Этот срок следствие более чем устраивал.
Время ожидания следовало потратить с пользой. Каковой оказался весьма обстоятельный – время позволяло – обед. Торопиться после тарелки густого сытного айнтопфа[13] и толстых сочных швайнвурст[14] с тушёной капустой вообще казалось неуместным. Людвиг, правда, посмотрел с сомнением на аппетитный мусс, но то, чего так хотели глаза, уже оказалось бы явно лишним для живота. Достаточно с точки зрения Ordnungа насладившись приятной тяжестью в желудке, он вернулся в кабинет.
Звонок в концерн почти не дал информации.
Секретарь по связям с общественностью, с которым его соединили, пояснил, что в курсе возникшей проблемы в отношении авторских прав герра Берзина. Они крайне сожалеют о том, что вообще возникла подобная ситуация, это ни в коем случае не является типичным для компании. Но вопрос выходит за рамки его компетенции и в настоящий момент стоит на повестке дня совета директоров. Он может с уверенностью гарантировать, что решение вопроса непременно будет удовлетворять интересам обеих сторон, но в связи с внезапной тяжёлой болезнью одного из директоров просит отнестись с пониманием к вынужденной задержке и готов представить медицинский документ, подтверждающий факт болезни. Также секретарь любезно предлагал поделиться копией выписки из правил внутреннего распорядка, относящихся к случаю временной нетрудоспособности представителей руководства. «В общем, – резюмировал Людвиг, – говорить парень умеет».
Поскольку о болезни и её причинах он знал, пожалуй, больше этого говоруна, нового тут ничего не нашлось.
– Посмотрим, что же у нас есть на Ханса Келлера?
Накопать удалось немного. Личный помощник оказался абсолютно чист и прозрачен, как слеза младенца – глазу зацепиться не за что. Родился, учился, работал, даже женился на коллеге по работе, но, к сожалению, ненадолго. После двух с половиной лет брака фрау Келлер погибла в автомобильной аварии. Вероятно, внезапно оставшийся вдовцом мужчина решил радикально изменить свою жизнь и, не решившись вновь связать себя узами брака, полностью сменил образ жизни. Он откликнулся на объявление о приёме на работу, опубликованное от имени концерна DMG, и прошёл собеседование. Получив положительный ответ, он уволился с места старшего менеджера компании по продажам сложной техники с ничего не говорящим Людвигу названием и принял должность, которую и занимал вот уже без малого двенадцать лет. Можно было понять как желание сменить рабочее место, где всё напоминало о погибшей жене, так и смену места жительства, ибо должность личного помощника подразумевала проживание с работодателем под одной крышей.
12 лет… Это более чем достаточно, чтобы стать почти членом семьи. Здесь есть о чем подумать. Людвиг снова запустил пятерню в шевелюру. С одной стороны, можно предположить, что потерявший близкого человека, герр Келлер нуждался в ком-то, на кого можно направить нерастраченные силы души. В этом случае лучшего личного помощника невозможно даже представить. С другой стороны, почему не предположить, что, оправившись от потрясения, в какой-то момент он стал вынашивать планы личного обогащения за счёт работодателя. Вроде бы прямых указаний на это нет, но сбрасывать со счетов – майор Адлер знал это точно – ничего нельзя. Сколько ему сейчас лет? Беглый просмотр дат показал, что Хансу Келлеру всего 38 лет. И не женат, и предан…
К тому же он оказался и на редкость пунктуальным. Едва майор успел, посмотрев на часы, закрыть доступ к его личному делу в полицейской базе данных, как звонок с пропускного пункта известил о посетителе. Распорядившись выписать временный пропуск, Людвиг успел пригладить волосы и поправить галстук – Ordnung требовал соблюдения приличий в отношении внешнего вида.
Встреча, несмотря на продолжительность, не дала практически никакой новой информации. Во всяком случае, ничего, кроме публичных данных, герр Келлер не выдал, несмотря на ухищрения следователя. Абсолютно очевидно, что он действительно крайне огорчён происшедшим с его патроном. Кроме того, он явно стремился сотрудничать со следствием. Однако – тут Людвиг пока не смог разобраться – то ли действительно этот спокойный уравновешенный мужчина ничего больше не знал, то ли его лояльность хозяину превосходила желание сотрудничества.
Вновь и вновь просматривая записи, следователь никак не мог найти хоть какую-нибудь зацепку для мысли. Ничего нового. Помощник с большим удовольствием рассказывал о своей работе, подробно описал обязанности, от обработки утренней почты до вечерних сводок, не изучив которые, герр Шварц, оказывается, не ложился спать.
Выяснилось, что в доме, помимо хозяина, его сына и самого Ханса ежедневно, помимо выходных, находится также домоправительница – фрау Бундт, в чьи обязанности входят всякого рода хозяйственные закупки, приготовление пищи, а также уборка. Раз в месяц она организует генеральную уборку, привлекая клининговую компанию. Она же отвечает за функционирование всех бытовых приборов и организацию их починки в случае необходимости. На вопрос, находилась ли она в доме в момент инцидента, был получен отрицательный ответ. Оказалось, что домоправительница придерживается довольно строгого распорядка и в это время как раз занималась покупкой провизии.
Чем занимался герр Шварц-младший, так и осталось невыясненным, поскольку, по словам герра Келлера, «оказание ему помощи не входило в круг должностных обязанностей». И ведь не поспоришь.
По поводу озвученных эпизодов, связанных с преступлениями, совершенными в Латвии, личный помощник преданно таращил глаза и твёрдо отрицал личное участие. Единственное, что удалось узнать, это то, что некоторое время назад, в прошлом или позапрошлом году – необходимо уточнить по банковским выпискам – он по поручению работодателя приобретал билет в Латвию для Рудольфа. На этом его информация заканчивалась. С какой целью была затеяна эта поездка, он не знал, но пообещал найти и уточнить её дату. Он даже услужливо поинтересовался, не надо ли предоставить данные о других поездках молодого Шварца, большого, как оказалось, любителя путешествий.
В общем, яснее ничего не стало.
Где Рудольф – пока неизвестно. Келлер не смог припомнить факт покупки каких-либо билетов в недавнее время. Хотя, с другой стороны, тот ведь наверняка располагает личными средствами и вполне в состоянии приобрести любой билет, не прибегая к посторонней помощи.
На всякий случай майор решил выслать ориентировку во все аэропорты и вокзалы. Хотя в глубине души понимал, что если Рудольф Шварц виновен, то он безнадёжно опоздал.
А тут ещё эта фрау Хельга Бундт…
Похоже, он незаметно для себя сильно постарел, куда делась прежняя хватка…
Дело разваливалось на глазах.
Наконец лечащий врач разрешил посещение.
Неизвестно почему, но майор волновался.
Выпитая в кафетерии чашка кисловатого кофе напряжения, разумеется, не сняла. И даже почти не заняла времени – он всё равно умудрился явиться минут на двадцать раньше условленного срока.
Накрахмаленная до хруста сестричка решительно преградила ему доступ в палату, предложив занять кресло в холле. Послушно присев, Людвиг принялся разглядывать обстановку. Современный госпиталь – стекло и бетон. Матовые стекла пропускали свет, но не позволяли видеть внутри палат ничего, кроме слабо колышущихся теней. Рассеянный свет и тишина чудесным образом отключили сознание, погрузив его в полудрёму. Пробудился он от возникшего движения – по коридору к лифту шли две дамы официального вида. Одна из них несла объёмистую коричневую сумку для документов.
Едва дамы уехали, сестричка пригласила его к герру Шварцу.
Лицо старика казалось восково-жёлтым на фоне кипельно-белого больничного белья. Но чёрные глаза по-прежнему цепко смотрели на вошедшего, заставляя того чувствовать себя крайне неуютно. Инженерное сооружение, которым является современная больничная кровать, позволяла больному устроиться с максимальным комфортом – полусидя. Небольшой откидной столик, на котором лежали очки, наводил на мысль о документах.
Начинать следовало с приветствия, которое получилось несколько неловким.
– Добрый день, герр Шварц. Я – майор Адлер.
– Здравствуйте, майор, присаживайтесь. – Коротким движением головы тот указал на стул возле кровати.
И, перехватив взгляд, пояснил:
– Завещание подписал.
Голос звучал сипло, видимо, от слабости или от лекарств.
«Наверное, эти две дамы, – Людвиг никогда, даже про себя не мог бы назвать женщину тёткой, – нотариусы. Неужели он только сейчас подумал о завещании?» Видимо, вопрос лежал на поверхности, поскольку герр Шварц счёл нужным пояснить:
– Разумеется, завещание было. Я решил внести изменения.
Ну что же. Это разумно. В конце концов человек имеет право распорядиться тем, что им создано.
