— Вопросы сейчас неуместны. Мои приказы связаны с безопасностью наших пассажиров, — говорил он. — Разводящий, вахтенный и пятеро матросов стоят у спецкаюты. Мне нужно… — Он бросил взгляд на Рейкса. — Восемьдесят золотых слитков — вот что мне нужно. Выгрузите их как можно скорее.
— Сорок ящиков по две штуки в каждом. Поднимите их, пожалуйста, лифтом номер один на первую палубу и перенесите на бак, — добавил Рейкс.
Какой-то миг офицер колебался, даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.
А капитан уже повернулся к Дормеру.
— Отдайте рацию капитану второго ранга, мистер Дормер.
Капитану второго ранга он сказал:
— Доложите, когда груз будет на первой палубе.
Дормер достал две рации. Одну отдал капитану. Тот засунул ее в карман.
Это было то самое устройство, которое несколько недель назад дружественно настроенный офицер показал Рейксу. Называлось оно «Стронофонз № 5», имело радиус действия до двух миль.
Капитан второго ранга ушел. Другой офицер стоял у окна и смотрел на освещенный бак. Рулевой, словно бело-голубая статуя, не отрывал руки от штурвала, а юнга снова и снова водил тряпкой по одному месту — он тоже понимал, что происходит что-то непредвиденное. Но это почти не трогало мальчика, он все еще вспоминал, как стрелял из ракетницы. Капитан, не обращая внимания на Рейкса, подошел к карте и вместе с капитаном третьего ранга уточнил координаты корабля.
Впервые в жизни Рейкс испытывал ужас полного одиночества, лед его объятий. Это был нарочитый, унизительный холод. Все на мостике преданно служили своему кораблю и пренебрегали Рейксом. Они были вынуждены терпеть его присутствие, но, казалось, забыли о нем как о личности. Он стал для них насильником, разрушителем предмета их гордости. Они уже не смотрели на него, даже когда он обращался к ним, воспринимали только голос, нарочито не замечая человека, которому он принадлежал. А ведь Рейкс когда-то считал, что любит одиночество. Но то было милое сердцу одинокое времяпрепровождение у реки, милое одиночество, связанное с местью за отца и возвращение в Альвертон… Теперь он понял, что это не одиночество в полном смысле слова. Отчуждение — вот оно, здесь, на корабле. Рейкса неожиданно осенило: если бы рядом оказались братья, слышали и видели все, узнали то страшное богохульство, какое он проповедовал, то и они отвернулись бы от него, заклеймили бы его имя вечным позором… Впервые в жизни он презирал и самого себя, и свое дело, хотя душил и гнал от себя это едва зародившееся чувство.
Чтобы как-то разбить лед, окружавший его со всех сторон, он сказал, что хочет спуститься вместе с капитаном на бак, и был поражен — столь сильно изменился его голос.
Капитан не повернул к нему голову, никак не выказал, что услышал его. С таким же успехом можно было обращаться к мертвецу.
Рейкса ободрили слова, вдруг услышанные по рации:
— Мы в спецкаюте, сэр. Уже грузимся.
Капитан поднял передатчик и ответил:
— Очень хорошо.
Потом он подошел к Рейксу, встал перед ним, презрительно прищурил глаза, да так сильно, что они почти исчезли с его лица, и произнес:
— Вам больше нет нужды околачиваться на моем мостике. Мы спустимся на палубу. — Он обернулся к капитану первого ранга. — Возьмите управление на себя, мистер Дормер.
— Слушаюсь, сэр.
— Держитесь этого курса и скорости.
Рейкс, уже почти не в силах выдерживать могильное одиночество в окружении людей, сказал:
— Когда слитки будут на палубе, нужно выпустить две ракеты.
Не вымолвив ни слова, капитан протянул руку. Рейкс вложил в нее ракетницу и два патрона. Тот подошел к капитану третьего ранга.
— Когда первые слитки доставят на палубу, выпустите две ракеты с левого крыла мостика.
— Есть, сэр.
Капитан вернулся, прошел мимо Рейкса. Уже у порога сказал не обернувшись:
— Ваши сигналы будут поданы.
Рейкс последовал за ним. Через каюты офицеров они вышли к главной лестнице, миновали клуб и спустились на первую палубу. Два-три пассажира с любопытством взглянули на них.
Двери лифта на первой палубе были уже открыты. Трое матросов под наблюдением вахтенного выгружали деревянные ящики. Рейкс и капитан молча прошли мимо них. Когда они переходили на правый борт вдоль кают команды, рация в руке у капитана ожила.
— Говорит капитан второго ранга. Первые ящики на палубе, сэр.
— Благодарю вас, — ответил капитан, не останавливаясь.
Они повернули в коридор, прошли мимо кают стюардов и через железную дверь попали на бак. Ветер и мелкий дождь ударили им в лицо. Слева за ними в небо взвилась зеленая ракета, потом другая. Внутренний голос холодно подсказал Рейксу: «Все идет так, как и должно быть. Не думай о людях. Не позволяй этому типу безмолвно презирать тебя, задеть твои чувства. Это не ты, не ты ходишь и командуешь здесь, а просто невольник. Через несколько часов ты вернешься к желанному, своему одиночеству».
С первой палубы Белла тоже увидела, как в небе вспыхнули два зеленых огня. Она уже не чувствовала ни беспокойства, ни облегчения. Все прошло так, как говорил он. Умение обдумать план, а потом выполнить его, — вот главное достоинство Рейкса. Он знает, как сделать людей своими игрушками. Есть ли в нем настоящая нежность, та, что кормит и растит любовь… любовь к ближнему… к ней? Сейчас, может быть, и есть, потому что все гладко подходит к концу. И возможно, потом нечто, пустившее ростки в его душе, распустится и быстро зацветет… Боже, она так на это надеется. Так надеется…
Белла повесила сумку на поручень, открыла ее и одну за другой выбросила гранаты за борт. Потом поднялась на верхнюю палубу и пошла в кают-компанию.
Ей не пришлось поднимать шторы. У открытых окон собралась горстка людей. Они смотрели на бак. Белла сразу узнала Рейкса — высокого, в шляпе, полы пальто чуть-чуть шевелит ветер. Вертолет качнулся над палубой, шум мотора и винта проникал в каюту. Белла увидела матросов, сгибающихся под тяжестью ящиков с золотом, троих офицеров. Одного, невысокого, с четырьмя кольцами на рукавах кителя, она узнала. Это был капитан корабля.
— Что такое? — спросил кто-то. — Что случилось?
— Похоже на аварию. А может, рекламный трюк?
— Без юпитеров и кинокамер? Как вы считаете, бармен?
Бармен подошел к окну, посмотрел и сказал:
— Кто его знает?… Во всяком случае ничего страшного нет. Вон капитан и младший офицер безопасности.
— А кто этот в штатском? И что это за ящики?
Белла могла бы им все объяснить. Но, выглянув в окно, поняла: у нее не хватит духа даже смотреть. Вот он стоит, в мыслях своих за тысячу миль от нее, а когда его поднимут на вертолет, эта тысяча превратится в две, в три, в бесконечность. Он улетит, и она его больше не увидит. Белла не могла ждать исполнения приговора. Лучше уж уйти к себе в каюту с тщетной надеждой, чем на всю жизнь запомнить, как вертолет уносит Рейкса с палубы, прочь из жизни Беллы.
И она пошла к себе в каюту.
Ящики лежали у основания теперь убранной складной мачты, перед цепями двух поднятых якорей. Вертолет, висевший над палубой, заглушал все звуки. Подняв голову, Рейкс увидел, как открылся боковой люк. Оттуда высунулась стрела лебедки, на несколько футов спустился трос. Незнакомый ему человек показался в проеме люка и сбросил сеть. Трос начал медленно разматываться, тихонько покачиваясь на ветру вместе с вертолетом. Когда он опустился ниже, Рейкс заметил мелькнувшее у люка лицо Бернерса. Они узнали друг друга, но виду не подали.
Стоявшему рядом капитану Рейкс сказал:
— В каждую сеть — не больше двадцати слитков.
Не обращая на него внимания, капитан повернулся и кивнул офицеру, тоже слышавшему слова Рейкса.
— По десять ящиков, ребята. Берегись троса.
Матросы расстелили сеть, сложили в нее ящики, подтянули концы к середине и надели на крюк троса. Рейкс вскинул голову, поднял руку. Трос натянулся, сеть поднялась с палубы. Главный винт вертолета закрутился быстрее, ветром с матроса сорвало бескозырку, она белым колесиком покатилась по палубе.
Капитан первого ранга смотрел вниз на палубу, не сводил глаз с Рейкса и думал: «Почему они не растерзают этого мерзавца?»
Один из зевак у окна кают-компании сказал:
— Клянусь, в этих ящиках золото. Как вы думаете, они не налетчики?
— Что, вместе с капитаном и офицерами? Вы с ума сошли.
— А этот парень в штатском, почему у него лицо шарфом закутано?
— Зубы, наверно, болят.
— И вертолет без опознавательных знаков…
Когда сеть поднялась до уровня люка, стрела повернулась. Бернерс и напарник взялись за сеть, раскачали и втащили ее в кабину. Тотчас на палубу упала другая сеть, матросы стали ее нагружать.
Рейкс посмотрел на часы. Бернерс значительно опережал график. И почти все ящики уже были доставлены из спецкаюты.
