– И давно это в вашем мире?
– Чуть больше тридцати пяти лет, сеньор, – без запинки ответил Алехандро. – С тех пор как братья Люмьер продемонстрировали в Париже короткометражку «Прибытие поезда».
Супай громко цокнул языком.
– Ещё в Корпус Кристи я подумал: воистину, это и есть настоящая магия, – произнёс Тень. – Зачем я тебе здесь, милый мальчик? Чудо, которое ты показал мне, в Уку Пача не могли устроить и самые могущественные демоны, а тут это совершенно в порядке вещей. Разве нет научного метода, дабы исполнить твою мечту?
– К сожалению, уважаемый сеньор, – откровенно вздохнул Алехандро. – Наука не всемогуща. Поверьте, если имеется шанс повернуть всё иначе, я с удовольствием воспользуюсь им… Однако, боюсь, у меня нет выбора. Я знаю, вы умеете открывать ворота в другие измерения, путешествовать между мирами… Так вот, помощь нам попросту необходима. Мы умираем от безумной любви к сеньорите Мэри, наша жизнь без неё бессмысленна. Если б не благоволение судьбы в вашем лице, мы совершили бы самоубийство. Но… Сеньор, вы же это можете, правда?
– Могу, – довольно легко подтвердил Супай. – Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы девушка Сара вышла к вам прямо оттуда, – кивок на экран, – в натуральном виде?
Алехандро едва не лишился дара речи.
– Да, – хрипло подтвердил он. – Именно так, мой милостивый сеньор.
От мысли, что их с Родриго мечта вот-вот сбудется, у него буквально дрожали колени. А ведь через какие мучения и ужасы им пришлось пройти! Настоящий кошмар. Их в любую минуту могли найти, арестовать или даже застрелить при попытке к бегству. Но, к счастью, всё закончилось. Сейчас Мэри шагнёт с экрана сюда, в зрительный зал. Само собой, неизвестно, как она отнесётся к залитому кровью полу и сотням трупов в креслах, но это уже не важно. Главное другое – его ждёт блаженство. Вот прямо сейчас.
Супай посмотрел на Художника: в глазах демона зажглись хорошо знакомые ему по статуэтке в подвале скотобойни красные огоньки. Он улыбнулся, и Алехандро почувствовал исходящий от крупных жёлтых зубов идальго смрад гнилого мяса. Оттолкнув труп женщины, Тень поднялся на ноги, продолжая вглядываться в экран.
– Я понимаю тебя, – сказал он. – Девушка Сара очень красива. Но разве она не существует в реальности? Насколько я понимаю, ожившая картина – это театр, актёрская игра. Не проще ли тебе обратиться к совращению её прототипа? Для меня подобное действо куда легче, чем ты думаешь. Хоть завтра она будет валяться у тебя в ногах, умирая от любви.
Сбросив оцепенение, Алехандро отчаянно замотал головой:
– Нет, простите, нет, сеньор. Ей сейчас тридцать девять лет, и она годится мне в матери. А в этом фильме сеньорите Пикфорд едва за двадцать, мы почти ровесники… И знаете, я слишком люблю Мэри, чтобы грубо подавить её волю… Я мечтаю лежать в пыли, смиренно обнимая её ноги. Пусть она полюбит меня сама – таким, какой я есть.
Тень внимательно посмотрел на него и расхохотался.
– Паренёк, да ты просто чудо, – сказал демон, давясь смехом. – Без тени сомнений зарезать сорок девиц, а потом сидеть и пускать слюни: ах, я не хочу принуждать возлюбленную к постели, пускай она сама оценит, какое я воздушное и возвышенное существо. Хочешь её здесь? Ладно, будь по-твоему. Тогда зови своего приятеля.
– Родриго! – не помня себя от восторга, закричал Алехандро. – Срочно спускайся сюда!
– Фильмы ещё нужны? – донёсся голос сверху.
Супай милостиво кивнул и сел обратно.
– Да, не убивай киномеханика, – вновь закричал Художник. – Иди скорее, сеньор ждёт!
…Родриго появился буквально через минуту, хотя у него ушло время, чтобы привязать механика к креслу в его будке. Он подбежал к ним, разбрызгивая на полу кровь, и вытянулся по струнке, словно Тень был генералом. Полицейская привычка, что поделаешь. Лицо Подмастерья выражало экстаз и полнейшее обожание. «Привык подчиняться начальству, – с неожиданной неприязнью подумал Алехандро. – И без разницы, в погонах оно или истлевшем испанском камзоле. Раб всегда остаётся рабом».
– Сеньор, – склонился перед Супаем Родриго. – Я жду ваших приказаний.
Тень развалился на сиденье, положил ноги на спинку расположенного впереди кресла.
– Я понял и оценил ваше желание, – заявил он. – Признаться, такого мне делать ещё не приходилось. Да, низко пало ваше общество, если столь возвышенного чувства, как любовь, добиваются совершенно гнусными методами. Но не скрою, я тоже впечатлён кино. По сути, это колдовство нового века, да чего там – религия: на удивление легко оно овладевает душами миллионов людей, и с какой скоростью они становятся его адептами! Стоит показать народу движущуюся картинку, как женщины с экрана превращаются в богинь, вызывая всеобщую любовь стариков и мальчиков. О, жизнь смеётся над нами! Ещё каких-то четыреста лет назад, дабы обрести статус бога, требовалось сотворить потрясающие по своим объёмам и грандиозности магические вещи, а сейчас достаточно сыграть пару ролей в кино, и ты мгновенно получишь доступ к сонму небожителей. Вы воспылали страстью к девушке с экрана и желаете, чтобы я перенёс её из того мира в ваш? Для меня это пара пустяков. Пожалуйста… Можете приступать, дорогие сеньоры.
– К чему? – в один голос спросили Алехандро и Родриго.
– Чего «к чему»? – удивился Супай. – К сражению, конечно же. Один из вас должен убить другого. Победитель получает всё – в частности, красавицу Сару и её нежную любовь.
На несколько секунд в зале воцарилось молчание.
– Прошу прощения, сеньор, – вежливо, но крайне настоятельно произнёс Алехандро. – Но я не совсем вас понял. Видите ли, сеньорита Мэри должна выбрать спутника из нас двоих.
Родриго, не смея спорить в присутствии Супая, ожесточённо закивал.
– А зачем? – спокойно поинтересовался демон. – Разве не проще, если сеньорита Мэри уже достанется тому, кто выиграет схватку? По-моему, всё более чем логично, кабальерос. Ей не потребуется колебаться, и это к лучшему – иногда такой выбор довольно-таки сложен. Я предлагаю вполне бесхитростный вариант. Неудачник не выйдет из кинотеатра с разбитым сердцем, а просто ляжет мёртвым на пол. Чем плохо?
Он смотрел на них с усмешкой – словно римский император, ожидающий битвы гладиаторов на арене. Алехандро с опозданием понял: Супай желает насладиться смертельным боем, это одно из условий выполнения их желания. Просто так властителя тьмы из Уку Пача не выманить, он пришёл на зов, но не является слугой призвавших. Тень исполняет просьбу, если ему самому это интересно и выгодно. Иначе нет смысла. Демону охота развлечься: посмотреть, как друзья будут драться насмерть за обладание женщиной. Оба приятеля спустились к первому ряду, перед экраном. Они стояли молча, не зная, что им делать. Тень внимательно смотрел на них сверху, ждал.
Алехандро поймал взгляд Родриго.
Тот растерянно и жалко моргал, как бы говоря: неужели всё зря? Алехандро шагнул к нему, обнял за шею, в порыве внезапной нежности притянул его голову к своему плечу. Родриго всхлипнул. Художник погладил приятеля по волосам, поцеловал в щёку… И, ещё не закончив поцелуй, в тот же момент еле уловимым движением ударил друга в грудь – между рёбер. С хрустом провернув дымчатый нож по кругу внутри тела, убийца резко вытащил лезвие наружу, затем дважды воткнул в область сердца Подмастерья.
– А-а-а-х… – шёпотом выдохнул Родриго. Из левого глаза умирающего выкатилась слеза.
– Пожалуйста, прости, – сдерживая рыдание, ответил ему Алехандро.
Родриго смотрел другу в лицо, но уже ничего не видел. Алехандро, страдая от приступа тошноты, хотел вытереться, однако лишь размазал по щекам алую морось, превратив своё лицо в грубую красную маску. Подмастерье рухнул навзничь, разбрызгивая кровь, – он лежал на спине, а ноги его дёргались, словно он хотел куда-то идти. Потом Родриго последним усилием протянул левую руку к экрану, желая в агонии последний раз коснуться милого лица Мэри Пикфорд, и затих окончательно. Алехандро застонал от ненависти к себе, с силой отшвырнул нож, – отлетев во тьму, тот утонул в крови. Вслед за этим раздался громкий смех и хлопки… Повернувшись назад, Художник увидел Супая.
Тот стоял и от души аплодировал ему.
– Браво, мальчик, – смеялся демон. – Похоже, я тебя недооценил. Ну что ж, спасибо, – я вдоволь насладился этим зрелищем. Пусть победитель наконец-то получит всё.
…Кожа на лице Тени внезапно стала разлезаться, падать на пол лохмотьями. Глаза залились красной мутью, с локтей повисли куски сухожилий. Камзол затрещал, разлетаясь на клочки. Рот разорвался, изнутри полезли кривые жёлтые зубы, капая слюной, высунулся раздвоенный змеиный язык. Демон постепенно превращался, выбираясь из образа пожилого испанского идальго, как анаконда из старой кожи. На лбу, пульсируя, появились быстро растущие точки – рога. Ногти на пальцах согнулись и удлинились, сделавшись острыми как бритва. Уже через пять минут перед Алехандро стояло чудовище – с вытянутыми лохматыми ушами, приличных размеров чёрными крыльями и кожей ярко-красного цвета. Монстр выгнул спину, опираясь на передние лапы, и повёл носом, похожим на свиной пятачок. Вспыхнули зрачки, – Алехандро невольно попятился.
