смотрела на меня своим левым глазом, в котором читались боль и разочарование. Как я это почувствовал, не знаю. Возможно, сын может чувствовать свою мать даже после ее смерти.
– Стивен, послушай меня!
– Почему ты бросила меня? Ты умерла, а меня отправили в этот ужасный приют. Почему ты так поступила со мной?
– Я не бросала тебя, Стивен, и никогда не брошу.
– Но ты же умерла!
– Мы все мертвы и живы одновременно. Разница лишь в том, как каждый из нас к этому относится.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня мало времени, Стивен. Пожалуйста, соберись. Сейчас произойдет то, что перевернет множество жизней. Но дай мне слово, что даже после этого ты будешь идти до конца.
Я смотрел на свою изуродованную маму и плакал. Мне очень не хватало ее. Я скучал по ее вкусным завтракам, смешным шуткам и веселым песенкам, которые мы пели вместе по пути в школу. Всего это не стало, и мне как-то придется жить с этим.
– Стивен, дай мне слово!
– Да, мам, я буду идти до конца.
– Главное, не дай им тебя запугать.
– Ни за что.
– Ты молодец, у тебя все получится. Только…
– Мам, я люблю тебя.
– И я люблю тебя, глупый.
– Не уходи, пожалуйста.
– Я не могу остаться, ты же знаешь.
– Знаю.
– Иди до конца и никуда не сворачивай.
– В смысле?
– Ты сильнее их всех вместе взятых.
Договорив это, моя мама растворилась в воздухе. Я ударил кулаком по земле и, смахнув слезы с глаз, поднялся. Слова мамы были мне не совсем понятны, но я решил не думать об этом сейчас. Мне нужно было собраться с мыслями и найти Чарли.
– Стой! – услышал я крик откуда-то сверху и тут же повернулся в сторону звука.
Моему взору предстала ужасная картина, которую я не забуду по сей день: из окна третьего этажа выпал Чарли Брэкстон и с глухим шлепком упал на землю, взвыв от нахлынувшей боли. Я тут же подбежал к нему и увидел, что из его правой ноги торчит кость. Это был открытый перелом или что-то вроде того, нам рассказывали об этом в школе.
– Чарли! – из окна кричала сестра Барфилд. – Стивен, я сейчас спущусь!
– Друг, все будет в порядке, – я пытался успокоить Чарли. – Ты быстро поправишься.
Чарли побледнел, а его лоб покрылся испариной. Его начало трясти то ли от холода, то ли от жара.
– Нужно бежать отсюда, – прохрипел он.
Чарли снова взвыл от боли.
– Зачем ты прыгал? Тут очень высоко.
– Это не я! – закричал он. – Это не я!
Я почувствовал, как кто-то схватил меня за рубашку и потащил к кустам. Это была сестра Дэниелс, которая вообще никак не реагировала на мои крики и размахивание кулаками. Бросив меня около кучки листьев, она принялась испепелять меня взглядом. Казалось, что еще секунда, и я сгорю заживо. Я попытался отползти назад, но она тут же схватила меня левой рукой за горло и со злостью прошептала:
– Вот что бывает, когда лезешь не в свое дело.
– Отпусти меня!
– Надеюсь, ты усвоил урок?
– Пошла ты, я ненавижу тебя!
– Как ты смеешь так говорить? Я подобрала тебя, подарила тебе убежище, а ты…
– Чарли не прыгал! Это он так сказал, и я ему верю. Тебе понятно? Я ему верю!
Лицо сестры Дэниелс исказилось в злобной гримасе. По ее взгляду я понимал: воспитательница хочет причинить мне боль. Она схватила большой камень с земли, замахнулась и со всей силы ударила меня по голове. Я успел только взвизгнуть от боли, после чего сразу же отключился.
* * *
Я очнулся от того, что кто-то положил мне на лоб мокрое полотенце. С большим трудом я открыл глаза и увидел в комнате сестру Херст, которая наливала воду в графин. У меня так сильно пересохло в горле, что я практически не мог говорить. Собрав всю волю в кулак, я кое-как прохрипел:
– Сестра Херст, можно мне воды?
– Конечно, дорогой.
– Почему в комнате так темно?
– Потому что уже вечер, глупый! – сестра Херст звонко засмеялась. – После вечерней молитвы я принесу вам свечи в комнату. Надеюсь, я их найду.
Лежа я выпил стакан воды и попытался вспомнить произошедшие события. В моем сознании начали всплывать непонятные образы и обрывки разговоров с Чарли, сестрой Дэниелс и многими другими. Но я так и не мог вспомнить ничего конкретного. Моя голова разрывалась на части, и я вновь приложил ко лбу мокрое полотенце.
– Что со мной случилось, сестра Херст?
– Чарли играл с ребятами в догонялки и совершенно случайно выпал из окна третьего этажа. В тот момент ты подметал задний двор, и так получилось, что он приземлился тебе на голову.
– Видимо, приземлился он очень хорошо.
– Ты пока отдыхай, а я должна идти на вечернюю молитву. Иначе сестра Барфилд опять все перепутает, а меня сделает виноватой.
– Стив? – шепотом позвал меня Чарли, когда сестра Херст вышла из нашей комнаты.
– Да.
– Ты ей веришь?
– В смысле?
– Ты реально ничего не помнишь?
Я вновь попытался вспомнить последние события, но получалось очень плохо. Складывалось впечатление, что я смотрел в сломанный калейдоскоп из настоящих и выдуманных воспоминаний, которые просто перемешались друг с другом. Собрать целое воспоминание из маленьких кусочков у меня никак не выходило.
– Если честно, то нет.
– Рассказать тебе, что на самом деле произошло со мной и как я очутился в этом гипсе? – спросил Чарли, показывая на свою правую ногу.
– Конечно.
– Тогда сядь поудобнее.
– Рассказывай уже!
– Когда мы с тобой поссорились…
– Мы не ссорились.
– Не перебивай меня, пожалуйста. И да, мы не ссорились, ты прав.
– Спасибо!
– Обидевшись на тебя, я выбежал в коридор и столкнулся там с мистером Лоутоном. Это психолог нашего приюта. Он увидел меня, что я плачу, и сразу отвел к себе в кабинет.
– Постой, что за психолог? У нашего приюта нет психолога. Даже функции медсестры всегда исполняет сестра Херст.
– Мы с тобой уже видели его.
– Только не говори, что…
– …это тот самый незнакомец, который разговаривал с сестрой Дэниелс.
– Вот черт!
– Он отвел меня к себе в кабинет и начал расспрашивать о том, почему я так сильно плакал.
– И что ты ему ответил?
– Ничего внятного, но он продолжал задавать вопросы. Я сначала подумал, что он и правда хочет мне помочь, но это оказалось совсем не так. Когда я нес ему чепуху про то, что я просто не поладил с ребятами, он резко встал, подошел со спины и начал массировать мне плечи.
