Ответа на вопросы она так и не получила.
– Мне нужно идти. Я люблю тебя.
Он поцеловал ее в макушку. И вышел.
Амелия вспоминала те бесконечные мгновения, бесконечную ночь, когда время остановилось и она сидела, уставившись на горящие свечи, пока они не догорели до конца, превратившись в лужицы расплавленного воска.
«Я позвоню тебе позже…»
Больше не было никаких звонков.
Все совпало, его преступление и конец их отношений. А Амелия решила уйти из патрульной полиции. Заняться кабинетной работой. И только случайная встреча с Линкольном Раймом заставила ее пересмотреть решение. Происшедшее породило в душе у Амелии глубокое отвращение к продажным полицейским, которые стали для нее чем-то гораздо более страшным, нежели лживые политики, неверные мужья и жестокие преступники.
Именно поэтому ничто не могло остановить ее теперь в поиске ответа на вопрос: не является ли компания в «Сент-Джеймсе» группой продажных копов из 118-го округа? И если да, то ничто не остановит ее в желании добиться для них и их сообщников самого сурового наказания.
Ее «камаро» затормозил у обочины. Амелия прикрепила парковочную карточку сотрудника полиции к лобовому стеклу, вылезла из машины, хлопнув дверью с такой силой, словно пыталась закрыть пропасть, разверзшуюся между ее настоящим и неприятным прошлым.
– Черт, ужас!
На верхнем этаже гаража, где был обнаружен внедорожник Часовщика, патрульный офицер, произнесший эту фразу, смотрел на фигуру, лежащую на животе на полу.
– Да уж! – откликнулся один из его товарищей. – Бог ты мой!
А третий провозгласил:
– Угу!
Мгновение спустя появились Селлитто и Боб Хауманн.
– Ты в порядке? Ты в порядке? – кричал Селлитто.
Он обращался к Рону Пуласки, стоявшему над человеком, который лежал на полу, покрытый вонючим мусором. Рон, которого тоже украшали отбросы, тяжело дышал. Пуласки кивнул.
– До смерти меня напугал. Со мной все нормально. Для бомжа он вообще-то довольно крепкий.
Подбежал врач и перевернул нападавшего на спину. Пуласки уже успел надеть на него наручники, и теперь металлические браслеты громко зазвенели. Взгляд незнакомца безумно метался из стороны в сторону, а одежда была рваной и грязной. Вонь, исходившая от тела, становилась нестерпимой. Он недавно помочился прямо в штаны.
– Что произошло? – спросил Хауманн.
– Я проводил осмотр гаража… – Пуласки указал на площадку. – И у меня возникло подозрение, что преступники вышли вон там… И спустились по той лестнице. Я абсолютно уверен. Я стал искать там в надежде обнаружить следы. И тут услышал у себя за спиной какие-то звуки и обернулся. Этот парень шел прямо на меня. – Он продемонстрировал трубу, которую нес в руках бомж. – Я не смог вовремя достать пистолет и потому бросил в него урну с мусором. Минуту или две мы боролись, а затем я применил шоковый прием и скрутил его.
– Мы такими приемами не пользуемся, – напомнил ему Хауманн.
– Я просто хотел сказать, что с помощью специальных мануальных методов сумел успешно сдержать его.
Его шеф удовлетворенно кивнул:
– Хорошо.
Пуласки нашел наушники и включил их. Он поморщился, когда в них раздался оглушительный голос криминалиста:
– Ради всего святого! Ты живой или мертвый? Что происходит?
– О, извините, детектив Райм.
Пуласки объяснил, что случилось.
– С тобой все в порядке?
– В полном.
– Отлично, – отозвался Райм. – А теперь ответь мне, почему, черт возьми, твой пистолет оказался под комбинезоном?
– По недосмотру, сэр. Больше не повторится, сэр.
– Надеюсь. Как звучит правило номер один относительно работы на «горячем месте»?
– Горячем…
– «Горячим местом» мы называем такое место преступления, рядом с которым все еще может находиться злоумышленник. Правило состоит в следующем: «Внимательно все осматривай, но не забудь прикрыть задницу». Понял?
– Да, сэр.
– Короче говоря, путь их бегства загрязнен, – проворчал Райм.
– Ну, он просто завален мусором. Мне пришлось останавливать нападавшего с помощью урны с отходами. И она была полна до краев.
– Мусор! Отходы! – возмущенно откликнулся Райм. – В таком случае, я полагаю, тебе самое время начать уборку. Мне нужны собранные материалы через двадцать минут. Абсолютно все. Успеешь?
– Да, сэр. Я…
Райм резко прервал связь.
И пока два полицейских, натянув латексные перчатки, выводили бомжа, Пуласки согнулся и начал убирать мусор. Он пытался вспомнить, что такого знакомого было в тоне Райма. Наконец его осенило. Это была та же самая смесь гнева и облегчения, которая слышалась в голосе отца братьев Пуласки, когда он застал обоих близнецов бегающими наперегонки по рельсам скоростной железной дороги, проходившей неподалеку от их дома.
Вылитый шпион.
Артур Шнайдер, стоявший на углу улицы в Адской Кухне, был в плаще и старой тирольской шляпе с маленьким пером. И он напоминал помятого, видавшего виды агента из романа Джона Ле Карре.
Амелия подошла к нему.
Шнайдер отреагировал на ее приближение мимолетным взглядом и, оглянувшись по сторонам, повернулся и проследовал на запад, подальше от шумной Таймс-сквер и прилегающих к ней улиц.
– Спасибо за звонок.
Шнайдер пожал плечами.
– Куда мы идем? – спросила она.
– Я должен встретиться с одним товарищем. Мы каждую неделю играем с ним здесь в бильярд. Я не хотел говорить по телефону.
Шпионы…
Его дернул за рукав, прося о подаянии, какой-то истощенный мужчина с прилизанными, желтого цвета, волосами, не светло-русыми, а именно желтыми. Шнайдер пристально взглянул на него и протянул доллар. Мужчина пошел дальше, пробормотав «спасибо» с обидой в голосе, так, словно ожидал, что ему подадут никак не меньше пяти.
Они шли по плохо освещенной части улицы, когда Амелия почувствовала, как что-то дважды коснулось ее бедра. На мгновение она подумала, что Арт пытается заигрывать с ней. Но, опустив глаза, увидела, что он хочет незаметно передать ей сложенный листок бумаги.
Амелия взяла бумагу, когда они проходили под уличным фонарем, и сразу просмотрела ее.
Листок представлял собой фотокопию страницы из папки или из книги.
Шнайдер наклонился к ней и прошептал:
– Это страница из журнала регистрации. Из сто тридцать первого.
В середине имелась запись:
Номер дела: 3453496, Сарковски, Фрэнк.
Предмет: убийство.
Отослано: в 158-й округ.
Запрос подан:
Дата отсылки: 28 ноября.
Дата возвращения:
– Патрульный полицейский, с которым я работаю, – заметила Амелия, – проверял и сообщил мне, что в журнале регистрации не было отметки о выдаче дела.
– Вероятно, он смотрел только в компьютере. Я там тоже посмотрел. Скорее всего сведения о выдаче были и на жестком диске, а потом их просто стерли. А это из дубликата.
– А почему дело отправили в сто пятьдесят восьмой?
– Не знаю. Никаких причин для подобной передачи не было.
– А где вы взяли копию? – спросила Амелия, кивком указав на листок бумаги.
– Один знакомый нашел. Полицейский, с которым я работал. Очень достойный парень. Уже забыл о том, что я просил.
– А в сто пятьдесят восьмом куда должно было поступить дело?
Шнайдер пожал плечами:
– Без понятия.
– Спасибо и за это.
Он снова пожал плечами и потер ладони.
– Чертовский холод. – Оглянулся. Амелия тоже оглянулась. Что за черный автомобиль притормозил на перекрестке?
Шнайдер остановился, кивнул на старенькую ветхую витрину с надписью: «Бильярдная Фланнагана. Основана в 1954».
– Мне сюда.
– Большое спасибо, – произнесла на прощание Амелия.
Шнайдер заглянул внутрь бильярдной, затем посмотрел на часы.
– Теперь совсем немного таких заведений осталось в районе Таймс-сквер, – сказал он. – Когда-то очень давно я был патрульным полицейским. Знаете…
– Сорок вторая улица. Я тоже по ней ходила. – Амелия снова оглянулась. Черный автомобиль исчез.
Арт смотрел внутрь бильярдной и говорил тихим голосом:
– Лучше всего я помню летние дни. В августе. Бывало так жарко, что все бандиты сидели по домам. Я помню рестораны, бары, кинотеатры. На некоторых из них висели объявления, наверное, еще с сороковых или пятидесятых годов, сообщавшие, что в них имеются кондиционеры. Смешно все-таки, когда заведение пытается завлечь посетителей фактом наличия в нем кондиционеров. Теперь все по-другому. Времена меняются. – Шнайдер открыл дверь и вошел в прокуренное помещение. – Времена наверняка меняются.
21.01
