— Я молился о чуде, — сказал президент, толпа притихла. — И оно произошло.
Он оглянулся на дочь. Коннор стоял у возвышения в бежевой рубашке, кепке и солнцезащитных очках. На миг президент посмотрел на него с благодарностью.
— Но благодарить я должен не только бога, — продолжил президент Мендез, обращаясь к толпе. — А людей, что без устали защищают меня и мою семью. И тем, кто помог вернуть мою дочь. Я навеки благодарен Секретной службе и всем агентствам по безопасности. И я благодарен вам, народ Америки, за вашу поддержку в мрачный для меня час.
Люди хлопали от души.
Коннор знал, что его не поблагодарят публично. Его не упомянут, ведь «Страж-друг» предпочли остаться в тайне. Потому все заслуги за спасение Алисии перешли к СС. Но Коннор не обижался. Он и не хотел такого признания. Ему хватало видеть Алисию живой и счастливой. Он понимал теперь, почему отец был телохранителем. Наградой было знание, что жизнь защищена и спасена. Каждый день был подарком.
— Терроризм никогда не победит Америку! — президент Мендез ударил кулаком по трибуне. — Как бы они ни старались, мы не сломимся. Ведь мы сильный народ, умеющий любить. Мы — одна семья.
Он поманил к себе жену и дочь, обняв их перед радостной толпой. Алисия посмотрела на Коннора, сияя улыбкой, что предназначалась лишь ему. Коннор улыбнулся в ответ. Они почти не говорили после побега. Алисия была с семьей, а Коннора расспрашивали полковник Блэк и СС. Но он знал, что им еще о многом нужно поговорить. И он надеялся, что такой шанс у него еще будет.
Коннор, поддавшись атмосфере праздника, захотел сделать фото. Момент был уникальным, и он хотел поделиться им с друзьями из «Стража-друга». Вытащив телефон из кармана, он сфотографировал Алисию у трибуны и толпу с флажками.
После нажатия кнопки на экране красным вспыхнула иконка. Коннор подумал, что телефон разрядился, но загрузилось приложение опознавания по лицу, появились фотографии. На первой они с Алисией были на ступеньках памятника Линкольну, на другой — в школе Монтароса перед балом, а третью он только что сделал. На каждой фотографии было выделено красным лицо на фоне.
Коннор с ужасом узнал это лицо.
«Один раз — случайность. Дважды — совпадение. Три — враг в действии».
Коннор перешел на Оранжевый код. Он разглядывал толпу, скользя взглядом по несметному количеству лиц среди леса флажков и лент. Вспомнив, под каким углом фотографировал, он быстро нашел нужного человека.
У него был крупный нос и глубоко посаженные глаза, узнать его было просто. Он был за дверью в столовой, рабочим, которому захотелось пить, а также загадочным силуэтом на балу. А сегодня он был среди зрителей. Но выглядел слишком напряженным и был одет в куртку, что было странно для жаркого дня.
Коннор нажал на наушник.
— Бандит — Браво Один. Подозрительный человек на два часа от подиума.
— Браво Один Бандиту. Опиши, — тут же отозвался Кайл.
— Высокий, черные волосы, большой нос, в красной спортивной куртке, коричневой футболке с…
И пока Коннор докладывал, мужчина потянулся под куртку.
Время замедлилось для Коннора. Сначала ему показалось, что он видит край пистолета в руке мужчины. Коннор выждал мгновение, чтобы не дать ложное указание и разрушить праздник. Но из-за куртки показалось и дуло, он уже не сомневался. Красный код.
— ПИСТОЛЕТ! — рявкнул он в свой микрофон.
Через миг другой агент заметил угрозу. Но мужчина уже поворачивал пистолет к Алисии. Она не видела этого, а смотрела на отца. Люди в толпе тоже смотрели только на Первую семью. И только агенты СС обращали внимание на мужчину. Двое агентов двинулись к нему, а Коннор бросился к Алисии. Каждый шаг был таким медленным, словно он бежал по вязкому болоту, и расстояние между ними не сокращалось.
Агенты, охраняющие президента, тоже двинулись к президенту Мендезу и его семье.
Коннор поравнялся с Алисией и услышал два выстрела. Он оттолкнул ее и хотел накрыть собой, но пули ударили по нему с невероятной силой.
Малик приоткрыл глаза и увидел серую комнату без окон. Резкие неоновый свет на потолке причинял боль здоровому главу, второй был закрыт повязкой. Рядом с его кроватью был ЭКГ-экран, тихо отражающий его пульс гудками. К левой руке тянулась капельница, стоявшая у кровати. Малик ужасно хотел пить, легкие свистели от его слабых вдохов. Он попытался сесть, но на грудь словно давил неподъемный груз. И он увидел, что весь его торс обмотан бинтами, кое-где даже проступила кровь. Он медленно повернул голову и увидел мужчину в белом халате, сидящего на краю его кровати.
— Кто… вы? — прохрипел Малик.
— Я хочу задать вопросы, — сказал мужчина.
— Говорите… с моим адвокатом.
Мужчина не обратил внимания на его слова и вытащил планшет.
— Вам заплатили десять миллионов долларов авансом за похищение дочери президента.
Малик замер.
— Откуда вы знаете?
— Это заплатили люди, от лица которых я пришел. И они хотят деньги обратно, ведь сделка не выполнена.
Холодок пробежал по спине Малика.
— Н-но я справился. Это все мальчишка, Коннор Ривз, виноват!
Мужчина не отреагировал. Хватаясь за последний шанс, Малик сказал:
— А что получу я?
— Поговорим о вашем освобождении позже. А пока мне нужен доступ к вашему счету и код, — сказал мужчина, вводя что-то на экране планшета.
Малик размышлял недолго. Если они дотянулись до него в лапах СС, то и освободить смогут. Мужчина ввел данные счета и код. После этого он посмотрел на Малика.
— Теперь все по-честному. В равновесии, можно сказать. Продолжим. Что в Братстве знают об этих деньгах?
— Ничего, — ответил Малик. — Я им не рассказывал.
Тень улыбки коснулась губ мужчины.
— Отлично, — он вытащил из кармана халата ручку. — Так вы лишь звено цепи.
Мужчина снял колпачок, под которым оказался длинный шприц.
— Что вы делаете? — пролепетал Малик, открытый глаз расширился от ужаса. — Вы не врач!
— Нет, — ответил мужчина, спокойно вводя иглу в капельницу. — Я ваш палач.
— Но я не скажу, — обещал Малик, пот покрыл его лоб. — Я даже не знаю, кто вы!
Мужчина нажал на кончик ручки, и прозрачная жидкость попала в капельницу. Через миг руку Малика обожгло огнем, словно раскаленное железо попало в его вены. Он попытался закричать, но яд выбил из тела весь воздух. Извиваясь, он пытался ухватиться за мужчину, чтобы он прекратил пытку. Но тот лишь смотрел, не сочувствуя его страданиям. Яд добрался до сердца Малика, и он обмяк на кровати, на экране потянулась безжизненная нить.
— Вы и не заговорите, — сказал мужчина, возвращая колпачок на ручку и покидая комнату.
— Как нога? — спросил полковник Блэк, стоявший рядом с кроватью Коннора в закрытом крыле больницы Джорджа Вашингтона.
Коннор заерзал. Ему казалось, что его переехал автобус, а нога пылала огнем.
— Лучше, — ответил он, кривясь. Из-за синяков на груди было сложно дышать.
Его жизнь спасло утреннее решение надеть пуленепробиваемую футболку. Первая пуля ударила в центр груди, оставив рану, что болела, но не была смертельной. Вторая пуля попала по незащищенной ноге, и кровь пролилась на белые мраморные ступени. Коннор застыл, глядя, как стрелка уводят двое агентов, обезоружив его.
Алисия звала его по имени, но ее уводили СС. И только когда она оказалась в безопасности, Коннор смог расслабиться, и боль охватила его ногу.
А потом все было размыто — агенты, врачи, медсестры.
— Отлично, — сказал полковник Блэк, оценив мужественный ответ Коннору. — Врач сказал, что рана неглубокая, так что ты быстро встанешь на ноги.
Он передал Коннору открытку с пожеланиями выздоровления.
— Не надо! — Коннор был поражен действиями полковника.
— Это не от меня, — ответил он строго. — А от команды Альфа.
Коннор улыбнулся. Он хотел бы больше сочувствия от закаленного сражениями бойца. Раскрыв открытку, он улыбнулся еще шире, когда прочитал: «Ловцу пуль!».
— Шарли прибудет завтра, — сообщил полковник.
Коннор поднял голову.
— Она будет здесь?
Полковник вскинул бровь.
— Мне нужно вернуться в штаб-квартиру, а она вызвалась.
Коннор был рад новости. Друг рядом — это хорошо, особенно, тот, кто понимает его роль. Правительство США не дало прессе распространить в новостях, что он защищает Первую дочь. Он просто выбежал, увидев стрелка, а кепка и очки скрыли его лицо. Даже в записях больницы его имя было изменено. Мама с бабушкой не узнают всего. Им скажут, что он поранился, когда ездил в горы, пока был учеником по обмену. Полковник позвонил им сам и успокоил. Хотя Коннору не нравилось врать семье, это пришлось сделать, как делал и его отец.
