– И как только вы додумались до такого? Бернхард любит меня.
– Вы носите медальон с его изображением. – Ивонн рукой указала на грудь Хелены. – У Бернхарда тоже есть фотография, которую он всегда носит при себе. Но это отнюдь не ваше фото, Хелена. В кармане его пиджака лежит снимок Карины.
Голубые глаза жены Бернхарда стали темными, как морская пучина, когда над ней собрались тучи.
– Этого не может быть, – жестко отрезала она. – Он сжег все фотографии Карины. Мы вместе сделали это в кухонной мойке. Мы уничтожили и все негативы.
– И все же один снимок он сохранил, а чтобы ненароком не повредить, ваш муж даже заламинировал его. Ничего удивительного, ведь других – то не осталось.
– Вы лжете, – подавленно возразила Хелена.
– Неужели? Тогда в следующий раз, во время очередного отпуска, суньте свою руку в карман его пиджака. Левый внутренний карман, прямо у сердца.
Хелена молчала. Непроизвольно коснувшись рукой груди, она нащупала сквозь ткань куртки заветный медальон. В конце концов, слабым, почти сдавленным голосом она спросила:
– Зачем вы пришли? Что вам нужно от меня?
– Я хочу, чтобы во время вашего следующего отпуска вы поговорили с Бернхардом и сказали, что ему нужно во всем сознаться и самому понести свое наказание. Если вы попросите его об этом, то он послушает вас. Он сам мне об этом сказал. Ему нужно это наказание. И он обязательно справится. Но он и пальцем не пошевелит, если вы не заставите его это сделать. Очевидно, что только в этом случае он начнет действовать.
– А если он откажется?
– Тогда он – настоящая свинья, и вам следует его бросить. Заставьте себя порвать с ним и проведите свой отпуск где-нибудь в другом месте.
Не ответив ни слова, Хелена поставила термос на место, на книжную полку, висевшую на стене. Она бросила картонный стаканчик в корзинку для бумаги, а пластиковый держатель в корзинку возле термоса. Посмотрев на часы, она повернулась к Ивонн и едва ли не с дружеской теплотой в голосе произнесла:
– Боюсь, что время нашего свидания подошло к концу.
– Прежде чем уйти, мне бы хотелось выяснить еще одну деталь. Почему вы сказали полицейским, что это убийство было спланированным? Разве не лучше было бы сказать, что вы застали их обоих в своем дачном домике и убили женщину в состоянии аффекта, что вы были в таком шоке, что не могли контролировать свои чувства? Тогда бы считалось, что вы совершили непреднамеренное убийство, и наверняка получили бы меньший тюремный срок.
– Не знаю, – задумчиво ответила Хелена. – У меня не было достаточно времени, чтобы до конца все продумать. Но мне не хотелось, чтобы в этом деле был замешан Бернхард, он не должен был попасть под подозрение. Единственной подозреваемой должна была быть я. Лгать трудно. Лучшие шансы у того, кто меньше всего отступает от правды. Тогда, в машине, по дороге на дачу, я попыталась предположить, как бы повела себя, если бы сама убила женщину. Я никогда бы не смогла потерять над собой контроль и в состоянии аффекта лишить жизни кого бы то ни было. В этом я уверена совершенно определенно. Если бы я решилась на убийство любовницы Бернхарда, то поступила бы так же, как и рассказывала полицейским: подождав пару недель, я бы условилась о встрече с ней в каком-нибудь уединенном местечке, а чтобы она ничего не заподозрила, пригласила бы ее пообедать со мной. Именно так бы я и поступила, и с психологической точки зрения это вполне соответствовало бы моему типу поведения. И тогда лгать получилось легче. Но если бы я только знала, что по этой причине меня будет ждать значительно более суровое наказание, тогда бы я наверняка придумала что-нибудь еще. Но как было уже сказано, у меня было слишком мало времени для размышлений, а мне было чрезвычайно важно, чтобы мне поверили.
В коридоре послышались шаги и звон ключей.
– Так вы сделаете то, о чем я вас попросила? – спросила Ивонн свою собеседницу.
– Я подумаю об этом.
Внезапно Хелена сделала шаг навстречу Ивонн и дрожащим от едва сдерживаемого напряжения голосом произнесла:
– Вы совсем не похожи на домработницу. Кто вы на самом деле?
Призадумавшись на мгновение, Ивонн ответила:
– Бернхард называл меня своим ангелом-хранителем. Скажем так, я что-то вроде наблюдателя. Вернее, была таковой. С отъездом отсюда моя миссия будет завершена. Теперь, Хелена, все зависит от вас.
Часть четвертая
Лунный свет над предместьем
Налетевший со стороны Эгейского моря легкий бриз трепал воланы зонтика и охлаждал горячую загорелую кожу Ивонн. Она лежала на спине на взятом напрокат лежаке и следила за тем, как Симон плавает под водой: на поверхности виднелись только трубка для подводного плавания да одетый в плавки зад ее сына с исходившими от него медленными кругами бирюзового цвета. Он фотографировал рыбок камерой для подводных съемок, купленной ему Йоргеном. Мальчик то и дело выныривал на поверхность и выкрикивал ей, что увидел под водой.
Йорген вернулся из маленького прибрежного паба с двумя кружками пива в руках и уселся на лежак возле жены. Он протянул ей запотевшую кружку со стекавшими вниз каплями.
– Холодное пиво на раскаленном пляже – разве может быть что-то лучше этого? – заметил он.
Они заказали билеты на чартерный рейс еще в январе, когда только появились летние каталоги и когда они еще были одной семьей, запланировавшей свой отдых на море. С тех пор Ивонн и Йорген все больше жили порознь, каждый своей собственной жизнью, но Симон очень ждал этой поездки, и родители решили не отказываться от нее.
Уже в первый день здесь на пляже, сидя на лежаках возле закусочной, они впервые по-настоящему заговорили друг с другом. Йорген рассказал о том, что с осени ему придется работать в центральном офисе его фирмы в Лондоне. Они поговорили немного о его работе: Йорген сделал приличный карьерный скачок, и Ивонн поинтересовалась, тяжело ли подыскать в Лондоне квартиру. Ее муж ответил, что будет жить у одной шведской женщины, которая также работает в центральном офисе. Ивонн не стала больше расспрашивать, догадавшись, что именно эта женщина и стала причиной его переезда.
Они договорились о том, что Симон будет приезжать к Йоргену каждые третьи выходные месяца и что, наверное, он сможет летать и один, под присмотром стюардесс. Йорген заберет с собой только свою одежду и пару безделушек. Мебель и другие большие вещи останутся у Ивонн. У Софии, той женщины, у которой собирается жить Йорген, есть все необходимое.
Они вполне миролюбиво и обстоятельно пообщались друг с другом. Слово «развод» появилось в разговоре только в конце, когда Йорген высказал свое пожелание относительно того, что было бы неплохо заранее начать всю эту бумажную волокиту, с тем чтобы покончить с ней до его отъезда.
А потом они прекрасно отдохнули вместе. В один из дней они взяли напрокат велосипеды и отправились на юг острова, где купались у скалистого берега. В другой раз поехали в горы верхом на ослах, взбираясь по узким тропам вверх, туда, где воздух благоухал ароматами тимьяна и лимонной мяты. Там они перекусили хлебом с сыром, запив все это вином, а поздно вечером поужинали в маленьком ресторанчике. Потом во тьме средиземноморской ночи они брели по узким улочкам домой.
Йорген пребывал в явно приподнятом настроении. На протяжении многих лет он не ощущал себя таким расслабленным и свободным. Он был настроен на шутливый лад, демонстрируя широту своей души, а когда возникали те или иные проблемы – к примеру, во время объезда острова Симон наехал на острые камни, а по возвращении домой растянулся на земле, – был очень терпелив и отзывчив, по-дружески посмеиваясь надо всеми напастями.
«Как же счастливы мы теперь, когда стало очевидно, что мы больше не любим друг друга», – подумала Ивонн.
Симон вышел из воды и сел на лежак в ногах у матери.
– У нас есть что-нибудь попить?
Йорген дал ему купюру, и мальчик побежал в бар, чтобы купить себе какой-нибудь напиток.
– Следует ли нам обо всем ему рассказать? – спросил Йорген.
Ивонн кивнула.
Когда Симон вернулся с бутылкой пепси в руках, отец сказал, что скоро ему придется переехать жить в Лондон, поэтому они не смогут видеться так часто, как прежде. Последняя фраза вызвала у Симона некоторое недоумение. Он перестал пить и вопросительно посмотрел на отца: мальчик и так видел его дома лишь изредка, а в последние месяцы его отец почти совсем не появлялся. Как только Симон услышал, что сможет приезжать к Йоргену каждые третьи выходные месяца и при этом лететь в одиночку на самолете, то очень обрадовался и тут же стал строить планы по поводу того, чем будет там заниматься и что сможет там покупать.
Да, как ни странно, но это был по – настоящему великолепный отдых.
Двух недель в Греции, а потом длинного шведского лета – а в этом году оно было необыкновенно солнечным и теплым – оказалось достаточно, чтобы Ивонн смогла хорошо отдохнуть. Она навела порядок на своем балконе, которым не пользовалась на протяжении многих лет, и купила туда садовую мебель из тикового дерева, а также четырехугольный зонтик от солнца из белоснежного хлопка и бамбука, в тени которого читала и слушала радио.
