Оказалось, говорили на английском. А как иначе? Для Мариса, только что приехавшего с курсов, это было вполне естественно – нормальный международный язык. Для Оке Ёнсона, как представился гость, видимо, тоже. Но вот Ева, никогда не упускавшая случая попрактиковаться в языках, не была с этим согласна. Безусловно, её литературный шведский был очень хорош, недаром герр Эрикссон её хвалил. Но вот попрактиковаться в устной речи – этого она упускать не хотела. Повернувшись к собеседнику, с аппетитом режущему сочное мясо, она обратилась к нему на шведском:
– Так что же все-таки привело вас в Латвию?
Как он поперхнулся! Закашлялся, покраснел так, что стал одного цвета с горохами на любимой чашке Евы и – вылупился на неё, словно до этого никогда не видел блондинок. Было непонятно, что именно вызвало такой эффект, то ли вопрос был задан в неудачное время, то ли он не был готов к столь быстрому переходу к цели визита, то ли удивлён тем, что в этой лесной глуши с ним заговорили по-шведски.
Откашлявшись и отдышавшись, побагровевший Оке пробормотал что-то не слишком вразумительное. В отличие от классического литературного шведского, на котором она говорила с герром Эрикссоном, парень использовал грубо звучащий диалект, называемый «götamål» или ётское наречие. Насколько Ева помнила, на нем говорили только в северном Гёталанде. Конечно, её учили, что именно этот народ был предком тех самых готов, которые когда-то завоевали Рим. Но это не делало этот говор ни понятным, ни благозвучным. К тому же, за отсутствием практики, она с трудом разобрала сказанное. Впрочем, ничего особенно выдающегося гость не имел ввиду, выдавая дежурные фразы о том, как интересно посмотреть на заграничную жизнь. Вопрос, чем жителю Гёталанда могла быть интересна латвийская глубинка, расположенная кстати, практически на той же широте, остался в сущности без ответа. Ева предположила, что он просто напросто решил прихватить пару свободных деньков и полоботрясничать на халяву. В любом случае изменить ничего было нельзя, оставалось только кивать и дежурно улыбаться.
Марис, за три года хорошо изучивший её повадки, сидел тихо, не привлекая к себе внимания, и даже не просил перевести непонятные ему шведские фразы. Такая маска на их семейном жаргоне называлась «дежурная вежливость». Она появлялась на лице Евы всякий раз, когда собеседник был ей крайне неприятен, но воспитание или обстоятельства не позволяли прервать беседу. Это лицо Марис видел, в основном, когда они вынуждены были общаться с его бабушкой. Та, хоть и в возрасте, имела домашнее прозвище «Божья крапива», поскольку жалила без разбора каждого, кто попадал на её не по возрасту острый язык. Марис молчал и только внимательно, но осторожно следил за тем, как развиваются события.
Назавтра приключения не кончились.
К счастью, Марис приехал на пару дней раньше, чем собирался, и сегодня – в пятницу – на работу мог не идти. Иначе… Она решительно не знала, что было бы, если бы «иначе»…
Прямо с утра позвонила Лига – лучшая подруга.
– Нас никто не слышит? – услыхала Ева в трубке вместо приветствия.
Встав из-за стола, она вышла в спальню, прикрыв за собой дверь.
– Нет, а что случилось?
– Слушай, давай так, я тебе не звонила. И разговора этого – не было. Я много рассказать не могу. Короче, Янчук тут тоже, ну ты же понимаешь, он – присяжный адвокат, он тоже ничего сказать не может, но в общем, ну, ты понимаешь?
Ева не понимала решительно ничего.
Из сбивчивого разговора стало ясно, что ей будет звонить начальник Лиги и Яниса, которому чего-то от Евы надо. Никто точно не знает, чего именно, но на всякий случай она должна быть вежливой и – молчать. Короче, не трепаться. Потому что Лига её предупредила, а Янчук молчит, но в душе – тоже согласный. Понятно?
Понятней не стало.
Ева напряглась и решила подождать, что будет дальше.
Долго ждать не пришлось. Телефон вновь зазвенел почти сразу. Звонил Дайнис, тот самый, который с женой и ребёнком гулял с Евой по Синевилле. Все, что она о нем знала, это то, что он владелец адвокатского бюро и что у него жена – стерва. Поэтому она крайне удивилась тону звонка:
– Чао, Ева! Как поживаешь? Давно мы с тобой не общались! Байба соскучилась, так что мы, если ты не возражаешь, подъедем к тебе в гости. Как раз и погода хорошая, малышу полезно будет на свежем воздухе! Я по карте посмотрел, ты не беспокойся, мы дорогу найдём. Что к ужину привезти?
Какое счастье, что Лига её предупредила!
Если бы не это, Ева вообще не знала бы, как реагировать на столь фамильярное обращение. Но поскольку Янис – присяжный адвокат – хоть и молчал, но не возражал против звонка Лиги, она успела сообразить, что это не просто какая-то блажь, а что-то хоть и непонятное, но весьма серьёзное.
Действительно, когда владелец преуспевающего адвокатского бюро вдруг ни с того ни с сего набивается тебе в друзья, об этом стоит задуматься.
Вообще-то можно было и отказаться. Но, посмотрев на Оке, вальяжно развалившегося за столом, Ева решила, что хуже уже не будет. Возможно, Байба с Дайнисом как-то уравновесят этого непонятного скандинава, неизвестно зачем проделавшего такой путь.
Подтвердив адрес и заказав еду, Ева отключилась.
Марис, в отличие от Оке, разговор понимал. И Ева видела, как у него потихоньку лезут глаза на лоб от удивления, кто это без всякого спроса так запросто собирается в гости к его любимой женщине. Не сказать про Дайниса было невозможно. Пришлось объяснить, кто такой Дайнис, как и где они познакомились и какая сварливая у него жена. Марис так и не понял, зачем эти люди собираются ехать по зимней дороге, да ещё и с ребёнком, на хутор Евы.
Ева и сама не понимала.
Решили, что раз деваться некуда, примут и их, а разбираться будут уже на месте.
После завтрака Марис, от которого не ускользнула неприязнь Евы к гостю, повёл его на прогулку. Ева же, воспользовавшись моментом, запустила в дом благодарного Ральфа и помчалась на своём красном «гольфике», с Маком и его «мамой» в багажнике, в ближайшую мастерскую, благо цивилизация, а с ней и ремонтные мастерские, уже была и в Кандаве. Договорившись, что в понедельник-вторник, как только будет готово, ей позвонят, Ева помчалась обратно, стремясь успеть до возвращения Мариса с Оке.
Она почти успела. Точнее, её машина въезжала во двор как раз тогда, когда Марис, спрятав Оке в свой пикап, выводил сопротивлявшегося Ральфа из дома. Ева успела заметить недовольный взгляд длинного скандинава. Похоже было, что он не слишком рад её скорому возвращению.
Решив не принимать это близко к сердцу, она принялась хлопотать в ожидании вечерних визитеров.
Дайнис с Байбой приехали уже к сумеркам. Ребёнка, спавшего в коляске, так в коляске и вкатили в комнату. Благо в этом возрасте уважающие себя и родителей дети берут спальное место с собой.
На этом «блага», собственно, и закончились. Изображавшие радость Дайнис и Байба как-то вдруг резко утратили жизнерадостность, обнаружив, что Ева вовсе не одинока, как, видимо, они себе представляли, а напротив, прекрасно проводит время в компании сразу двух мужчин. Один из них к тому же – иностранец, а второй – большой, с ладонями, как лопаты – сердечный друг.
Дайнис ещё как-то «держал фасон», зато Байба тут же скуксилась и наградила муженька таким взглядом, что Еве, несмотря на это вторжение, стало его даже жалко. Поэтому она поспешила по-женски разрядить ситуацию, принявшись накрывать на стол.
Застолье получилось не слишком весёлым. О чем можно говорить в такой разношёрстной компании было неясно. К тому же и Дайнису, и Байбе не слишком легко давался разговор на английском. То есть говорить-то говорили, но не так, чтобы бегло. Ева, помня совет подруги, от общения уклонялась, перейдя в конце концов окончательно на шведский и обсуждая с Оке архитектуру Стокгольма. Точнее, строительные нормы и правила, предписывающие современную застройку, поскольку это было единственное, что знал гость. Попытки обсуждать готику, ренессанс и барокко в архитектуре старого города провалились с треском. Цель разговора была не в том, чтобы опять застукать скандинава на некомпетентности, а в том, чтобы, не нарушая правил приличий, «молчать», ничего не говоря «дружелюбному» присяжному адвокату Дайнису.
Исключённые из разговора рижане поневоле переключились на Мариса. Который, почуяв неладное, на вопросы о Еве, о хуторе и о сельской жизни то отвечал односложно, то – встречными вопросами. Потерпев неудачу, Дайнис вынужден был переключиться на менее «горячую» тему, и в итоге разговор перешёл на Мариса и его командировку.
Но этим дело не кончилось. Её величество Судьба, прицельно стреляющая сегодня по затерянному в лесах хутору, не успокоилась.
Позвонила тётя Линда.
С троюродной тётей отношения были хорошие, но, как бы это сказать, официальные, что ли. То есть с праздниками – поздравляли, в компаниях – общались, но какой-то особенной близости, пожалуй, не было. Поэтому звонок был скорее исключением, чем правилом. А уж просьба тёти Линды – так и вовсе выходила, с точки зрения Евы, за пределы разумного.
