Выпили. Водка, верно, осталась от прежнего полпреда, и, несмотря на престижный сосуд, качества была не лучшего: Таня слегка поперхнулась.
— Мстить хотели? — спросила она.
— Да, — ответил Столбов. — Верно, только потому и выжил. Потому и сделал в Зимовце то, что сделал. Про исполнителей не думал — псы, чего на них душу тратить? А вот кого вижу, не во сне даже, просто вижу: как сидит такой упырь, нелюдь в костюме от Армани, и говорит: «Сжечь!» — «Так ведь в доме ребенок». — «Какая разница? Сжечь!» И потом едет к своей бабе. Или жене с киндером. Я понимал: чтобы до такого упыря добраться, нужно выйти на его уровень.
Столбов расстегнул верх рубашки.
— И ведь мотивация вроде бы изменилась. Понял, что могу больше чем отомстить. И забыл про месть… почти. Решил не копать, чтобы главное дело не сорвалось. Но если мне сейчас скажут: вот этот упырь вот там сейчас обитает — не знаю. Держите меня, если сможете. Поеду и руками порву.
Столбов плеснул себе и Тане, не спрашивая. Она опять поперхнулась, на этот раз полпред сам похлопал ее по спине — Таня смущенно посмотрела на него, а он впервые улыбнулся. Или выдавил улыбку.
— Трудно одному? — спросила Таня, чтобы отойти от темы мести.
— Еще как. Ты не спрашиваешь, а я понимаю, о чем думаешь. Эту проблему я просто решил. Раз в месяц сажусь на машину — и в Вологду, в соседнюю область. Бляди мне не нужны, там студенточки блядуют почище иных мастериц. Номер в гостинице снял, машину поставил, в ночник пошел, как пацан, закадрил, которая мне показалась. Ну, там танцы-шманцы, разговоров немножко, про погоду, песни и кино. Потом в номер. Порезвились. Иногда позавтракали. Я сунул гонорар в чулки и адью. И каждый раз слежу, чтобы душой не прикипела.
Столбов оборвал рассказ. Смотрел на Таню смущенно и виновато — чего я так откровенно? Вид его и вправду был как у старшеклассника, рассказавшего старшей сестре то, что не следовало рассказывать. Но хотелось.
Чтобы прервать смущение, Таня сама взялась за холодную бутылку. Себе налила чуток, Столбову чуть больше.
— Давайте Ми…
Хотела сказать: «Михаил Викторович». И поняла: если сейчас будет выкать, то обидит.
— Миша, давай знаешь за что выпьем. Чтобы ты был не один.
— А я сегодня вечером и так не был один, — ответил Столбов. — Ладно, каплю на посошок и пошли…
* * *
Дорогой Дедушка Мороз!Мне стыдно тебя об этом просить. Мама часто говорила: просить деньги у посторонних людей нехорошо. И все равно, пожалуйста, подари мне неразменный рубль.
Мой папа работает на целлюлозном комбинате. Там делают бумагу, чтобы дети могли на ней рисовать. Папа работает хорошо, но ему и другим рабочим рабочим три года не платили зарплату. Наш комбинат обанкротился. Его купил какой-то Румер, но он тоже обанкротился. Сейчас моему папе платят зарплату за то, что он работает сейчас, но не хотят платить за то, что он работал три года. Новый директор завода говорит моему папе и другим рабочим, что если вы будете не работать, пока вам не выплатят эти деньги, то он привезет других рабочих. Директор говорит: «Подождите, я верну чужие долги по зарплате». Но папа и мама ждут уже два года.
Я обещаю постоянно отдавать этот рубль маме и папе, чтобы они смогли вернуть долги знакомым и банку. А пока это случится, ни разу не куплю себе мороженое или жвачку. Честное слово! Только можно я куплю себе книжку с картинками про Наруто? Светка из второй квартиры говорит, что я такой же рыжий, как он, а я его ни разу не видел.
Дед Мороз, пожалуйста, подари мне неразменный рубль!
Костя Егоров, из города Сосноборск, в Ленинградской области. * * *
Тетя Даша работала уборщицей. Но не просто уборщицей, а в администрации Сосноборского района. Поэтому иногда могла развлечь соседку, тетю Клаву, таким рассказом, что будет повеселей любого сериала.
Сегодня же тетя Даша принесла особую историю, так что тетя Клава бросила свой огород да еще мужа оторвала от кроссворда — слушай.
— Такое сегодня в администрации было… Румер объявился!
— Совесть заела что ли? — предположила тетя Клава. — Людей обманул, а потом решил повиниться.
— Его раньше клопы съедят, чем совесть, — возразила уборщица. — Нет, его новый полпред привез.
Возникла пауза — как же фамилия? Муж тети Клавы, читавший газеты, и уборщица вспомнили одновременно — Столбов.
— Сегодня было заседание комитета, как его… по социальным вопросам, ну, по голытьбе вроде нас. Очередная объяснялка, почему денег нет. Заседание открытое. Как всегда, работяги с комбината подтянулись. У них своя проблема, ну, ты без меня знаешь, от Кольки. Им два года не платили, а народ по дурости кредитов набрал и не знает, как жить.
Тетя Клава начала вздыхать, мол, ее сын Колька из-за этих долгов опять чуть не спился, но муж прекратил вздохи — требовал продолжения.
— Полпред приехал со своей свитой, сел в заднем ряду. Я даже его не разглядела поначалу. Заседание началось. Ну, народ, как всегда, начал нести на власть. Мне стало Дмитрия Олегыча жалко. Нормальный мужик, из наших, поселковых…
Муж тети Клавы возразил, что глава все равно виноват, и рассказ чуть не перешел в спор. Тетя Клава заглушила супруга, требуя продолжения.
— Вот. Народ звереет, глава чего-то отвечает про кризис и дефицит бюджета. Потом не выдержал и всех перекричал: «Вы что хотите, чтобы я вам прямо сейчас Румера из-под земли достал со всеми украденными деньгами?» И тут полпред говорит: «Правда, хотите Румера увидеть?» Не успел народ возмутиться, мол, чего смеешься, и без твоих шуток жить тошно, как дверь распахнулась, и в зал втолкнули Румера. Влетел, будто поджопник дали в коридоре.
Тетя Клава попросила рассказать, как выглядит Румер. А то многие слышали про прежнего владельца, набравшего кредитов и обанкротившего комбинат, но мало кто видел.
— Да мелкий, пузатый и плешивый, как массовик Аркашка из ДК, ну тот, который с баяном плясал. Едва в зале очутился, забоялся, что народ его бить будет, да и побежал к трибуне, к начальству поближе. Ну, работяги, особенно бабы, с мест повскакали, того и гляди побьют. Полпред встал и всех успокоил.
— Как? — поинтересовался муж тети Клавы.
— Просто сказал: «Ти-хо». Есть такие мужики, раз скажут, и уже довольно. Вот полпред из таких. Спокойно так говорил, еще ни разу не видела, чтобы власть так с народом общалась. В двух словах все объяснил. Оказывается, этот гад, прости меня Господи, за границу не сбежал. Уехал в Сибирь и там тоже бизнесом занялся, на наши деньги. А полпред вызнал, где он, и привез. Уж не знаю, добром или угрозой, но просто вытащил, как в цирке кролика из шляпы. Румер сообразил, что деваться некуда, и начал деньги возвращать.
— Опять пообещал что ли? — недоверчиво спросил муж тети Клавы.
— Говорю же — начал выдавать. Ну не сам, конечно, инкассаторская машина на завод приехала. Уже сегодня за два месяца погасили. Смотри, чтобы Колька ваш на радостях не запил. Еще полпред распорядился списки составить тех, кто кредиты брал и кому надо зарплату выдать в первую очередь. А Румеру подарили путевку в «Березовую тишину» — наш пансионат, что на восьмом километре. Полпред ему так и сказал, я слышала: «Сиди, лечи почки и выплачивай деньги. И не вздумай сбежать, не то почки совсем отвалятся».
— А что за мужик этот полпред? — спросила тетя Клава.
Уборщица задумалась — хотела найти правильные слова.
— Не такой, как обычное начальство, — наконец сказала она. — По походке — бодрячок, не плывет по залу, как наш глава или губернатор, когда к нам приезжал, а идет чуть не вприпрыжку. Голова седая, но не по-стариковски. Говорит весело, без прибауток, просто, легко говорит. Только я такого весельчака обидеть бы не хотела. Он на Румера взглянул, вроде бы и улыбка не ушла, а тот чуть к стене от взгляда не прилип.
— Сердитый такой? — уточнила тетя Клава.
— Да. Но сердитый тоже не как обычное начальство. Сколько раз я видала, как наш Олегыч разносы делает начальникам комитетов: кричит, аж люстра качается. Это на людях, а потом, когда комедь кончится, простит и ничегошеньки не поменяется. А полпред — по-другому сердитый, без игры. Сразу видно: и сам слово сдержит, и от других добьется.
Муж тети Клавы все равно засомневался, вдруг это тоже «комедь». Жена заспорила с ним вяло, а тетя Даша — резко:
— Ты, как на пенсию ушел, сколько раз начальство видел, кроме бухгалтера и участкового? А я со своей шваброй столько перевидала. Уж могу отличить. — И добавила: — За такого и проголосовать можно. Жаль, на выборы не пойдет.
* * *
— Михаил Викторович, как думаете, Румер не обманет? — спросила Таня.
Столбов помотал головой:
