Когда Деннис Риди и Фред уехали, Эди выволокла из чулана Левона Стихлера. Щелкунчик не помог – сказал, что бережет силы.
Эди потыкала в бок старику босой ногой.
– Ну и что нам с ним делать?
Вопрос имел первостепенное значение и для Стихлера. Он таращил глаза, ожидая ответа Щелкунчика, и он поступил:
– Шлепнем.
– Где? – спросила Эди.
– Подальше отсюда. Гаденыш хотел меня пришить.
– Согласись, это была жалкая попытка.
– Ну и что? Хотел же.
– Глянь, Щелкунчик. На него пулю жалко тратить.
Левон Стихлер нисколько не обиделся. Эди вытащила кляп, и старик принялся плеваться на пол. Ему заткнули рот пыльной тряпкой с едким вкусом мебельного воска.
– Спасибо, – пропыхтел Стихлер.
– Заткнись, говнюк, – сказал Щелкунчик.
– Тебя как звать-то, дедок? – спросила Эди.
Левон ответил и объяснил, почему решил убить торговца трейлерами.
– Кто-то тебя опередил. – Эди рассказала о визите крепкого парня с двумя таксами. – Он-то и забрал подонка Тони. Уверена – торгаш не вернется.
– Ох! – выдохнул Стихлер. – А вы кто?
– Видала? – Щелкунчик злобно взглянул на Эди. – Говорю же, надо кончать придурка! – Старик немедленно извинился за свое любопытство. – Ничего, – сказал Щелкунчик, – все равно шлепнем.
– В этом нет необходимости. – Левон начал говорить, что признает свою вину, но Щелкунчик велел снова воткнуть ему кляп. Старик отхаркнул тряпку и закричал: – Не надо! У меня больное сердце!
– Ладно. – Щелкунчик приказал Эди принести крепежный бурав. Стихлер мгновенно все понял, смолк и позволил заткнуть себе рот. – И завяжи глаза, – сказал Щелкунчик.
В ящике с нижним бельем у Нерии Торрес Эди нашла черный шифоновый шарф. Получилась довольно стильная повязка.
– Не туго? – спросила Эди. Левон кротко мекнул – дескать, нет. – Что дальше? – поинтересовалась Эди у Щелкунчика.
Тот раздраженно дернул плечом:
– У тебя таблеток не осталось? Нога прям огнем горит.
– Нет, милый…
– Черт!
Здоровой ногой Щелкунчик пнул Стихлера под ребра – просто чтобы сорвать злость. Эди оттащила кресло и попросила Щелкунчика держать себя в руках.
– Все идет нормально, понял? – зашептала она. – Риди закончил с документами. Осталось только дождаться денег. Угрохаешь старика – все испортишь.
Челюсть Щелкунчика двигалась, как ковш экскаватора. Похмельный взгляд светился болью.
– Даже не знаю, что еще придумать, – сказал Щелкунчик.
– Слушай, отвезем старикана к черту на кулички и скажем, чтобы не спешил возвращаться. Иначе, мол, выследим всех его внуков и… ну, не знаю…
– Освежуем, как свиней?
– Вроде того. Главное – напугать его до чертиков, и он обо всем забудет. Ему лишь бы в живых остаться.
– У меня сейчас нога взорвется, – пожаловался Щелкунчик.
– Смотри пока телик, я поищу таблетки.
Эди пошарила в шкафчике: не удалось ли каким-нибудь полезным таблеткам пережить ураган, – но нашла только непочатый пузырек «мидола». Она отсыпала Щелкунчику пять штук, сказав, что это, в принципе, кодеин. Щелкунчик заглотнул все таблетки разом и запил теплым «Бадвайзером».
– В джипе есть бензин? – спросила Эди.
– Есть. Посмотрю Салли Джесси и поедем.
– Что за тема сегодня?
– Бабы неудачно нарастили буфера.
– Воодушевляет, – сказала Эди и пошла выгуливать такс.
После нескольких дней в морфийном тумане Бренде Рорк наконец полегчало. Пластический хирург обещал назначить ее на операцию в конце недели.
– Ты выглядишь совсем усталым, здоровяк, – проговорила Бренда сквозь бинты.
– Все еще работаем по две смены, – ответил Джим Тайл. – Гонки, как в Дейтоне.
Бренда спросила, знает ли Джим последние новости.
– Один гад пытался заложить в ломбарде возле Кендалл мамино кольцо.
– Тот самый?
– Вероятно. На приемщика морда произвела впечатление.
– Уже что-то, – сказал Джим.
Однако новость его огорчила. Он пустил Сцинка по следу бандита, напавшего на Бренду, рассчитывая, что губернатор окажется разворотливее полиции. Но ломбард – новая зацепка. Теперь вполне возможно, что в погоне за человеком на черном джипе пути Сцинка и детективов пересекутся – вплоть до лобового столкновения. Это не лучший вариант развития событий.
– Наверное, я ужасно выгляжу, – сказала Бренда. – Потому что никогда еще ты не был таким мрачным.
Само собой, Джим переживал, видя бледную, изуродованную Бренду на больничной койке. За время службы он повидал много крови, боли и страданий, но никогда еще его не охватывала такая слепая ярость, как в первый день у постели Бренды. До смешного наивно думать, что правоохранительная система управится с бандитом – толку от нее не будет. Нападавший – отморозок, это стало ясно, после того что он сотворил с Брендой. Этот урод ненавидел женщин или полицейских, а может, и тех и других. В любом случае, он опасен. И выход один – паршивую овцу из стада вон.
Теперь, поразмыслив, Джим пожалел, что начал действовать сгоряча. Когда Бренда вспомнила номер джипа, нужно было играть по правилам и сообщить об этом куда следует. Но он поддался безрассудному порыву и совершил безумную глупость, натравив на бандита губернатора. Бренда поправится, а старинный друг страшно рискует по вине Джима. И остановить Сцинка совершенно невозможно.
– Я хотела кое-что спросить, – сказала Бренда.
– Давай.
– Сегодня приходил детектив из разбойного отдела и еще женщина из прокуратуры. Они не знали о черном джипе.
– Угу.
– Я думала, ты сообщил им номер.
– Я совершил ошибку, Бренда.
– Забыл?
– Нет, не забыл. Я совершил ошибку.
Джим Тайл присел на кровать и рассказал, что он сделал. Бренда вела себя спокойно и говорила о пустяках, потому что пришла сестра делать перевязку. Когда они снова остались одни, Бренда спросила:
– Значит, ты разыскал своего безумного друга. Как?
– Это не важно.
– Он был здесь, в этой палате, и ты нас не познакомил?
Джим усмехнулся:
– Ты была в отрубе, дорогая.
Бренда задумчиво гладила его руку. Потом сказала:
– Наверное, ты действительно меня любишь, раз пошел на это.
– Я напортачил. Извини.
– Проехали. Еще вопрос.
– Валяй.
– Какие шансы, что твой друг поймает гада, укравшего мамино кольцо?
– Очень высокие.
Бренда кивнула и закрыла глаза. Когда ее дыхание стало ровным и спокойным, Джим удостоверился, что это крепкий здоровый сон, а не обморок. Уходя, он поцеловал ее в просвет между бинтами, и тепло щеки его успокоило. Еще он видел, как по ее губам скользнула тень улыбки.
Сцинк уткнулся лбом в подоконник. Он молчал и не шевелился с тех пор, как Августин ушел за оружием. Бонни не понимала: губернатор задремал или просто не обращает на нее внимания?
– Здесь была детская, вы заметили? – спросила он.
Молчание.
– Вы спите?
Никакого ответа.
Залетевшая в разбитое окно оса на секунду заинтересовалась всклокоченной гривой Сцинка. Бонни ее отогнала. В доме напротив залаяли собаки.
Наконец губернатор заговорил, не отрывая головы от подоконника:
– Они вернутся.
– Кто?
– Те, у кого малыш.
– Откуда вы знаете?
Молчание.
– Может, ураган стал последней каплей.
– Оптимистка, – проворчал Сцинк.
Бонни взглянула на утонувшего в луже медвежонка и подумала: ни одна семья не заслуживает, чтобы ее жизнь так ужасно разбилась вдребезги. Казалось, губернатор прочел ее мысли.
– Мне их жаль, – сказал он. – Но прежде всего мне жаль, что они здесь оказались.
– Вы еще больше огорчитесь, если они вернутся.
Губернатор поднял голову, моргнув, как сонная ящерица на крыльце.
– Здесь бывают ураганы, – просто сказал он.
Бонни решила, что ему нужно знать мнение стороннего наблюдателя.
– Люди приезжают сюда, потому что думают: здесь лучше, чем там, где они были. Они верят открыткам. И знаете что? Для многих здесь действительно лучше, чем там, откуда они приехали – с Лонг-Айленда, из Де-Мойна или Гаваны. Жизнь здесь ярче, поэтому стоит рискнуть. Даже если бывают ураганы.
Губернатор оглядел детскую здоровым глазом и проговорил:
– Нагадишь Матери-Природе, и она ответит тем же.
– Люди мечтают, только и всего. Как поселенцы на Диком Западе.
– Дитя!..
– Что? – возмутилась Бонни.
– Что еще заселять-то? – Сцинк снова опустил голову на подоконник. Бонни потянула его за рукав:
– Я хочу, чтобы вы мне показали то, что показывали Максу. Дикую природу.
– Зачем? – хмыкнул губернатор. – Твоего мужа она явно не впечатлила.
– Я другая.
– Очень бы хотелось надеяться.
– Покажете? Пожалуйста.
И снова нет ответа. Хоть бы Августин скорее вернулся. Бонни посмотрела на дом с припаркованным черным джипом и вспомнила, что они видели там за долгое жаркое утро.
Через полчаса после старика подъехало такси. Из дома выскочила рыжая женщина в обтягивающем ярком платье и туфлях на обалденных шпильках. Августин и Бонни пришли к мнению, что это, похоже, проститутка. Женщина втиснулась на заднее сиденье, а Сцинк заметил, что из ее бесстыдных чулок вышел бы отличный невод для кефали.
