этом не уверена. Гриффина забрал зверь; Джен угодила в капкан. Она не сможет бежать, карабкаться, даже идти с искалеченной ногой. Та выглядела совсем плохо.
Сама Мэтти тоже была в неважной физической форме – синяки от побоев и удушения по-прежнему ныли, все тело болело.
Один пропал, две покалечены. Только Си Пи пока держится. Как мы спустимся с горы?
Си Пи протянул руку и помог Джен встать. Та поднялась, скуля и плача, и всем весом навалилась на его плечо. Мэтти снова выключила фонарик. Ни к чему афишировать их местонахождение; они и так себя выдали.
– Можешь идти? – спросил Си Пи.
– Ну не оставаться же мне здесь, – ответила Джен.
– Тебе придется сделать укол от столбняка.
– Да мне и швы наложить не помешает.
Джен немного прошла вперед с поддержкой Си Пи. Мэтти и без фонарика догадалась, что идти девушке трудно. Она слышала сбивчивое дыхание и вскрики боли, когда та пыталась перенести вес на раненую ногу.
– Как же Гриффин? – пробормотала Джен, и по голосу Мэтти поняла, что она плачет. – Я не смогу пойти за ним в таком состоянии.
– Я сам пойду, – заявил Си Пи. – За Гриффина не волнуйся.
– Но ты не можешь один его тащить. И тот зверь… он мог его покалечить.
– Саманта мне поможет. Правда, Саманта?
Когда кто-то из них произносил ее имя – Саманта, – Мэтти приходилось одергивать себя, чтобы не поправить их, не сказать: нет же, меня зовут Мэтти. Ее звали не Мэтти. Уильям навязал ей это имя, чтобы она забыла о себе.
Тут она спохватилась и поняла, что спутники ждут ее ответа. Хотела ли она снова отправиться в пещеру зверя на поиски человека, который, скорее всего, уже мертв? Нет, не хотела. И считала, что надеяться глупо.
Но если остается хоть малейший шанс…
Эти люди отнеслись к ней по-доброму. Они ей помогли. Что она за человек, если не ответит добром на добро?
Я не знаю, что я за человек. Уильям отнял это у меня.
– Да. Я… я пойду с тобой, – сказала Мэтти.
– Видишь? – обратился к Джен Си Пи. – Мы оставим тебя ждать в надежном месте, а сами отыщем Гриффина и вернемся за тобой.
Мэтти услышала, как Джен втянула воздух, видимо, снова собравшись спорить с Си Пи. Но потом раздался еще один звук.
Хруст снега под сапогом и чего-то волочащегося следом. Звук от шагов хромающего человека.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Звук раздавался со стороны ручья.
– Уильям, – прошептала Мэтти.
Уильям мог явиться с той стороны только в одном случае: если шел по их следам. Мэтти не могла точно определить, далеко он или близко, но, судя по звукам, он неуклонно, хоть и медленно, приближался.
– Хижина, – выпалила она и толкнула Джен и Си Пи вперед по тропе. – Скорей.
Мэтти хотелось броситься бежать и побыстрее укрыться в безопасной хижине, запереть дверь, задвинуть шторы и забраться под кровать. Она вдруг поняла, что больше боится Уильяма, чем зверя, прячущегося в лесу. Уильям был ее букой, чудищем из ее кошмаров. Зверь никогда бы не причинил ей столько боли, как Уильям.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Зверь, должно быть, повредил Уильяму ногу, и именно поэтому он хромал. Наверно, поэтому они слышали жуткий крик, когда Мэтти решила (точнее, понадеялась, понадеялась всем сердцем), что Уильям умирает.
Они торопились. Джен часто спотыкалась. Иногда Си Пи приходилось ее тащить. Мэтти то вырывалась вперед, то отставала, закусывала губу; горло жгла бурлящая в желудке кислота.
«Быстрей, быстрей», – мысленно подгоняла она.
Но как они ни спешили, Мэтти все равно слышала за спиной неумолимое хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Теперь они даже не пытались вести себя тихо. Знали, что Уильям идет за ними по следам; сейчас главное было дойти до хижины первыми и запереться внутри.
Быстрей, быстрей, быстрей.
Мэтти почудилось, что шаг Уильяма ускорился, что его руки уже тянутся к ней, чтобы схватить ее за косу и опрокинуть на снег. Она представила его кулаки, услышала, как он говорит: «Мужчине нужны сыновья, Марта, и ты родишь их мне».
Но нет, ей просто показалось; никто ее не схватил, Уильям по-прежнему шел следом, и его даже не было видно. У них все еще оставался шанс сбежать, они могли успеть добраться до хижины первыми.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Где же хижина? Мэтти казалось, она совсем близко. На миг она забеспокоилась, что в темноте они ходят кругами и сошли с оленьей тропы.
А потом они выбежали на поляну и увидели небольшое скопление построек, которые она считала домом последние двенадцать лет.
«Нет, – подумала Мэтти, бросившись к двери хижины. – Это место никогда не было мне домом. Дом – это тепло, любовь и безопасность, а здесь я их никогда не чувствовала».
Мэтти слышала шаги Джен и Си Пи за спиной – те тащились в нескольких метрах следом; а далеко позади звучала хромоногая поступь Уильяма.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Хижина запиралась только изнутри, не снаружи, и Мэтти знала, что, если мужа нет дома, дверь должна быть открыта. С топотом поднявшись на крыльцо, она дернула на себя дверь.
Внутри было темно и холодно, от разведенного утром огня остались лишь тлеющие угли.
– Скорей, – прохрипела Мэтти, стоя на пороге и готовясь захлопнуть дверь за Джен и Си Пи, как только те войдут.
Казалось, весь мир помещался в дверной проем: часть поляны, приближавшиеся фигуры Джен и Си Пи и деревья, часовыми стоявшие на страже.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Уильям был уже близко. Он мог настичь их в любой момент.
Джен ударилась ногой о нижнюю ступень крыльца и вскрикнула. Си Пи приподнял ее, подтянул на крыльцо и подтолкнул к двери. Девушка споткнулась, повалилась на пол, а Си Пи забежал следом.
Мэтти захлопнула дверь и задвинула засов. Сердце билось так сильно, что ее затошнило.
Я это сделала. Я его опередила. И не пущу его в дом, как он не пускал меня.
Ее руки дрожали, зубы стучали, а внутренний голос метался в панике и кричал: «Открой дверь! Ты не должна вести себя так, тебя накажут, когда он все-таки проникнет в дом, ты должна угождать ему, иначе он страшно тебя накажет. О боже, боже, что ты натворила?»
Даже сквозь закрытую дверь она слышала его шаги.
Хрусть-вжух, хрусть-вжух, хрусть-вжух.
Окна. Мог ли он забраться через окна? Нет, Уильям крупный, а окна узкие. Но их все равно нужно заложить. Надо отрезать ему все пути.
– Окна, – выпалила Мэтти, стуча зубами. – Нам… надо…
