Джордж обошел ее, и Рита заметила, что на этот раз он возбудился. И, судя по тому, что она видела, – сильно возбудился. Ширинка под большой пряжкой ремня вздулась, если бы не прочные болтики, удерживающие ее края, она бы наверняка треснула.
Джордж подошел, взял девушку за руку и рывком поставил на ноги. Встряхнул – сильно, словно тряпичную куклу. Казалось, для него это не составило никакого труда – оторвать ее от земли. «Конечно, это не такая уж большая тяжесть – всего пятьдесят один килограмм...»
– Ну что, Марго? Поедем дальше?
Рита покачала головой. Она понимала, что он не ждет ответа, он скорее утверждал, а не спрашивал. Но в то же время, поскольку вопрос был задан, почему бы не ответить на него честно? В конце концов, должен же он знать, что она совсем не хочет с ним ехать. Правда, он и так это знает.
Она втянула голову в плечи и еще раз покачала головой.
– Меня зовут не Марго, а Рита... – Девушка шмыгнула распухшим носом.
И дальше... Теперь она догадывалась, что рано или поздно это произойдет, но даже не думала, что это будет выглядеть так буднично и просто.
Коротко, без замаха, он ударил ее ладонью по лицу. Может быть, даже расслабленной ладонью, может, совсем не напрягаясь, вполовину, а то и в четверть силы, но этого оказалось достаточно.
Рита услышала звон, словно в голове забил какой-то медный колокол: не очень большой, но и не маленький, уж точно не колокольчик. Нижняя губа (немного великоватая, немного пухлая и всегда выпяченная вперед, как признак упрямства и воли) лопнула, и рот наполнился горячей соленой кровью. Рита не устояла на ногах, она дернулась и медленно осела на землю.
– Тебя зовут так, как я захочу, – сказал Джордж. Его слова звучали вполне миролюбиво и даже немного ласково, словно он говорил «с добрым утром!». Он снова схватил ее за плечо и вздернул вверх. – Стой, не падай!
Рита заплакала. Худые острые плечи затряслись, рот скривился (кровь из губы капала на подбородок), и из глаз потоком потекли слезы.
– Замолчи!
Рита увидела ладонь Джорджа, поднятую для замаха, заглянула ему в глаза и все поняла. Плакать – себе дороже. Он ударит еще раз, а потом – еще. Будет бить столько, сколько захочет. Пока не устанет. Она закивала, стараясь унять слезы.
Только сейчас она заметила, что на руке у него висит моток тонкой капроновой веревки.
– Руки!
Рита стояла, словно в оцепенении. Тогда Джордж схватил ее запястья и вытянул руки.
– Не дергайся!
Он ловко обвязал ее запястья веревкой, сделал первый узел. Проверил, насколько он туго затянут, и принялся обматывать ее руки, с каждым разом подтягивая веревку и выбирая слабину.
Наконец, когда он остался доволен результатом, Джордж сунул руку куда-то за спину и достал нож.
Рита зажмурилась. «Это конец! Сейчас он убьет меня!» Щелкнула пружина, лезвие, блеснув, выскочило. Джордж обрезал кусок веревки и убрал нож.
– Эй! – Он больно ущипнул ее за щеку. – Проснись! Рита открыла глаза. Ножа в руках у байкера не было, но... От этого он не стал менее опасным.
– Пошли! Пошли быстрее! – Он схватил ее и потащил вперед – туда, откуда доносилось стрекотание мотора.
Байк стоял на месте и по-прежнему молотил вхолостую. Джордж не стал снимать его с подножки, он сел в седло и подтянул к себе Риту.
– Давай-ка, детка! – Он поднял ее руки и просунул в них, как в кольцо, свою голову и правую руку. – Садись!
«Теперь я напоминаю походную сумку, переброшенную через плечо», – отстраненно подумала Рита. Эта мысль пришла сама по себе, безо всякого усилия с ее стороны. Рита послушно закинул ногу и села позади Джорджа.
Байкер снял мотоцикл с подножки.
– Ты мне нужна, малышка! – сказал он. В голосе его слышалась укоризна: мол, чего же ты, такая глупенькая, этого не понимаешь? Я уж и так, и этак пытаюсь втолковать тебе одну простую вещь, а ты сопротивляешься? – Поедем. Все будет хорошо.
Все не могло быть хорошо. Все УЖЕ не было хорошо, но Рита промолчала – она боялась вызвать у Джорджа новую вспышку гнева.
Джордж выжал сцепление, включил передачу.
– Эй! Стой! СТОЙ!!! – Крик, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться.
Рита не могла видеть, кто приказывает им остановиться, но этот голос показался ей знакомым. Не близко знакомый – скорее поверхностно, мимолетно, но... Она слышала его совсем недавно. Может быть, даже сегодня. Она увидела, как лицо байкера ОКАМЕНЕЛО.
– Ну вот... А говорила – не твой... – процедил Джордж сквозь зубы.
Казалось, он колебался: может, заглушить мотоцикл, снять с плеча СВОЮ ЖИВУЮ СУМКУ и снова достать нож? Но преследователь был уже близко. Рита слышала его прерывающееся дыхание и тяжелый топот ног по тропинке.
– Соси, придурок, – тихо сказал Джордж, отворачиваясь. Он отпустил сцепление, и байк, переваливаясь, покатился дальше в лес.
Он все набирал и набирал скорость, Джордж уверенно лавировал между деревьями и умело гасил толчки. Дыхание за их спиной с каждой секундой становилось все тише и тише...
Наконец оно стихло совсем, и тогда до них долетел отчаянный вопль:
– РИТА!!! РИТА-А-А!!!
Она узнала этот голос. Тот самый краснолицый нерешительный здоровяк, с которым она прыгала сегодня с парашю том. С тех пор прошло не больше часа, но ей показалось, что это было так давно... Целую вечность назад.
Она уткнулась в широкую кожаную спину и беззвучно заплакала.
* * *То же время. То же место.
Мезенцев, так невежливо расставшийся с гостеприимным четвертым экипажем, огромными скачками несся в лес. Он быстро пролетел первые двести метров вслед за байкером, увозившим Риту. Поначалу он не уступал ему в скорости. Казалось, еще немного, и он их настигнет. А там? Что будет потом? Не важно. Он не станет говорить ни слова – подбежит и первым делом треснет этому байкеру по морде. А потом уже будет разбираться. Откуда кровь на сапоге (может, это и не кровь, а краска?), да как зовут, да смотрел ли ты последний фильм Тарантино и «не правда ли, сегодня чудесная погода?»
Но спустя двести метров он понял, что начал отставать. Байк, хоть и ехал медленно, но, в отличие от него, не уставал.
Мезенцев почувствовал, как он взмок. Футболка прилипла к спине между лопаток. Спустя минуту она облепила живот и грудь. Теперь он смахивал на какую-нибудь участницу конкурса «Мисс Мокрая Футболка» – невинное развлечение для робких барышень, горящих тайным желанием показать свои титьки.
Он побежал медленнее, но не остановился. Мезенцев понимал, что, стоит остановиться, и тогда бежать снова будет уже труднее. Значительно труднее. И хотя он не сомневался, что все равно найдет в себе силы и побежит, но время будет упущено. Драгоценные секунды потеряны.
Он сбился на мелкую рысь, заставляя себя следить за ды ханием.
«Аэробные упражнения – не мой конек». Когда он качался, то не делал пробежек. Он и так медленно набирал вес, а, как пишет Шварценеггер в «Новой энциклопедии бодибилдинга», людям с эктоморфным типом сложения (проще говоря, худощавым) не рекомендуется злоупотреблять аэробикой.
Нынешние девяносто килограммов не были его природным весом. Его природный вес – восемьдесят при росте сто восемьдесят семь. Остальные десять – в виде упругих красивых мышц, стоило признать – это благодаря гантелям, штанге, турнику и усиленному питанию. Одна курица в день и пять яиц, не считая творога и белковых коктейлей.
Десять килограммов мышц очень ему помогли бы при встрече с этим гребаным байкером, это так. Проблема в том, что они очень мешали встретиться. Мезенцев трусил по тропинке, с отвращением чувствуя себя пенсионером из группы здоровья, сердце гулко колотилось в грудной клетке, пытаясь вырваться из нее, а шум двигателя все удалялся и удалялся. Наконец он затих вдали.
Мезенцев понял, что преследовать байкера дальше бессмысленно. Но в том, чтобы остановиться (как это в старой сказке? «Сяду на пенек, съем пирожок...»), смысла было еще меньше. Поэтому он продолжал бежать.
Прошло еще не менее минуты, прежде чем он сообразил, что тропинка вьется по краю неглубокого лесного оврага. ОГИБАЕТ его.
«Естественно, байк не может проехать через овраг. А я... Почему бы нет?»
Не раздумывая, он свернул влево. Сухая шуршащая трава, усыпавшая склоны, оказалась неожиданно скользкой. Он не удержался на ногах и покатился вниз, думая только об одном– как бы не напороться на какой-нибудь острый сук.
Он скатился на самое дно оврага. Здесь листва уже не была сухой: наоборот, влажной и прелой. Под ногами журчал чистый ручеек. Мезенцев одним махом перепрыгнул ручей и стал взбираться на крутой склон. Он старался ВПЕЧАТЫВАТЬ ноги в землю, но ощущение было такое, будто он лезет на ледяную горку, – он постоянно скатывался вниз.
Тогда Мезенцев изменил направление, сделал несколько шагов в сторону и снова попытался забраться наверх, но все его попытки оказались напрасными. Он уже начал ругать себя за то, что спрыгнул в овраг. Теперь мысль срезать расстояние не казалась ему такой правильной и умной, но... Разве это хоть что-нибудь меняло? Думать надо было раньше, а сейчас оставалось только одно – изо всех сил карабкаться наверх.
