сиреной по бульвару Сепульведа к аэропорту. Машины перед ним расступались, но из-за пробки у LAX пространства для маневра почти не оставалось. Не бывало такого часа, когда там не стояли машины, – даже в лучшие времена ужасные расположение и планировка аэропорта прямо-таки сводили с ума. Тео старался выпустить злость, нервно барабаня по рулю. Сегодня на кону нечто большее, чем просто какой-то пропущенный рейс.
Зазвонил телефон. «ДИРЕКТОР ЛЬЮ». Тео сбросил вызов, экран почернел.
Тянулись минуты. Чтобы отвлечься, он попробовал рассчитать, сколько ему еще осталось проехать, но, осознав, что не добрался даже до бульвара Сенчури, бессильно выругался. Этим маршрутом он попадет в туннель, пролегающий под восточным концом летного поля и ведущий к шоссе Империал, – тогда придется объезжать всю дальнюю сторону аэропорта, до главного входа, и…
«Ну и придурок же ты», – выругался он, когда его осенило.
Не смотря по сторонам, Тео резко развернул автомобиль на сто восемьдесят градусов. Встречная машина вильнула в сторону, чуть не врезавшись в другую, водитель засигналил.
Тео втопил педаль в пол – в ответ шины завизжали, и внедорожник понесся прочь от аэропорта.
Он мчался на полной скорости – автомобили сворачивали вправо, уступая ему дорогу, – и тут увидел на встречной полосе застрявший в пробке черный внедорожник с мигалками.
– Да ты прикалываешься, Лью, – сказал себе Тео, замедлился до скоростного лимита и выключил свои мигалки и сирену.
Проезжая мимо, быстро оглянулся, стараясь не привлекать внимания, и разглядел двух своих коллег, которые вытягивали шеи и крутили головами, пытаясь понять, как объехать пробку. Его они даже не заметили.
Это подмога? Или посреди операции, в которой на кону жизни, Лью готова потерять двух агентов, лишь бы они приволокли Тео обратно? Он не настолько ей доверял, чтобы дождаться и узнать ответ. Снова вдавив педаль газа, он оставил агентов позади.
От воды веяло свежестью и прохладой – поразительный контраст с духотой в фургоне. Кэрри взглянула на чернильную поверхность Тихого океана. Волны разбивались о берег в нескончаемом ритме безразличия. Прилив и отлив здесь завтра будут такими же, как и вчера, как и послезавтра. Ее успокаивало осознание, что планета не остановится и в конечном счете ей нет до них никакого дела.
На другом конце стоянки, возле пляжа, костер, потрескивая, подбрасывал к звездам рыжие искры. За пламенем виднелась парочка – они лежали на шезлонгах, закинув ноги на серый бетон кострища. Кэрри глубоко вдохнула дымный аромат ностальгии и тут же почувствовала холодный ствол, приставленный к затылку.
– Я не собиралась звать на помощь, – сказала она. – Просто… наслаждалась.
– Давай поскорей закончим, – сказал Сэм и потянул ее за руку в противоположную сторону.
Они ушли от фургона на дальний конец стоянки. Уличный фонарь в этом углу перегорел. Гора песка и стройматериалы отбрасывали жуткие тени под лунным светом. На другом фонаре примостилась чайка, с любопытством глядевшая им вслед. Кэрри представила их с точки зрения чайки – два человека, обвешанные взрывчаткой, медленно идут в темноте. Соленый ветер сдул с лица волосы, и она вздрогнула.
– Когда мы еще были в нашем доме, ты сказал, что у тебя были планы, – начала она. – Но потом умер твой отец.
Сэм кивнул.
– У нас с Беном все было готово. Документы, визы. Мы копили десять лет. Забронировали рейсы. И тут за четыре дня до отъезда отец умер.
– И тогда ты остался, а Бен полетел без тебя?
Сэм кивнул. Под ногами хрустел песок. Он шел перед ней, и она видела, что сзади из-за ремня торчит рукоять пистолета.
– Ты на него злился?
Сэм обернулся.
– На Бена?
– Да. Из-за того, что он тебя бросил.
Они почти дошли до конца стоянки и до кучи мусора.
– Нет. Никогда. Это я его уговорил. Он-то хотел остаться, думал, это нечестно. И это правда нечестно. – Сэм пожал плечами. – Я сказал, чтобы он летел и заодно взял мои деньги. Так ему было бы проще. Я сказал, что у него будет фора, а я присоединюсь позже. И присоединился – через семнадцать лет. Но в то время я просто не мог уехать.
– А твоя семья? Что случилось? Что случилось с Ахмадом?
Сорвавшись с ее губ, имя его младшего брата, самой глубокой раны, повисло в воздухе. Она тут же поняла, что добилась чего хотела. Приготовилась.
По забившейся жилке на его шее было видно, как участился пульс, когда Сэм, повернувшись, еле сдержался, чтобы не ударить. Она отшатнулась и хотела бежать, но он схватил ее за горло и притянул к себе. Запрокинул ей голову и зашептал в самое ухо. От его дыхания на щеке оседала теплая сырость, и Кэрри невольно пискнула, когда пальцы с силой впились в ее кожу.
– Не смей произносить его имя.
Не сопротивляйся. Не сопротивляйся. Не сопротивляйся. Кэрри отчаянно боролась с инстинктом самосохранения. Зажмурившись, она пыталась сосредоточиться на шуме волн.
Хватка медленно ослабевала, пока не разжалась совсем. Кэрри отдернулась, хватая ртом воздух. Наклонилась вперед, уперевшись в колени. Спрятала глаза.
Сэм показал на кучу мусора.
– Поскорей.
Загорелся желтый свет. Тео ускорился и только после этого запоздало посмотрел по сторонам. Красный сигнал зажегся раньше, чем Тео достиг перекрестка, но это его не остановило.
Слева по северной полосе LAX шел на взлет самолет. Тео посмотрел на спидометр. Сто двадцать километров в час. Скоростной лимит – пятьдесят пять. Когда шасси оторвались от земли, Тео бросил взгляд на лайнер и надавил на педаль – стрелка перевалила за сто тридцать.
Уэстчестер-парквей шла параллельно аэропорту. На ней машин почти не было, а те, что были, послушно замедлялись и поворачивали направо, едва заслышав сирену и завидев мигалки. Тео оглядывал окрестности, отчаянно разыскивая ориентиры, которые заполнят пробелы в памяти. Он уже давно сюда не приезжал. Многое выглядело иначе.
В детстве, когда они ездили семьей на пляж, всегда выбирали Тоус. В шестидесятые Тоус-бич был меккой серферов, но когда из-за эрозии почвы построили волнорезы, привлекавшие людей волны пропали. Теперь это был пляж в основном для местных – со спокойными водами, извилистой велодорожкой и очень редкими туристами.
Тео с досадой ударил по приборной панели, по раненой руке прокатилась волна боли. Но он ей только обрадовался. Заслужил за свою глупость, за то, что так долго соображал.
Тоус-бич переходит в Доквайлер.
Дорога заканчивалась, очередной светофор загорелся красным. Тео притормозил, подождал, не выедет ли кто из-за угла, но никого не увидел. Снова выжал газ и уже поворачивал на красный, выискивая глазами табличку с названием улицы. Першинг. Вроде бы она…
Скрежет тормозов он услышал раньше, чем увидел машину.
Шины завизжали за секунду до того, как она врезалась в него на полном ходу – в бок, прямо у водительской двери. Внедорожник закрутило, пока тот не столкнулся с чем-то еще – большим, металлическим, – и не закрутился в обратную сторону. Громкий хлопок – и
