Барменша Холли Мей, крепкая коренастая женщина, которая работала здесь двадцать лет, подошла и спросила:
— Тебе налить, Баррис?
— Немного, Холли Мей. У тебя есть содовая?
Они знали друг друга со времени его неудачной службы в группе по борьбе с наркотиками. Баррис организовал большой рейд, и она оказалась среди арестованных. Как обычно, он перестарался: у клуба был толковый юрист, и Холли Мей оказалась на воле. Весь замысел кончился фиаско. И с тех пор, стоило ему по тому или иному поводу оказаться в гостинице «ВИП», она встречала его с легким насмешливым презрением. Холли принесла ему содовую и собралась уходить. Он остановил ее:
— Холли Мей…
— Что?
— На тебя работают какие-то новые девушки?
— Зависит от того, что значит новые.
— Я имею в виду тех, кто появился на этой неделе. Вроде раньше она занималась миссионерством?
— Миссионерством? Здесь?
— Мы ищем одного парня. Она должна знать его.
— Баррис, чем ты сейчас занимаешься? Хочешь доставить девушке неприятности?
— Клянусь, просто поговорить. Дело не в ней.
Холли Мей фыркнула и оставила его сидеть.
И теперь, не испытывая желания смотреть шоу, он изучал пятна на ковре.
Наконец Холли Мей вернулась с одной из девушек:
— Баррис, это Френки. Френки, этот мужик — коп. Не приближайся к нему, не танцуй для него, не делай для него ничего, а только отвечай на его вопросы. А потом скажи ему, чтобы проваливал.
Девушка кивнула. Холли Мей оставила их.
— Френки, — сказал Баррис, — это ваше настоящее имя?
— Что-то вроде.
— У вас есть другое настоящее имя?
— Тесс.
Девушка ему сразу понравилась. С ее высоким чистым лбом она производила впечатление зверька, которого рассматривают в зоопарке. Он хотел бы спасти ее от этой жизни.
— Вы в самом деле занимались миссионерством?
— Угу.
— И что случилось?
— Церковь вроде прогорела.
— Вас уволили?
— Ага.
— И вы пришли сюда?
Она пожала плечами.
— Сдается мне, что между чтением проповедей и экзотическими танцами — большая разница.
Она снова пожала плечами.
— Почему бы вам не найти работу где-то еще?
— Например?
— Ну, не знаю. В «Уол-Марте»?
— «Уол-Март»? Господи Иисусе. Жизнь у меня нелегкая, но не настолько.
Он почувствовал себя идиотом, что затронул эту тему.
Баррис вынул фотографию Ромео:
— Вы знаете этого парня?
Она не сказала ни «да» ни «нет».
— Тесс. Пожалуйста. Я знаю, что он прекрасный человек, но сейчас с головой вляпался во что-то. Я хочу помочь ему.
Тесс прижала кончики пальцев к своему высокому лбу, а Баррис отпил содовую, чтобы чем-то заняться.
Наконец она сказала:
— Ладно. Ромео… Он был в мотеле «Черная борода». Я там останавливалась.
— Когда?
— На прошлой неделе.
— День помните?
— Хмм… Я думаю, в среду.
— Как долго он там пробыл?
— Всего несколько часов. Они даже не остались на ночь.
— Кто это «они»?
— Он и его друг.
— Вы разговаривали с ними?
— Говорила с Ромео. Он мне понравился.
— Показался ли он вам опасным?
Она улыбнулась:
— Нет.
— Вы с ним еще виделись?
— Один раз. Он заходил сюда. Вроде в субботу вечером. Всего на минуту.
— Что он говорил?
— Да ничего особенного. Его друг умер. Тот мужчина, который жил в трейлере. У дороги, что за Библейским домом. Палм… как-то так.
— Балм-оф-Гилеад.
— Ну да.
Причина, по которой Баррис даже не глянул на девушку у шеста, не имела ничего общего с осуждением ее, или с презрением к ее работе, или с желанием быть выше таких дел. Просто зрелище было слишком ярким для него. Блестки и стеклярус, украшавшие практически голое тело, вызывали у него смущение, пусть даже он смотрел лишь краем глаза. А если бы он смотрел на нее во все глаза, то знал, что ему станет плохо. Как те гонки на скрамблере, когда он был мальчишкой, — слишком много восторга и полное отсутствие умения. Так что он опустил глаза и вспомнил, как Нелл говорила, что никогда его не любила и никогда не полюбит. Боль этого воспоминания стала балластом, который помог ему сохранить равновесие. Он поблагодарил Тесс за помощь, оставил хорошие чаевые для Холли Мей и вышел в раскаленный день.
ДЖЕЙС, когда поймал своего первого морского окуня, был в восторге. Шон насадил ему на блесну четверть унции червяков, и первая поклевка случилась у него меньше чем через десять минут. Первый улов оказался в лодке быстрее, чем у Тары. Он был не так велик, чтобы хвастаться, но тут же у него случилась вторая поклевка. Добыча оказалась сильной и неподатливой, но Шон показал ему, как справиться с ней. Джейс отпустил часть лески, и рыба рванула в океан. Он еще приспустил леску, и рыба подпрыгнула. Красная в серебряных каплях. Джейс чувствовал рядом с собой присутствие Шона. Вся семья смотрела и завидовала ему. Теперь он не ребенок, который возится с деревянными игрушками. Теперь он звезда.
— Что мне делать? — закричал он. — Шон, что мне делать?
— У тебя все отлично, — сказал Шон. — Подведи его немного.
— Я не могу!
— Конечно можешь. Давай, подними его нос кверху. Он сам этого хочет. Он хочет, чтобы ты показал ему свою силу.
Джейс потянул изо всех сил. Удилище изогнулось и задрожало. Руки были готовы сдаться, но тут он почувствовал, что леска немного ослабла.
— Ты его сделал, — сказал Шон. — Тащи!
Рыба продолжала сопротивляться. Но наконец она сдалась, и вскоре Джейс вытащил ее. Наконец он удостоился всеобщих похвал. Мистер Лонсдейл сказал, что это один из самых больших морских окуней, которых он когда-либо видел. Отец хлопнул Джейса по спине, а Тара зааплодировала. Мама фотографировала его, как он стоит, держа в руках рыбу. На одном снимке он вытянул губы, словно собирался поцеловать ее, и все засмеялись. Все они были с ним, а он — с Шоном. Все было потрясающе.
Джейс понял, кто это был. Звонил Ромео.
«Только не сейчас, — подумал он. — Не в мой самый главный день. Ты, вонючая подтирка, убирайся из нашей жизни, нас тошнит от тебя!»
Шон вынул телефон из кармана.
— Подожди! — закричал Джейс. — Не отвечай ему!
— Я должен, малыш, — сказал Шон.
— Нет, это та жопа! Пусть себе проваливает. Он нам не нужен!
Шон отвернулся, открыл телефон и поднес его к уху. Джейс схватил его за руку. Шон рывком освободился, но телефон выскользнул из его руки. Он ударился о планширь, упал в реку и исчез.
Долгое мгновение тишины все смотрели ему вслед.
Затем Шон повернулся и уставился на Джейса. В его взгляде была темная ярость. Джейс разразился слезами:
— Прости! Шон, я виноват! Я не хотел!
Весь гнев Шона сосредоточился в его глазах. Но больше он ничем не выдавал своих чувств.
Наконец он спросил мистера Лонсдейла:
— Какая здесь глубина, Генри?
— Девять-десять футов. Илистое дно. Боюсь, что тут ничего не найдешь.
— То есть с концами? — хрипло спросил Шон.
— Боюсь, что так.
Снова молчание.
— Что ж, — сказал Шон. — Думаю, потеря небольшая. Это был старый телефон. Я озабочен лишь тем, что мать собиралась звонить мне из больницы.
— Надеюсь, ничего серьезного? — сказал Генри Лонсдейл.
— У моего отца был удар.
— О господи. Мне очень жаль.
— Так что мне действительно спешно нужен телефон.
— Вы можете воспользоваться моим.
— Очень любезно с вашей стороны. Но у меня нет номера матери. Он был записан в телефоне. Так что думаю, мне стоит вернуться на берег.
— Без сомнения. Конечно.
— Мне очень жаль, что я испортил вам рыбалку.
— Без проблем, — сказал Лонсдейл, встал за штурвал и включил двигатель. — Рыба будет и завтра.
— Сколько времени займет путь до вашей пристани?
— Этот катер идет довольно быстро. Минут пятнадцать.
— А быстрее у нас не получится?
— Сделаю все, что могу.
Джейс сидел на дне катера, прижав колени к груди и обхватив их руками, смотрел на мысы своей обуви. Он понимал, что сделал. Он прервал связь Ромео с миром. Именно он привел Ромео в их жизнь, когда хвастался своим друзьям, что его семья выиграла джекпот. А теперь вот это… «Снова я сделал ошибку. Я всегда делаю ошибки. Словно был послан сюда рушить жизни всех окружающих. Словно я тайно работаю на дьявола». Ему захотелось умереть. Прыгнуть в воду и утонуть — хотя желание это смешивалось с глубокой гордостью: он знал то, что никому не мог рассказать.
БАРРИС увидел много трейлеров на Балм-оф-Гилеад. Не то что тут был специальный парк трейлеров; все они стояли то поодиночке, то группами по три или четыре машины. Он подходил к каждому из них, стучался и показывал мутный снимок.
В некоторых из трейлеров стояли горшки с геранью, каменные фигурки оленей и стеклянные тракторы. Вежливые старые дамы предлагали чай и выражали желание поговорить. Другие были менее дружелюбны. Трейлеры стояли за соснами, окруженные кладбищем отслуживших свое холодильников. В одном месте на него, натягивая привязь, накинулась свора питбулей. Они неслись к нему так, что дрожала земля, и, когда они уже были готовы вцепиться ему в горло, цепи опрокидывали их на землю, и они кувыркались, словно пораженные молнией. Из трейлера донесся взрыв смеха. Он решил пропустить его.
