– Почти наверняка это он. По моей просьбе этим сообщением занимается наша лаборатория, потому что оно оказалось с секретом и самоуничтожилось. Представляешь, исчезло с экрана прямо на моих глазах. Но у меня осталась его распечатка на бумаге. В поле «Тема» было написано: «Это здесь, в…». Кто еще может знать об этом? Прессе об этой надписи мы не говорили, а если бы даже и произошла утечка, то информация о ней всплыла бы где-нибудь в газете, а не в непонятном электронном сообщении, в котором описываются издевательства над ребенком.
– Издевательства над ребенком?
Карен передвинула сигарету в утолок рта, полезла в карман куртки и протянула Робби сложенный вчетверо листок бумаги – копию пресловутого письма.
– Я думала, что Бледсоу покажет его всем, но мне, пожалуй, стоило самой побеспокоиться об этом. К сожалению, я… была занята. В последнее время на меня со всех сторон сыплются одни неприятности.
Робби внимательно прочел письмо и ненадолго задумался. Затем, поджав губы, сосредоточенно кивнул.
– Ладно, значит, этот приятель окончательно рехнулся.
– Я надеюсь получить более содержательный анализ от ДПН.
Робби вернул письмо, и Карен сунула его в карман.
– Есть новости о Джонатане?
– Нет. Я хочу вернуться туда, к нему, но мне страшно. По-моему, я просто не выдержу, если увижу его таким. Не выдержу…
Она бросила окурок на тротуар и тщательно раздавила его каблуком. Смахнула с глаз непрошеные слезы.
– Проклятье, на меня обрушилось столько всего, Робби!
Он прижал ее к себе, и она не отстранилась.
– Я знаю.
– Я чувствую, что должна быть там, рядом с Джонатаном, держать его за руку двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Я разрываюсь на части, стараясь справиться со всеми напастями, и боюсь, что просто не выдержу и сломаюсь. Развалюсь на куски. И мне нужно заняться чем-то, чувствовать себя нужной, чтобы отвлечься.
– Ты можешь сделать только то, что в твоих силах, Карен. Моя тетка говорила, что у каждого человека есть свой эмоциональный топливный бак. Когда он заполняется, то начинает подтекать и его содержимое выливается наружу. И чтобы вспыхнуло пламя, которое погубит все живое, достаточно одной маленькой искры. А еще она говорила, что нужно стараться избегать переполнения этого бака.
– Эмоциональный топливный бак? Пожалуй, мне стоит повесить на грудь табличку «Не приближаться! Опасно для жизни». – Карен тихонько вздохнула. – Мне нужно как-то продержаться и разобраться с тем, во что превратилась моя жизнь.
– Дорога в тысячу миль начинается с первого шага. Не спеши, и все образуется. – Робби нежно приподнял ее подбородок. – И я все время буду рядом.
Карен улыбнулась.
– Спасибо тебе. – Она плотнее закуталась в куртку, холодный ветер пробирал до костей. – Сегодня я наняла адвоката. Джексона Паркера. Хотя нет, прошу прощения. П. Джексона Паркера.
– Я слышал о нем. Говорят, он способен спасти от электрического стула кого угодно.
– Именно это он и заявил мне.
– А что означает «П»?
– Пижон.
Робби рассмеялся.
Карен громко, чуть ли не со стоном, вздохнула.
– Мне нужно уехать, Робби, чтобы подзарядить батареи. – Он вопросительно взглянул на нее, и она сразу догадалась, о чем он думает. – Да, я убегаю. Но я знаю себя, поэтому точно могу сказать, что дошла до ручки. И мне просто необходимо хотя бы на один денек удрать из города.
– Составить тебе компанию?
Карен шмыгнула носом.
– Спасибо, но мне лучше побыть одной. Разобраться со своими мыслями.
– Куда ты хочешь поехать?
– В Олд-Уэстбери.
– Это тот, что на Лонг-Айленде?
Карен подняла глаза к спокойному и мирному послеполуденному небу. Оно висело низко над головой, тусклое и туманное, словно не могло решить, разразиться дождем со снегом или стоит все-таки немного подождать.
– Моя мама до сих пор живет там, в доме, где я выросла. Я не видела ее уже… Словом, довольно давно. В последнее время она была не очень-то разговорчива, и я все собиралась съездить к ней, но… – Карен безнадежно махнула рукой. – Это примерно пять часов езды на машине. Я могу приехать к ней вечером, поужинать, переночевать и вернуться сюда к обеду на следующий день. Робби взглянул на нее и немного помолчал.
– Ты точно уверена, что тебе не нужна компания? Смена обстановки не помешала бы и мне. Обещаю, что не стану тебе надоедать.
– Нет, правда, со мной все будет в порядке.
– Ничуть в этом не сомневаюсь. Но после всего, через что тебе пришлось пройти: и удар по голове, и заключение, и целая ночь на ногах… ты уверена, что сможешь провести пять часов за рулем?
– Бледсоу ни за что тебя не отпустит.
– А он знает? О том, что тебя отстранили, я имею в виду?
Карен покачала головой.
– Еще нет. Сейчас пойду и скажу ему.
Поначалу Бледсоу жутко разозлился на Карен за то, что ее отстранили от расследования и что она позволила себе попасться на грязную уловку Дикона. Потом он пришел в ярость, узнав, что ее бывший супруг сделал с Джонатаном, и наконец впал в отчаяние, когда она попросила отпустить ее на полдня в самый разгар столь важного расследования, – и все это за каких-то несколько минут. Но когда Карен объяснила свои мотивы, Бледсоу скрепя сердце согласился.
Перед тем как уйти, Карен спросила, видел ли он письмо, которое она переслала, но детектив ответил, что не проверял свою электронную почту вот уже несколько дней. Она передала ему распечатку послания Окулиста и рассказала, как оно самоуничтожилось у нее в компьютере. Разумеется, Бледсоу хотелось, чтобы и его люди поработали над ним, но он понимал, что в данный момент они ничем помочь не смогут. На всякий случай он позвонил экспертам, но, как и следовало ожидать, не имея в своем распоряжении кодированной маршрутной информации, им оставалось только ждать результатов восстановления стертых с жесткого диска данных, над чем сейчас трудились технические специалисты Бюро.
– А что, если он пришлет тебе еще одно письмо, когда тебя не будет?
– Наша лаборатория проверяет содержимое почтового ящика моего отдела, прежде чем передавать нам. Если появится что-нибудь новое, мы тут же об этом узнаем. У них есть инструкция немедленно поставить тебя в известность, если случится нечто подобное.
Он бережно положил свою лапищу ей на плечо.
– Хорошо. Тогда до встречи, и возвращайся побыстрее!
Карен бросила взгляд на Робби и вышла из комнаты.
Когда за ней закрылась дверь, Бледсоу оторвал взгляд от дела, которое читал, и заметил, что Робби все еще стоит перед его столом.
– Тебе что-то нужно, Эрнандес?
– Я тут подумал, что стоило бы поехать с Карен и убедиться, что с ней все будет в порядке.
– Эта девочка так просто не сдается. Поверь мне, ей не нужен телохранитель.
– В обычной ситуации я бы согласился, но сейчас…
– Послушай, я уже лишился одного сотрудника. – Бледсоу снова уставился в дело. – Мне придется показаться врачу, чтобы он проверил, не спятил ли я, если я отпущу вас обоих.
Робби выразительно откашлялся, но не двинулся с места. Бледсоу отодвинул дело в сторону.
– Ну что еще?
– За последние несколько дней на нее столько всего свалилось, нападение, арест, заключение в каталажку…
– Мне известна эта история, Эрнандес.
– А прошлой ночью она почти не спала. Неужели ты и вправду хочешь, чтобы она провела пять часов за рулем, пока будет ехать к матери? Мы вернемся завтра к полудню. Нас не будет всего полдня. Подумаешь, большое дело!
– Здесь я решаю, какое дело большое, а какое – нет. Разумеется, я не хочу, чтобы Карен вела машину сама. Черт возьми, я не хочу чтобы она вообще уезжала, потому что она мне нужна! – Бледсоу опустил взгляд на отчет, лежавший на столе. – Но тут уж ничего не поделаешь.
– Золотые слова! Значит, так тому и быть. Я беру отгул. Если тебе не нравится, можешь обсудить этот вопрос с моим сержантом.
Робби повернулся и вышел. Бледсоу почувствовал, как кровь ударила в голову. Он с размаху запустил папкой с отчетом по делу в стену, сделал глубокий вдох, а потом навалился грудью на стол.
– Просто прекрасно.
Робби подошел к Карен, которая ждала его у автомобиля.
– Ну как?
– Мы расстались друзьями, – ответил Робби. – Поехали.
Карен озадаченно нахмурилась.
– Оказывается, Бледсоу полон сюрпризов.
– Мы же вернемся завтра к полудню. Большое дело!
Они сели в машину Робби и двинулись по трассе И-95, а потом повернули на федеральное шоссе И-495, ведущее к Балтимору Первые пару часов они ехали в молчании, что вполне устраивало Карен, поскольку ей предстояло многое обдумать в тишине, а Робби намеревался сдержать слово и не надоедать ей разговорами. В конце концов Карен задремала, прижавшись головой к боковому стеклу, и проснулась только тогда, когда они приближались к туннелю Куинс-Мидтаун.
