до Козыря может дойти, и уж тогда мне наверняка несдобровать…
— Во-первых, мы не разглашаем служебные тайны, — успокаивает Стрельцов. — Во-вторых, не верится мне, что Козырь сейчас на свободе. А если и на свободе, что он может вам сделать?
— Как что? — И худощавое напряженное лицо Жукова бледнеет. — Пристрелит!.. А скорее всего, зарежет, — торопливо, будто спохватившись, что сказал лишнее, поправляется он.
"Похоже, что Козырь все еще держит его в паническом страхе", — решает Стрельцов.
И, уже собираясь отпустить Жукова, он спрашивает, пристально всматриваясь в его глаза:
— А может быть, стрелять ему все-таки привычнее? Если Козырь бежал из заключения и снова теперь тут, то у него несомненно есть огнестрельное оружие. Чем вооружен Козырь, пистолетом или обрезом?
— Не знаю, товарищ капитан! — отрезает вдруг Жуков с таким неожиданным ожесточением, что у Стрельцова не остается никаких сомнений, что у него ничего больше не выведаешь.
— Кончим тогда на этом наш разговор, — подчеркнуто официальным тоном заключает капитан.
Сразу же после встречи с Жуковым Стрельцов направляется к полковнику Ковалеву.
— А сами-то вы, Василий Николаевич, чем объясняете убежденность Жукова и Никодимова, будто Козырь на свободе? — спрашивает Ковалев. — Похоже, что не случайно это.
— Видимо, у них есть основания… — не очень уверенно произносит Стрельцов.
— А какие именно? В этом ведь все дело.
— Я понимаю, товарищ полковник, но, к сожалению, ничего более определенного сказать пока не могу, — чистосердечно признается капитан. — Свое убеждение ни Жуков, ни Никодимов не обосновывают никакими фактами. Но и для меня нет сомнений, что орудует на нашей дороге очень опытный преступник, умеющий заметать следы… Мы просмотрели обочины и бровки по обе стороны пути на всем участке от Грибово до Дьяково, но железа, которое он срезал с крыши вагона, нигде не нашли. Вы разве не согласны со мной, товарищ полковник, что он специально отыскал это железо днем, а скорее всего утром, и надежно спрятал. Преступник отлично понимает, что оно может помочь нам установить участок, на котором была совершена кража. Разве это не говорит о его осторожности и опытности?
— Преступник, пожалуй, действительно опытный, — подтверждает Ковалев. — Но почему непременно Козырь? Все иные исключаются, что ли?
— Я этого пока не утверждаю. Но разве не удивительно, товарищ полковник, что тут столько совпадений. Во-первых, способ взлома вагонной крыши. Во-вторых, Козырь тоже ведь отстреливался, когда его преследовали. Он тоже тщательно убирал срезанное с вагонных крыш железо. Не допускаете же вы, что у нас на дороге появился двойник Козыря?
Выслушав капитана Стрельцова, полковник Ковалев снисходительно улыбается.
— Не так-то это просто, капитан, — задумчиво произносит он, встав из-за стола и медленно прохаживаясь по кабинету. — Если Козырь бежал, нам непременно сообщили бы об этом. К тому же преступники, бежавшие из мест заключения, как правило, не возвращаются в те края, в которых совершали преступления. Все это вы, конечно, и сами хорошо знаете, рассуждаете, однако, вопреки этим соображениям.
— Да, я это знаю, — энергично кивает головой Стрельцов, — но нет правил без исключения. А у Козыря на самом деле не было других помощников, кроме Жукова?
— Не было, Василий Николаевич. Да и Жуков только сообщал ему, в каких вагонах находились ценные грузы. Остальное тот делал в одиночку.
— А каким образом сообщал Жуков сведения? Может быть, и теперь, по той же системе, кто-то получает необходимую для ограбления поезда информацию?
— А самого Жукова вы не пробовали расспросить? Ему это лучше, чем кому-либо, известно.
— Пока нарочно не касался такой темы. Боюсь, что Жуков и не расскажет всего. Уж очень он запуган Козырем. Мести его опасается. Но ведь вы, наверно, знаете, каким образом поддерживали они связь. Насколько мне известно, вы уже служили тогда на этой дороге и участвовали в расследовании преступлений Козыря.
— Много лет прошло: сейчас не припомню всех подробностей, — подумав немного, отвечает Ковалев. — Помнится только, что наводчик Козыря Петр Жуков осмотрщиком вагонов тогда работал, и это давало ему возможность точно знать, в каком вагоне какие грузы размещались.
Полковник, походив в раздумье по кабинету, останавливается перед Стрельцовым.
— А самого Жукова вы ни в чем не подозреваете?
— Нет причины, товарищ полковник. Не похоже, чтобы он свернул на прежнюю дорожку.
— Но если он так боится Козыря, то полагаться на его помощь не приходится. Всего он вам, наверное, не расскажет.
Капитан Стрельцов со своим помощником лейтенантом Карцевым проводят на грузовом дворе целый день, наблюдая, как формируются поезда, внимательно присматриваясь к работе весовщиков, грузчиков, пломбировщиков и маркировщиков. Ничего подозрительного они, однако, не замечают.
На следующий день Стрельцов посылает туда одного Карцева, а сам направляется на сортировочные пути, где формируются товарные составы. Долго присматривается к работе составителя поездов, сцепщиков, осмотрщиков и списчиков вагонов, обязанностью которых является не только списывание их, разметка и проверка наличия, но и строгое соблюдение государственной тайны перевозок. На это тоже уходит почти целый день, но и тут ничто не привлекает его внимания.
Ни на рынках, ни в магазинах, ни в пошивочных мастерских городов и поселков ближайших районов не удается обнаружить никаких следов похищенных товаров. Настораживает что-то преступников или по какой-то иной причине, но кражи из поездов прекращаются.
"В чем же дело? — ломает голову Стрельцов. — Почему Козырь или тот, кто под него работает, притаился? Где скрывается, куда сплавляет краденое? Спугнули мы его или он лишь из предосторожности отсиживается в укромном месте?.. Но если это Козырь, его не спугнешь так просто. Нужно точно установить, он ли это…"
Но Стрельцов хорошо понимает, что убедиться в этом можно будет лишь в том случае, если в бандите, столь дерзко грабящем товарные поезда, кто-нибудь опознает Козыря. Или тогда, когда придет ответ на запрос дорожного отдела: находится ли Козырь в заключении или по какой-либо причине освобожден?
И вот ответ пришел. В нем сообщается, что Александр Семенович Козырев, осужденный на пятнадцать лет, месяц назад бежал из заключения…
— Вот только теперь, Василий Николаевич, — замечает Ковалев, познакомив Стрельцова с ответом, — мы имеем некоторые основания допускать, что грабежами на нашей дороге может заниматься Козырь. Однако это не бесспорно: построение версии из расчета только на Козыря может лишь сбить нас с толку.
— Я понимаю, товарищ полковник! Только думается мне, что мы имеем дело именно с Козырем.
Сообщая эту новость своему помощнику лейтенанту Карцеву, Стрельцов весело похлопывает его по плечу:
— Ну, Леша, теперь дела у нас пойдут успешнее!
— Но ведь в розыске Козыря или, может быть, какого-то иного грабителя у нас пока нет никакой зацепочки…
— Зато есть некоторое представление о его "технологии", о "методике"
