парке в ночь перед таким мероприятием.
Джино проходит три этапа при каждом убийстве. Первый этап – тот момент, когда он видит в жертве личность. Обычно этот этап быстро проходит, потому что он слишком тяжел. Второй этап – отстранение, когда надо действовать на месте преступления, подавляя в себе все человеческие чувства. В ходе третьего этапа приходит ярость, которая не покидает его до закрытия дела. На этот раз она пришла слишком быстро, подумал Магоцци, глядя, как краснеет лицо его напарника.
– Проклятье, ты понимаешь, что меня по-настоящему бесит? Ради бога, это же праздник для детей! Каким же надо быть подонком, чтобы поместить тело там, где дети смогут найти его? – Он вытащил свой сотовый и быстро набрал номер. – Надо остановить Анджелу, прежде чем она с детьми явится сюда.
Пока Джино разговаривал с Анджелой, Магоцци подозвал пару полицейских в форме, которые бродили по полю среди снеговиков, оглядывая место преступления, которое надо обнести ярко-желтой лентой, рулоны которой висели у них на запястьях.
– Обтяните-ка мне пространство в пятьдесят футов вокруг снеговика.
– Нет проблем. Вокруг какого именно?
Магоцци ткнул большим пальцем за спину, и копы присмотрелись.
У младшего перехватило дыхание, и он торопливо сделал шаг назад. Коп постарше посмотрел на мертвые глаза трупа в снеговике и подошел поближе. Лицо у него осунулось.
– Иисус, Мария и Иосиф, – прошептал он. – Да это же Томми Дитон.
Магоцци полез в карман пальто за блокнотом.
– Ты его знаешь? Уверен?
– Да, черт побери, я его знаю. Ездил с ним пару недель перед тем, как его перевели во второй участок.
– Минуту. То есть он один из нас?
Старый коп кивнул с каменным лицом.
– Проклятье, он был таким хорошим парнем. Любил свою работу.
Магоцци чувствовал себя так, словно получил удар в живот. Он повернулся, чтобы внимательно рассмотреть лицо в снеговике и увидеть в нем какие-то знакомые черты. В городе так много копов, немалая часть из них переходят из участка в участок, меняются сменами, уходят в другие отделы – знать всех просто невозможно. Магоцци почувствовал вину за то, что не знал этого парня.
Он посмотрел на Джино, который засовывал сотовый в карман:
– Ты слышал?
– Слышал. Парень, это еще хуже.
Внезапно на парковке началась суета – подъехал фургон криминалистического отдела, по дюймам прокладывая себе путь в толпе журналистов, зевак и уставших патрульных, которые силой расчищали ему путь. Из-за спин полицейских репортеры выкрикивали вопросы, но в эту минуту Джимми Гримм и его техники вылезли из фургона и начали выгружать оборудование.
– Ты только посмотри, – с отвращением сказал Джино. – Почище стервятников. Черт побери, они что, думают, будто криминалисты им сейчас что-то расскажут? Они даже еще не были на месте преступления.
– Джимми вообще никогда не говорит с прессой. По-моему, за его голову награда назначена. Я думаю, что первый репортер, который заставит его что-то буркнуть, обретет национальную известность.
Магоцци продолжал смотреть куда-то вдаль, пока Джимми Гримм и его команда в белых комбинезонах брели по полю в их сторону, разительно напоминая снеговиков, мимо которых они шли.
– Счастливого Нового года, детективы, – подойдя, мрачно сказал Джимми.
– Так и было час тому назад, – пробормотал Джино.
– Слышу. Рассказывают историю, как вы вчера спасли женщину из багажника машины и решили, что это хорошая примета.
– Скорее предвестие кошмара.
– Вполне возможно, – вздохнул Джимми, и его взгляд обежал поле, запечатляя в памяти все приметы, о которых потом стоит вспомнить. – Итак, покажите мне, что вы нашли.
Магоцци и Джино отошли в сторону, дав Джимми возможность долго и внимательно рассматривать снеговика. Если он и был изумлен, то не показал этого.
– Надо его целиком в мешок уложить. Где-то могут остаться следы.
Магоцци, чуть приблизившись, понизил голос:
– Джимми, кажется, он опознан. Томми Дитон. Работал во втором участке.
Гримм несколько бесконечных секунд смотрел на Магоцци, коротко выдохнул, повернулся к сотрудникам и стал рявкать команды, как заправский сержант:
– Сделать фотографии, обернуть этого Деда Мороза полиуретаном и облупить, как яйцо. Позаботьтесь, чтобы не потерять ни крупинки корки, и, ради бога, повнимательнее. Я предполагаю, что под всем этим снегом мы найдем что-то вроде подпорки, и хочу, чтобы все было досконально отснято прежде, чем мы его уложим…
Пока Джимми давал указания, коп постарше, который тянул ленту, подошел к Магоцци и Джино. Его рация молчала, но он продолжал держать на ней руку. С минуту он молчал, не произнося ни слова, а потом сделал глубокий вдох.
– Мы нашли еще одного, – тихо сказал он, движением головы показав на круг синих мундиров, окружавших какого-то снеговика на другом конце поля. – Он тоже один из наших. По имени Тоби Майерсон. Тоже работал во втором участке.
Где-то на заднем плане Джимми продолжал давать указания; линия полицейских продолжала оттеснять зрителей подальше от места преступления; представители прессы все так же выкрикивали вопросы – все в парке и выглядело, и звучало так же, как и пять секунд назад. Трое человек, которые знали, что это не так, – Магоцци, Джино и пожилой коп, – несколько секунд просто молча смотрели друг на друга, боясь посмотреть куда-то еще.
Наконец Магоцци решился обвести взглядом поле, останавливаясь то на одном снеговике, то на другом.
– Сколько тут вообще фигур?
– Самое малое сотня, – сказал Джино.
Коп покачал головой:
– Вдвое больше. Что, по-вашему, мы должны делать?
Магоцци и Джино обменялись взглядами, а затем оба посмотрели в сторону парковки, где длинные объективы видеонаблюдения фиксировали происходящее.
– Гнать всех отсюда, – сказал Магоцци.
Теперь в парке собралось больше сотни полицейских из самых разных отделов, но все равно потребовалось более получаса, чтобы развалить все детские работы. Джино и Магоцци переместились в самый центр открытого поля, чтобы иметь максимальный обзор, и со сведенными спазмом желудками ждали, что вскинется чья-то рука в синем рукаве и чей-то крик оповестит об еще одной страшной находке.
Вокруг стояли всего лишь снеговики, но Магоцци почему-то казалось, что он находится на месте массовой бойни, где криминалисты и копы систематически и тщательно уничтожают одно тело за другим. С падением каждого нового он сжимался, и у него перехватывало дыхание в ожидании самого худшего – в соответствии с естественным для его профессии пессимизмом, который быстро проходит и снова откладывается в долгий ящик. Пока на поле больше ничего не появилось.
