— Слушай, — сказал он, — когда ты успел стать Маклаудом из клана Маклаудов, а? Тебе надо было голову отрубить, да?
— Маклауд… — вновь усмехнулся Петровский. — Как все повторяется. В общем, идея неплоха. Тарас Маклауд… — он фыркнул. — Ты ведь не хочешь меня слушать.
— Уже хочу.
— Да? Ты уверен? — Гарин кивнул. — Ну, ладно…
Тарас Петровский не был человеком. Уже несколько лет, он был и оставался оборотнем из фильмов ужасов и ровно в полнолуние он превращался в волка. Правда, не всегда. У него был некий «антидот», способный остановить превращение. Его невозможно было убить обычными средствами. В него на самом деле стрелял Гарин. Это его голова разлетелась, как грецкий орех, там в лесу.
Только она очень быстро восстановилась.
— Мы приехали превращаться. Это для нас как праздник, пикник на природе, понимаешь? Когда все случилось, мои попытались тебя найти. Они уже начинали превращение, — говорил Тарас, — Если бы я быстро не пришел в сознание, тебя растерзали бы там, в лесу. Тебе повезло. Я пришел в себя и приказал прекратить. Просто твой запах, Виктор, показался мне очень знакомым. Я долго не мог вспомнить, чей это запах. Ведь в нашем детстве я еще был человеком. Я увидел тебя, пойдя по следу. Только я не сразу понял, что это ты. И ты меня видел тоже. Ты сказал, — он прикрыл глаза. — «Что, сволочь, жрать хочешь?»
У Гарина отвисла челюсть.
Секунду они смотрели друг на друга, потом, Тарас отлил вторую пулю:
— А потом, уже сидя в своей помоечной «восьмерке», ты перебрал фотографии из желтого пакета и уехал. Может, ты делал и еще что-то, точно не помню…
— Так ты… — только и мог выдохнуть Виктор.
— Да, абсолютно верно… И могу заметить, что ты с животными груб, как сапожник… Общества зеленых на тебя нет… Кстати, тот второй, которого ты ножом пырнул, тоже жив, как ты понимаешь. Очень он на тебя обижается…
— Но почему? Почему ты ничего не сказал мне?
— Видишь ли, речевой аппарат волка не рассчитан на болтовню. И, кроме того, сразу я тебя не узнал. Нашел позже по запаху. Помнишь, ты мне книжку такую подарил? «Понедельник начинается в субботу» называется? У отца был юбилей. А я пошел листать старые книги. И наткнулся на нее.
— Сколько отцу уже стукнуло?
— Семьдесят восемь.
— И как старик держится?
— Все так же… Старая гвардия…
— Так, что же было дальше? — после паузы спросил Гарин.
— Я понял, что ты придешь снова. Тебе ведь надо было завершить дело. Верно?
— Поэтому ты не удивился, меня увидев…
— Конечно. Правда, ты опять меня опередил. Теперь еще двое моих ребят будут на тебя в обиде…
— Так они…
— Конечно, — пожал Тарас плечами. — Мы же клан Маклаудов… Посидим с тобой еще минут десять и они сами придут тебе спасибо сказать.
— Ну, ладно, — махнул рукой Гарин. — Проехали. Что же ты хочешь от меня?
— Присоединяйся, — сразу ответил Тарас. — Ты можешь убить еще десять, двадцать человек, обучить еще пятерых подростков искусству смерти, станешь самым известным киллером в стране — что с того? Рано или поздно твое везение кончится. Более молодые и быстрые размажут твои мозги по стенке. Так было и будет всегда. А здесь… Впрочем, ты все понимаешь… Все очевидно.
Гарин развел руками.
— Но я не хочу становиться монстром. И, кроме того, чем я могу у вас заняться?
— О! — усмехнулся Тарас. — Монстром… Когда я попробовал быть оборотнем… Это другая жизнь, дружище… А насчет занятий… Столько есть незавершенных, не начатых дел… И для тебя, и для телепата твоего… Кстати, и по твоей специальности тоже. У нас еще много проблем…
— Проблем? — поднял бровь Виктор в недоумении.
— А ты думал, все тихо и гладко? Конкуренты, неучи всех мастей, каша еще та… Только в этом году меня — ты только послушай — три раза заговаривали, четыре — наводили смертельную порчу, и, не считая последней волны, пару раз пытались банально убить. Весело? Это же Советская страна, Виктор! Очнись! Где пахнет большими деньгами, там всегда толпа падали.
— И действительно большими?
— Ну, ты, конечно, не налоговый инспектор, — поднял палец Тарас, — но скажу, как на духу. Большими, Вик. Огромными. И неоткрытых перспектив — еще море. Так, что, давай, дружище… Вливайся… Тебе понравится… И парню твоему, телепатическому, тоже… А, теперь главное, Вик. Меня очень интересует, кто за всем этим стоит. Кто заказчик?
— Тебя?
— Меня.
Гарин потер подбородок.
— Некий Вадим Немченко ко мне обратился, — ответил он. — Но это не его интерес.
— Немченко? — удивился Петровский и рассмеялся. — Вот, ведь, черт! А я его отпустил однажды!
— Тесен мир, — кивнул Гарин. И тут он вспомнил. Воспоминание пронзило его, как молния. — Боже, Тара! Немченко же знал, что ты — оборотень!
— Откуда? — напрягся Тарас. — Как?
— На последней встрече он много думал о серебре. Мой парень, телепат, все это перехватил, понимаешь? Немченко знал, что ты оборотень, но ничего мне не сказал!
— Значит…?
— Либо слить меня хотел, либо заставить отвлечь твое внимание.
Лицо Петровского пошло пятнами.
— Боже мой, Майя!
И сейчас же коротко звякнул его телефон.
Тарас поднял трубку.
— Да?
Лицо его сосредоточилось, брови сошлись.
Петровский внезапно напряженно поднялся на стуле, не отрываясь от телефона.
— Что? — поднял на него глаза Гарин. — Что-то случилось?
Тарас медленно закрыл телефон и, опустившись на стул, стиснул голову ладонями.
— Это твой Немченко звонил! — вскричал он и треснул кулаком по столу.
— Немченко? — помотал головой Гарин. — Откуда? Как?
Петровский вскочил.
— Из моего загородного дома! Моя жена при смерти, Вик!
Несколько секунд они смотрели друг на друга.
— Ты со мной, Вик? — глухо спросил Петровский.
— Там тебя наверняка будут ждать! — вместо ответа сказал Гарин.
Тарас прищурился.
— Я же оборотень, Вик, — напомнил он. — Страшный мстительный оборотень.
2
Все дальнейшее превратилось в затяжной кошмар.
Виктор с Тарасом кубарем выкатились из квартиры. Петровский побежал к своему «Мерседесу», а Виктор — к «восьмерке».
— Что случилось? — недоуменно вскинул на него глаза Сергей. Он, развалившись, полулежал на пассажирском сидении.
— Двигайся, — только и смог сказать Гарин.
«Мерседес», с пригнувшимся за рулем силуэтом Тараса пронесся мимо, а его водитель быстро засеменил к подъезду.
Виктор прыгнул за руль и, хлопнув дверью, резво развернул «восьмерку».
— Ты же телепат, — произнес Гарин. — Вот и подумай.
— Фары! — иступлено закричал Сергей.
Виктор включил ближний свет. Во время! Он еле успел отвернуть от выросших из темноты мусорных баков.
Все меняется, как в калейдоскопе, подумал Гарин. Внезапно появившийся друг детства, предательство Немченко, умирающая жена Петровского. Могу ли я встать на его сторону? Смогу ли я примкнуть к Тарасу? Или мой удел вечно быть неприкаянным и проклятым?
Верю ли я? Верю ли я всему тому, что только сейчас услышал? Сумею ли поверить?
Машина, подпрыгнув на выбоинах в асфальте, выскочила на дорогу.
— Ты можешь объяснить, что происходит? — спросил Сергей, в страхе вцепившийся в торпедо.
— Ты же опять все подслушивал, — вместо ответа сказал Гарин, не отвлекаясь от дороги.
Верю, решил он.
— А что же мне было делать? — пожал Сергей плечами. — Холодно, голодно, спать хочется… — он раздраженно почесал шею. — Комары вот чуть не загрызли. Черт, поздняя осень и все еще комары. Мутанты, что ли? Интересно, а оборотней жрут комары? Виктор, да не гони ты так!
Верю и помогу, подумал Гарин. И, возможно, получу долгожданное искупление. Хотя бы от самого себя.
— Пристегнись, — бросил он. — И, наконец, свяжись с домом Петровского. Мне, Серега, очень нужно знать, как там его жена.
1
Петровский выжимал из машины все, что мог выжать. Двигатель ревел, захлебываясь. Крупные кочки и выбоины машина практически перелетала, со скрежетом задевая днищем об асфальт.
Мгновения решали быть или не быть.
Немченко… Майя… Господи….
Неужели я не успею? Тарас бросил взгляд на часы. Левой рукой вцепившись в руль, правой он открыл бардачок и нащупал инъектор. Встряхнул, бросив быстрый взгляд. Флакон оказался полон. Это был акселератор, ускоряющий превращение в оборотня и завалявшийся в машине после очередной ночной встречи луны. Хватит ли времени? Хватит, прикинул Петровский. Десяти минут должно хватить до дома, до умирающей жены и до полного перерождения.
Не отрываясь от летящей дороги, он рванул рубашку на груди и ткнул в кожу инъектором. Легкий укол, шипение — и инъектор полетел на пол. На мгновение скользящее под колесами шоссе поплыло у него перед глазами.
