Со слов Хакима выходило, что Ахметхан недавно приехал из Таджикистана и слишком ретиво вклинился в налаженный бизнес уважаемых людей. Ахметхан пожелал все и сразу и плевал на авторитеты. Первоначальный капитал сколотил на перепродаже афганского героина. Этот бизнес не бросил до настоящего времени, поскольку его прибыльность была на порядок выше всех других вместе взятых. Но такая прибыльность прямо пропорциональна опасности угодить на нары, поэтому Ахметхан подминал под себя полулегальный бизнес соплеменников.
— Ситуация в целом ясна. – сказал Дмитрий. – Завтра с утра я позвоню, начнем подготовку.
Кабанов вышел у кафе «Фрау Мюллер». По дороге зашел в магазин за продуктами. Борис Львович был дома, от похода в рюмочную воздержался. Дмитрий выложил хлеб, пачку спагетти, колбасу, чай, сахар. Горохов оторвался от чтения и принялся нарезать бутерброды.
— Как ты, дядя Боря, к инородцам относишься? – спросил Кабанов за завтраком.
Борис Львович стряхнул крошки с бороды и, секунду подумав, ответил:
— Под инородцами мы обычно азиатов подразумеваем. Мол, сами‑то мы европейцы – всякие германцы с поляками вроде как с одного поля. Европопцы, твою мать! Азия, Евразия, с двух сторон по безобразию!
Я тебе так скажу: не любят у нас чуркестанцев, и им не за что нас любить. В свое время империей решили называться, захотел Петр титул императора примерить. Так он чухонцев воевал, окно рубил на севере, Европам кузькину мать показывал. А вырожденцы Романовские на Азию рот разинули. Все земли расширяли, только не подумали, кто ее обрабатывать и защищать будет. Мужиков собрали и повели полководцы по горам и по пустыням, сверкая эполетами, все как есть наполеоны. Ладно бы оставили буферной зоной, так нет, мы вас, тюбетейки, грамоте обучим. На тебе, акын степей, балалайку! На тебе, горный орел, бахчисарайский фонтан. Как в той рекламе навязывали: «Вы еще не цивилизованы, тогда мы идем к вам».
Вот к тебе в дом придет в гости академик и начнет учить, как гвоздь вбивать, ты же его пошлешь куда подальше. А академик наш обижается и револьвер из кобуры достает. Не будешь с лампой жить при кумачовом флаге, будешь с темным прошлым у холодной стены стоять. Жили себе в простом мире, бай угнетал, разбойник грабил, копошились в саклях, так нет, на тебе еще и цивилизацию, на тебе еще вертикаль власти, то белой, то красной. Местные живоглоты покрутили было головами в сторону Турции с Ираном, русский хрен плоскими и горбатыми носам понюхали и все как один перекрасились. Угнетать и грабить из больших кабинетов стали. Ладно, раньше еще не лицемерили – мы, русские, нация великая, не ровня вашей! Сидите смирно и помалкивайте, ученых и писателей по разнарядке клепали. А простой народ как жил в навозных саклях, так и остался, только навоз для приличия побелили и приказали считать себя цивилизованными. А не получится в один миг азиатскую культуру в европейскую цивилизацию обратить. – дядя Боря припечатал ладонь к столу.
— Ни в миг, ни в поколение, ни в сорок поколений! По–другому у них нервная система устроена, мозг по–другому думает. У них своя цивилизация со своим временным циклом развития.
— Одним словом, нечего им у нас делать.
— Им у нас, а нам у них.
А то придумали, как его, толерастию, мультикультуру. Застеснялись черное черным, а белое белым назвать. Вот и пожинаем, что посеяли. При этом носы воротим от гастарбайтеров, а самим в собственных туалетах непонятная гордость свое же говно не дает убрать. А насчет горячих горцев, я тебе так скажу – своя власть в тысячу раз больше народу русского извела. И продолжает изводить, вместо того, чтобы пенсии прибавить, цены на лекарства снизить, князьков кавказских задабривает бюджетными деньгами. Хотя во власти у нас всегда более чем интернационал правил.
— Все ясно, дядя Боря. Ты о ночном разговоре не забыл?
— Про самодуров что ли?
— Про токарное изделие.
— А! Размеры надо снять, а лучше бы его в натуре иметь, сразу на стволе резьбу нарезать.
— Хорошо, пистолет я тебе оставлю. Без патронов, конечно, чтобы революцию не устроил. – подмигнул Дмитрий.
После завтрака Кабанов определился с подопечными, составив план действий на несколько вариантов развития событий. Основной план – до особого указания не высовывать нос Горохову и воздержаться от алкоголя дяде Бори.
На полученные деньги Дмитрий снял квартиру в «малосемейке», прикупил в секонд–хэнде пару маек, вполне презентабельную рубашку, зеленую куртку и ботинки, явно избежавших утилизации в бундесвере.
— Хорошо! – Зайсунцев промокал лоб платком и еле сдерживался, чтобы не заорать в трубку. – Сейчас только 7 часов. Через час я приеду, и мы успеем прокатиться на яхте! Все, мне некогда!
Начальник отдела полиции бросил телефон на кресло и повернулся к окну. Пыль на внешней стороне стекла усугубила плохое настроение.
— Твою мать! В этом отделе забыл, когда отдыхал по–человечески! Стадо баранов!
Денис Александрович промокнул слюни в уголках рта, скомкал платок и швырнул его в угол между стеной и шкафом.
В дверь постучали.
— Разрешите? – в кабинет просунул голову Пантелеев.
— Где тебя носит? Я сколько ждать должен? – рявкнул Зайсунцев.
— Виноват, Денис Александрович. – протиснулся в дверь Пантелеев. – Сразу, как с трупом определился, выдвинулся к Вам. Пробки.
— Садись. – Зайсунцев с высоты 190 сантиметров посмотрел на коротышку и сам прошел к своему креслу.
— Что там? Только быстро, по существу. – Зайсунцев, устраивая задницу на кресле, посмотрел время на подобранном телефоне.
— Докладываю, товарищ майор, — сдвинул брови, придавая лицу солидности, Пантелеев. – Сообщение поступило в 11–00 от жительницы из квартиры № 76, которая пожаловалась на неприятный запах из квартиры № 74. На двери квартиры имелись следы взлома, поэтому сначала участковый позвонил дежурному оперу, а уже тот с места происшествия отзвонился мне. Я дал указание вызвать МЧС. Мчсники взломали дверь, в квартире был обнаружен труп гражданина Гниломедова Игоря Сергеевича, 1979 года рождения, с признаками насильственной смерти. Я сразу выехал, успел до убытия сотрудников МЧС, записал их контактные данные. – Пантелеев посмотрел на начальника.
— Дальше!
— Труп Гниломедова находился в сидячей позе лицом в стол, на затылке рваная рана, вокруг осколки бутылок.
— Алкаш?
— Да, в квартире беспорядок, но такой как у всех алкашей. Все барахло вроде на месте, документы тоже. Жил один. Со слов соседей, давно не работал, злоупотреблял спиртным. Неделю назад у него в квартире что‑то грохотало, соседи говорят про крики, но толком ничего слышали и не видели.
— Давность смерти определили?
— Эксперт сказал дней 5–7. – вздохнул Пантелеев.
— Близкие родственники?
— Не имел. Во всяком случае, соседям ничего не известно.
— Связи? С кем бухал, кого приводил?
— Бухал он в основном дома в одиночку. Мои опера сейчас рюмочные прочесывают.
— Перспективы?
— Баранка нам не нужна. Труп я велел на пол положить под бутылочные осколки, вроде как упал и затылком бутылку разбил. Опера соседей как нужно опросят, с мчсниками я предварительно договорился о том, что они следов взлома на двери перед вскрытием не видели. Если никого не загрузим, думаю, на «отказной» материалы следаку соберем.
— Хорошо. С комитетскими я поговорю, чтобы не усердствовали, а с тебя экспертиза. Чтобы в заключении трупореза была фраза «травму мог получить в результате падения с высоты собственного роста».
— Сделаю, Денис Александрович. Тут вот еще что: под квартирой Гниломедова квартира Кабанова.
— Который в машине сгорел? И что?
— Так, к слову. – пожал плечами Пантелеев. – Соседи сказали, он квартиру с месяц назад продал, уехал, ни с кем не попрощавшись.
— Поехал с деньгами, его ограбили, инсценировали аварию, машину подожгли. И хуй с ним, территория не наша. Все, иди, работай!
— Здравствуй, Золотой.
— О! Здравствуйте, Дмитрий Петрович! – в мутной атмосфере рюмочной сверкнули золотые зубы.
Знакомство Кабанова с Максом Зеленцовым произошло лет 10 назад на квартире, которая в определенных кругах значилась как блат–хата. Хозяйка – молодая вдова, хорошо известная в этих самых кругах широтой интересов по части изменения сознания, утром вызвала наряд милиции. Оля Анкина заявила, что храпящий в ее кровати голый мужчина ночью изнасиловал ее в «извращенной форме». Вдовица с удовольствием демонстрировала части тела, подвергнутые насилию, и кровоподтеки различной давности.
— У меня были гости, этого, – Анкина дернула растрепанной головой в сторону кровати, — я первый раз видела. Максом назвался. Мы выпили по бутылки пива, гости ушли, этот остался, переночевать попросился. Ну я чего, спи на кухне, не жалко. Он ночью ко мне в кровать завалился и всю изнасиловал, избил сначала. Заснул под утро, я нашла телефон, позвонила в ментовку.
