Гамилтон проводил Шеферда до камеры и открыл замок. Ли сидел за столом и писал письмо.
— Слышал, тебя вытащили из спортзала, — произнес Ли, когда Шеферд лег на свою койку.
Шеферд подождал, пока Гамилтон запрет дверь.
— Мой адвокат требует денег, — солгал он. — Придется переводить их из-за рубежа.
— Все они пиявки. Ты не знаешь, как пишется «недоразумение»?
Шеферд ответил, лег на бок и повернулся к нему спиной. Ли понял намек и замолчал.
* * *
Надзиратель бросил палку высоко в воздух. Спаниель залаял и бросился бежать, помахивая обрубком хвоста. Офицер с удовольствием зашагал по траве, вдыхая свежий воздух и слушая, как над головой шумят деревья. В кармане зазвонил сотовый. Он вытащил его и посмотрел на номер. Человек Карпентера. Надзиратель не удивился. Это был специальный аппарат, по которому ему звонил один абонент. Офицер сам настоял на том, чтобы тот связывался с ним только по телефону. Если что-нибудь пойдет не так, он просто выбросит трубку, и концы в воду.
— Да?
— Ты где?
— Гуляю с собакой.
Он никогда не встречался со звонившим ему человеком и часто представлял, как тот выглядит. Голос слегка шепелявый, с западным акцентом. Глубокий и звучный, как у полных людей. Лет сорока.
— Когда на службу?
— Сегодня вечером. В ночную смену.
— Сможешь передать весточку боссу?
— Только утром.
— Нет.
— Когда я заступлю, камеры будут уже закрыты. Их откроют без четверти восемь.
— У тебя что, ключа нет?
Спаниель побежал к нему с палкой в зубах. Надзиратель отобрал ее у возбужденной собаки и зашвырнул в кусты.
— Я не могу просто так открывать камеру посреди ночи. Мне нужен повод.
— Так придумай его.
— Если я отопру камеру, это войдет в отчет о происшествиях.
— Делай, что тебе говорят. Я должен передать боссу информацию. Срочно.
Надзиратель выругался про себя.
— Это обойдется в пятьсот фунтов.
— Договорились. Скажи ему, что он должен позвонить мне. Немедленно.
— Ладно. Когда я получу деньги?
— Завтра. Как только он мне позвонит.
Связь оборвалась. Надзиратель улыбнулся. Пятьсот фунтов за одну фразу. Неплохая сделка.
* * *
Открылась дверь, и появилась Ллойд-Дэвис. Стоявший у раковины Ли напрягся, как беговая лошадь перед стартом.
— Свободное время, — объявила она.
Ли вылетел в коридор. Ллойд-Дэвис вошла в камеру и остановилась, глядя на Шеферда. Он лежал на спине, закинув руки за спину.
— Что-нибудь случилось, Макдоналд? — спросила она.
— Я в порядке, — ответил он.
— Проблемы с адвокатом?
— Нет, все нормально.
Видимо, Гамилтон рассказал ей, как он отреагировал на визит Харгроува.
— Хочешь побеседовать с Исповедником? Я могу позвать Эда Харриса.
— Я в порядке, — повторил Шеферд. — Правда.
— У каждого есть плохие и хорошие минуты, — заметила Ллойд-Дэвис. — Главное, не зацикливаться на плохом. Поговори с кем-нибудь. Ты не обязан раскрывать душу перед охраной, но Исповедники тебе помогут.
— Мне никто не поможет, — промолвил Шеферд и сразу пожалел о своих словах. Лучше было помалкивать.
— Вызвать доктора?
— Все в порядке, мэм. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Ллойд-Дэвис постояла у его койки и вышла из камеры. Шеферд закрыл глаза. Он не мог думать ни о чем, кроме Сью. Перед ним мелькали яркие картины. Их семейные праздники. Завтраки и ужины. Споры, которые они вели. Фильмы, которые смотрели. И в глубине каждого воспоминания сидело саднящее чувство, что все это в прошлом и он никогда не сможет с ней увидеться или поговорить. Сью осталась в прошлом. Навеки. Навсегда.
Его будущее заключалось теперь в сыне. Тогда почему он до сих пор сидит в этой камере, среди подонков, которым наплевать, жив он или мертв? Почему не ушел вместе с Харгроувом? Даже сейчас он может спуститься к телефонам и потребовать свой билет на волю. Один звонок, и Шеферд снова будет с сыном, ведь он ему нужен.
Шеферд сжал кулак и со всей силы ударил по стене, почти наслаждаясь болью. Да, он заслужил мучения. Это он виноват в ее смерти — его не было рядом с ней в машине. Будь они вместе, он сидел бы за рулем и ничего бы не случилось. Сью осталась бы жива.
Шеферд сел на койке, свесив ноги. Ли расклеивал на стене картинки из журналов — пейзажи, лесные чащи, фотографии пустынь, плывущую по океану лодку, все, что нельзя найти в тюрьме. Для Шеферда они тоже были недоступны, но он сам посадил себя за решетку. Он знал, почему остался здесь и не отказался от задания. Ему хотелось добить Карпентера. Это была война, и он сделает все, что нужно для победы.
* * *
Шеферд услышал, как охранник объявил об окончании свободного времени, а парой минут позже в двери появился Ли.
— Тебя вызывают в кабинку, — сообщил он.
— Зачем?
— Не знаю. Стаффорд попросил тебя позвать.
— Скажи ему, чтобы катился ко всем чертям.
— Что с тобой сегодня?
— Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Если ты пошлешь Тони Стаффорда, тебе быстро подыщут тихое местечко, — заметил Ли. — Сюда вломится куча полицейских и потащат тебя в изолятор. Там ты будешь наслаждаться картонной мебелью, отсутствием сортира и всякой дрянью, которую начнут пихать тебе в еду, чтобы ты вел себя спокойнее.
Шеферд глубоко вдохнул. Пора возвращаться в роль. Что бы ни происходило снаружи, для обитателей тюрьмы он Боб Макдоналд, крутой парень и матерый преступник. Если он будет вести себя иначе, операция провалится.
Он медленно пересек площадку. Стоявший у двери Хили распахнул ее, когда Шеферд подошел. Охранник махнул рукой, приглашая его войти.
— В чем дело? — спросил Шеферд.
— Ты хотел сказать — в чем дело, мистер Хили?
Стаффорд следил за ними из кабинки.
— Обойдешься, — буркнул Шеферд.
— Если будешь грубить, я напишу на тебя рапорт.
Шеферд пропустил его слова мимо ушей и приблизился к диспетчерской.
— Мистер Стаффорд, охранник Хили отказывается объяснить, зачем меня вызвали из камеры.
— Делай, что тебе говорят, Макдоналд, — процедил Стаффорд.
— "Тюремные правила", параграф шестой, пункт два: «Общаясь с заключенными, охрана обязана воздействовать на них своим личным примером и авторитетом, завоевывая их расположение и пробуждая в них стремление к сотрудничеству». Чтобы пробудить во мне стремление к сотрудничеству, вы должны объяснить, зачем меня вызвали.
Стаффорд вздохнул.
— Тебя хочет видеть начальник тюрьмы.
— Для чего?
— Сам у него спроси.
Стаффорд повернулся к нему спиной.
— Идем, Макдоналд, — проворчал Хили. — У меня полно работы.
Шеферд подумал, что Гозден решил поговорить с ним о смерти Сью. Меньше всего ему хотелось обсуждать эту тему, но у него не было выбора. Ли прав: отказываясь выполнять приказы, он рискует оказаться в изоляторе.
Хили проводил Шеферда по коридору безопасности и подождал, пока один из секретарей проводит его в кабинет. Не успела за ним закрыться дверь, как Гозден вскочил с кресла и ткнул в него пальцем.
— В какие игры ты играешь? — крикнул он.
— Что? — не понял Шеферд.
Он ожидал утешения, а на него набросились с обвинениями.
— Я слышал, что тайным агентам положено держаться в тени. Работать исподтишка. А ты уже отправил в больницу половину секции.
До Шеферда наконец дошло. Комендант говорил о Юржаке, Дикобразе и Волосатом.
— Я тут ни при чем.
Ему оставалось только лгать. Если он признает, что напал на заключенных, у начальника тюрьмы появится удобный повод прекратить всю операцию. Даже не имея права напрямую удалить Шеферда из тюрьмы Шелтон, он вполне может выжить его отсюда, просто обронив пару лишних слов.
— Не надо считать меня за идиота, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Одному сломали ногу, на другом живого места не осталось, а у третьего выбиты зубы, ушиб почек и дыра в ноге. За каждого из них тебе могут дать семь лет, уже по-настоящему.
— Кто-нибудь сказал вам, что это сделал я?
— Хватит меня дурачить, Шеферд. Ты сидишь здесь уже достаточно долго и понимаешь, что к чему. По тюрьме пошел слух. Ты метишь в главари.
Шеферд покачал головой:
— Неправда.
— Тогда объясни мне, что здесь происходит.
Гозден сел за стол, взял в руки карандаш и постучал им по металлической подставке для бумаг. Шеферд посмотрел на Гоздена. Этот человек командовал учреждением, где порядок поддерживала не охрана, а сами заключенные, где арестанты выполняли работу надзирателей и богатый наркоторговец спокойно устраивал свои делишки.
— Я выполнял свое задание, только и всего.
— Сомневаюсь, что тебе дали полномочия калечить заключенных! — бросил Гозден.
Шеферд выдержал паузу. Он не мог объяснить коменданту, что напал на Юржака для того, чтобы получить место в бригаде уборщиков. Или что его атака на Дикобраза и Волосатого явилась упреждающим ударом, а не вынужденной самозащитой. Гозден — гражданский служащий, и если раньше ему приходилось напрямую сталкиваться с заключенными, теперь он следил за ними только из-за своего стола. Он прочитал досье на Джералда Карпентера, но не знал его и не понимал, что он собой представляет. Не понимал он и того, что иногда возникают ситуации, когда цель оправдывает средства.
