– Это нормально, если хирург возит сукцинилхолин с собой? – спросил Маквей.
– Возит с собой? Во время отдыха? Очень странно, – ответил доктор.
Маквей немного подумал и задал почти гениальный вопрос:
– А может он пригодиться, если речь идет об ампутации головы?
– Не исключено. Но в сочетании с другими анестезирующими средствами.
– И при заморозке тоже?
– Маквей, ни я, ни мои коллеги такими вещами никогда не занимались. Я понятия не имею, как человеку отрезают голову.
– Доктор, не в службу, а в дружбу. Осмотрите с Майклсом трупы еще разок.
– Если вы надеетесь обнаружить следы сукцинилхолина, то напрасно. Этот препарат рассасывается бесследно уже через несколько минут после инъекции.
– А следы уколов? Они-то должны остаться.
Ричмен признал его правоту, на этом разговор и закончился.
Вдруг Маквей так дернулся, что собачка за соседним столиком испуганно залаяла.
– Ах ты, сука! – возопил детектив, и пожилые дамы, явно понимавшие по-английски, одарили его неодобрительными взглядами.
– Пардон, – сказал им Маквей, а собаке: – Ты тоже извини.
Бросил на стол двадцатифранковую бумажку и вышел из кафе.
Спускаясь в метро, Маквей вел мысленный диалог с Лебрюном. «Mon ami, как же мы с вами не сложили два и два?» Перед схемой метро пришлось остановиться, чтобы сообразить, где делать пересадку. Воображаемая беседа с французским коллегой шла своим чередом.
«Мы вышли на Мерримэна благодаря отпечатку пальца, оставленному в квартире Жана Пакара, так? Мы знали, что Пакар разыскивал кого-то для Осборна. Врач сказал, что его интересовал загадочный любовник мисс Моннере, и я ему поверил. Но что, если Осборн наврал, как и про грязь на кроссовках? Вдруг он искал Мерримэна? Как мы с вами могли так опростоволоситься?!»
Маквей трясся в вагоне, держась за поручень. Его злила собственная тупость, а мысль между тем спешила дальше.
«Осборн увидел Мерримэна в кафе – вероятно, по чистой случайности – и узнал его. Хотел схватить, но вмешались официанты, и Мерримэн убежал. Осборн погнался за ним, угодил в полицию. Там сочинил историю о нападении в аэропорту, и ему поверили. А почему бы и нет? Потом наш доктор связался с сыскным агентством, которое послало к нему Пакара. Вместе они сумели разыскать Мерримэна, жившего под именем Анри Канарак».
Поезд замедлил ход и остановился у перрона. Маквей посторонился, пропуская группу шумных подростков. Внутренний диалог, а точнее монолог, продолжался.
«Держу пари, что Мерримэн сумел обнаружить слежку и взял инициативу в свои руки, желая выяснить, что происходит. С Пакаром, бывшим наемником, ему пришлось повозиться, но он взял верх. Если, конечно, не считать маленькой оплошности – отпечатка. Тут-то все и завертелось. Как конкретно развивались события, пока неясно. Но соль гипотезы в том, что человек, на которого в кафе набросился Осборн, – это Мерримэн. Ведь личность жертвы „хулиганского нападения“ осталась неустановленной, верно? Ее установил Жан Пакар. Теперь наша задача – проделать ту же работу. Если это был Мерримэн, если мы узнаем, почему на него накинулся Осборн, мы выйдем и на долговязого».
Снова станция. Маквей прочитал название: «Шарль де Голль – Этуаль». Здесь нужно сделать пересадку.
Он пробился сквозь толпу, поднялся по лестнице, снова спустился, повернул направо и оказался на другой платформе.
Еще через двадцать минут Маквей вышел на станции «Сен-Поль» в сторону улицы Сент-Антуан. Отсюда было рукой подать до кафе «Стелла».
Время: десять минут восьмого. Воскресенье, 9 октября.
Бернард Овен стоял в темной спальне Веры Моннере и следил за улицей. Подъехало такси, оттуда вышла женщина и скрылась в подъезде. Из-за угла бесшумно выплыл «пежо» с выключенными фарами и остановился у тротуара. Овен достал из кармана монокуляр и подкрутил фокус. На переднем сиденье темнели две фигуры. Наверняка полицейские.
Стало быть, полиция тоже следит за девчонкой, надеясь выйти на Осборна. Когда она неожиданно сбежала с дежурства, ей сразу сели на «хвост». Надо было это предвидеть.
Один из полицейских поднес ко рту микрофон. Очевидно, запрашивал инструкций у начальства. Овен ехидно улыбнулся – он тоже был в курсе интимной жизни премьер-министра. Организация давно об этом знала, с первого же вступления Франсуа Кристиана в высокую должность. Вряд ли полицейским разрешат проследовать за любовницей премьер-министра внутрь дома. Или останутся торчать на улице, или дождутся приезда начальства. Так или иначе, времени хватит.
Он быстро прошел на кухню, и сразу вслед за этим открылась входная дверь. В гостиной зажегся свет, раздались голоса. Говорили двое. Слов было не слышно, но голоса он узнал: Моннере и швейцар.
Послышался звук приближающихся шагов. Овен отступил в буфетную и вынул из-за пояса «вальтер».
Вера и Филлип вошли, зажегся свет. Они направились к двери, ведущей из кухни на черную лестницу.
Вдруг Вера остановилась.
– В чем дело, мадемуазель? – спросил швейцар.
– Я дура, Филипп. Полиция меня перехитрила. Они нашли пузырек и передали тебе, правильно рассчитав, что ты позвонишь мне и я тут же примчусь. Они уверены, что я знаю, где прячется Пол. Послали рослого инспектора, чтобы я приняла его за убийцу, напугалась и вывела их на Пола.
– Вряд ли, – покачал головой Филипп. – Никто не видел длинного вблизи, даже месье Осборн. Да и не похож был этот тип на полицейского.
– А ты что, всех парижских полицейских знаешь? Не думаю.
– Мадемуазель, а если это все-таки был убийца?
Овен услышал, что шаги удаляются. Свет в кухне погас.
– Надо бы сообщить об этом месье Кристиану, – сказал Филипп, когда они вошли в гостиную.
– Нет, – твердо ответила Вера.
Никто кроме Осборна еще не знал, что с Франсуа покончено. Надо будет подумать, как лучше подать эту весть тем, кто в курсе ее личной жизни. Ведь речь идет о престиже Франсуа, а его, наряду с еще двумя кандидатами, прочат в президенты. И так уже на каждого из них политические противники льют ушаты помоев. Тем более ни к чему ему скандальная история с убийством, в которой замешана его любовница. Она слишком уважает Франсуа, чтобы так его подвести.
– Подожди здесь.
Вера одна зашла в спальню.
Филипп смотрел ей вслед. Он твердо знал свое задание: помогать мадемуазель, а если понадобится, защищать ее. Ну, может быть, не ценой собственной жизни, но всеми доступными средствами. Согласно инструкции, в случае чего он должен был немедленно позвонить господину премьер-министру по личному телефону.
– Филипп, иди сюда, – раздался ее голос из темноты.
Она стояла у окна.
– Вот, полюбуйся.
Внизу, у тротуара, стоял «пежо» с потушенными фарами. Свет уличных фонарей позволял разглядеть на переднем сиденье два силуэта.
– Иди на свое рабочее место и веди себя так, будто ничего не произошло. Через несколько минут вызовешь для меня такси – до больницы. Если полиция будет задавать вопросы, скажешь, что я заезжала ненадолго, потому что неважно себя почувствовала. Потом мне стало лучше, и я вернулась на работу.
– Хорошо, мадемуазель.
Овен увидел, что швейцар направляется по коридору в его сторону, и молниеносно выхватил «вальтер». Однако, не доходя до кухни, Филипп свернул в прихожую. Щелкнула дверь, и стало тихо.
Итак, девчонка осталась в квартире одна.
Инспекторы Баррас и Мэтро увидели, что в окнах гостиной зажегся свет. Инструкции, полученные от Лебрюна, были точны: следить за объектом, но в контакт не вступать – разве что в случае крайней необходимости. Под «крайней необходимостью» подразумевалось появление на сцене Осборна или кого-то, кто мог вывести их на него. На руках у них имелся ордер на арест Осборна.
Следить за Верой Моннере оказалось делом нехлопотным. В воскресенье утром она поехала из дома в больницу Святой Анны, куда прибыла без пяти семь. В четыре дня Баррас и Мэтро приняли смену у напарников и до шести пятнадцати просто сидели в машине. Потом к больнице подъехало такси, в него села Вера Моннере. Баррас тут же связался с управлением и попросил выслать вторую машину для подстраховки – объект куда-то направляется.
Но ничего интересного не произошло, такси прибыло к дому № 18 на набережной Бетюн. Оставалось сидеть, смотреть на освещенные окна и ждать дальнейших событий.
Вера опустила штору спальни и посмотрела на часы. Двадцать минут восьмого. Она закончила дежурство больше часа назад – сослалась на менструальные боли и сказала, что если будет очень нужна, то сразу же приедет.
Ах, если бы проблема была только в парижской полиции. Лебрюн явно нервничал, когда американский детектив пытался загнать ее в угол своими вопросами. Но с Маквеем шутки плохи. Это она поняла сразу, достаточно было заглянуть ему в глаза. Опасно иметь такого человека в качестве противника. Хоть он и иностранец, французские полицейские ему буквально в рот смотрят, делают все, что он скажет. Наверняка длинный тип с пузырьком – затея Маквея. Хочет нагнать на нее страху, надеется, что она сама выведет их на Осборна. Полицейские в машине – доказательство того, что это предположение верно.
