— Послушай меня, — повторил Харгроув. — Просто сядь и послушай, а потом мы все решим.
Шеферд посмотрел на него и сел.
— Лайам у матери Сью, с ним все нормально. Во время аварии он был пристегнут, а Сью нет.
— Господи, он был там, когда она погибла? — воскликнул Шеферд. — Черт возьми, что произошло?
— Она отвозила его в школу. Пыталась проскочить на красный свет. Врезалась в грузовик. Это был несчастный случай.
— Сью всегда пристегивала ремень, — возразил Шеферд. — У нее была такая привычка. Без ремня безопасности она бы с места не тронулась.
— Переднюю часть машины смяло грузовиком, Лайам сидел сзади. «Скорая помощь» примчалась через несколько минут. Он был в шоке, но физически не пострадал.
— Господи Иисусе, — пробормотал Шеферд, снова уронив голову на руки. — Значит, он все видел? Видел, как она умерла?
— Он был в шоке, Паук. Весь эпизод стерся из его памяти.
— Он его вытеснил. Я ему нужен.
— Конечно. Мы устроим вам встречу. Как только сможем.
Шеферд откинулся на стул. Гамилтон отошел от окна.
— Мать Сью приехала из Херефорда?
— САС прислала за ней вертолет. У тебя остались там друзья.
Даже кадровому полицейскому вроде Харгроува не понять, как сильна связь между людьми из специальной авиадесантной службы, подумал Шеферд. Вступив в полк, ты навсегда становишься его частью, а он становится частью тебя. Это как кровное родство. Иногда даже крепче. В жизни Шеферда не было более трудного поступка, чем уход из САС, но он сделал это ради Сью.
— Она переехала к тебе домой, и мы нашли хорошего психиатра, чтобы он помог Лайаму.
— Ему не нужен психиатр. Я сам с ним поговорю.
Харгроув кивнул.
— Мы обратились в школу, и там пообещали сделать все, что смогут, — добавил он.
— Я здесь не останусь, — заявил Шеферд. — Операция закончена.
— Послушай, Паук, мы почти у финиша. Осталось совсем чуть-чуть. Всего несколько дней. — Суперинтендант поднял правую руку и свел вместе большой и указательный пальцы. — Вот столько нам не хватает, чтобы достать Карпентера. Его люди запугивают Роупера. Надо только связать одно с другим, и им конец.
— Мне сын важнее, чем дерьмовый Карпентер.
— Конечно, важнее. Я знаю, что он в тебе нуждается. Но если ты уйдешь сейчас, мы не успеем подготовить другого человека. Карпентер ускользнет от нас, Паук. Он снова выбросит на улицы героин и кокаин, и от них опять начнут погибать дети.
— Это не моя проблема.
— А как же Элиот? Карпентер его убил. Значит, все было зря?
Взгляд Шеферда стал жестким.
— Вы не можете обвинять в этом меня, — тихо промолвил он.
— Никто тебя ни в чем не обвиняет. Но Карпентер — преступник, и его необходимо остановить. Ты единственный, кто сумеет это сделать. Больше некому, Паук. Если ты сейчас откажешься, Карпентер выйдет на свободу, и все наши усилия пойдут прахом.
— Это только работа. А Лайам — мой сын. Я просто выполнял задание.
— Карпентер губит людей. Один Бог знает, сколько человек умерло от тех наркотиков, которые он завез в страну. Он убийца. Не забывай об этом. Элиот — не первый агент, которого он погубил. А если Карпентер выйдет из тюрьмы — наверняка и не последний.
— Не думаю, что я должен за это отвечать.
— Я не говорю, что ты должен за что-то отвечать. Если ты решишь уйти, я отнесусь к этому с уважением. В конце концов, у меня нет выбора. Никто не может заставить тебя делать то, что ты делаешь, Паук. Кому это знать, как не мне.
Шеферд вздохнул. Его по-прежнему переполняли воспоминания о Сью. То, как она прижалась к нему, когда они стояли перед алтарем и готовились произнести клятву. Как они впервые занимались любовью в ее комнате: длинные светлые волосы Сью рассыпались по плечам, она была сверху и потом, когда все кончилось, целовала и шептала его имя. Выражение гордости в ее глазах, когда медсестра протянула ему Лайама, завернутого в мягкое белое полотенце, надутого, красного и горланившего так, точно он ненавидел весь мир и каждого его жителя.
— Мы устроим тебе встречу с сыном, я обещаю. Но пока не торопись принимать решение о выходе из операции.
— Вы хотите, чтобы я остался в тюрьме после того, что случилось?
— Если ты уйдешь со мной сейчас, то не сумеешь сюда вернуться. Об этом будет знать слишком много людей. Но если ты дашь мне все устроить, мы вытащим тебя на несколько часов, а затем вернем обратно.
— Несколько часов ничего не решают. Лайам потерял свою мать. А я... я потерял...
Шеферд не мог заставить себя договорить.
— Я понимаю, — сказал Харгроув.
— Не могу поверить, что вы просите меня об этом. Любой другой на вашем месте отвез бы меня к сыну. — Он помолчал. — Я никогда не спрашивал, у вас есть дети?
— Двое. Девочка и мальчик. Шарлотт уже замужем и имеет собственную дочь, а Джеймс в следующем году закончит университет.
— Лайаму семь, — промолвил Шеферд.
— Я знаю.
— Ему нужен отец.
— А тебе нужно оплакать свое горе. Я понимаю.
— Дело не во мне. Дело в моем сыне.
— И в тебе, и в нем. Вы необходимы друг другу. Паук, я не стал бы тебя просить, если бы не считал, что это очень важно.
— Карпентер — всего лишь человек. Если мы посадим его за решетку, вместо него найдется кто-нибудь другой. Торговля наркотиками не прекратится из-за того, что Джералд Карпентер сядет в тюрьму.
— Он убийца.
— Ему ведь не предъявили такого обвинения.
— Если ты останешься работать, могут предъявить.
Шеферд выругался.
— Я очень сожалею о твоей жене, — промолвил Харгроув.
Шеферд закрыл глаза, и перед ним снова замелькали картины из прошлого. Сью свернулась на софе и смотрит «Жителей Ист-Энда» с таким видом, словно от этого зависит ее жизнь. Пробует пальцем, не нагрелся ли утюг, и с воплем отдергивает руку. Выражение ее глаз, когда она говорит ему, что он должен уйти из армии, потому что скоро станет отцом, отцы же должны находиться дома со своей семьей, а не на полях сражений в дальних странах. Ее гордость, когда она впервые увидела его в полицейской форме. И отчаяние, когда он заявил, что перевелся в другой отряд и будет работать под прикрытием. Раньше она была женой солдата, теперь будет женой тайного агента. Из огня да в полымя, заметила Сью. Наверное, он не успокоится, пока его кто-нибудь не пристрелит. У него просто тяга к смерти. Это несправедливо, с горечью подумал он. В отряде Харгроува он сто раз рисковал жизнью, участвовал в самых опасных операциях, о которых не рассказывал Сью, и вот теперь он жив, а она погибла в бессмысленной и нелепой катастрофе.
— Ладно, — произнес Шеферд. — Я подумаю.
Он хотел сообщить о чем-то Харгроуву. Что-то насчет Карпентера. Потом он вспомнил.
— Карпентер дружит с Рони Бэйном, торговцем марихуаной, получившим восемь лет. В тюремной церкви они сидели вместе. Бэйн в другом блоке, но, вероятно, он помогает Карпентеру посылать информацию на волю.
Шеферд почувствовал себя так, словно предает жену. Он только что узнал о ее смерти, а уже беседует о делах с Харгроувом.
— Мы его проверим, Паук. Спасибо. И насчет Стаффорда тоже выясним.
Суперинтендант помолчал, затем встал, обошел вокруг стола и положил руку на плечо Шеферда.
— И еще одно, — сказал он. — Я знаю, сейчас не время, но мы приготовили твой «уокман». Прислать его тебе?
Шеферд пожал плечами. Он не мог думать ни о чем, кроме смерти жены. Харгроув нажал кнопку у выхода. Гамилтон распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы выпустить Харгроува. Шаги суперинтенданта затихли в коридоре. Шеферд услышал, как вдалеке звякнули ключами, открыли дверь и снова заперли. Наступила тишина.
— Пошевеливайся, Макдоналд! — велел Гамилтон. — У нас мало времени.
Шеферд медленно поднялся и покинул комнату. Гамилтон усмехнулся.
— Надеюсь, у тебя плохие новости.
Шеферд застыл на месте. Он развернулся и шагнул к тюремщику, стиснув кулаки. Его взгляд уперся в Гамилтона. Он знал десяток разных способов его убить. Нижней частью ладони в нос. Пальцами в глаза. Коротким ударом в торчащий кадык. Кулаком по височной вене. Подсечка, бросок на пол, потом ногой на шею. Его учили мастера, и он нередко применял свои навыки на практике. Шеферд знал, что сможет убить и смерть этого человека не вызовет у него вины или сожаления. Гамилтон сглотнул слюну и попятился, схватившись за свою рацию. Шеферд перевел дыхание, продолжая сверлить его взглядом. Все, что от него требовалось, — это сделать выбор. Как только он решит, что Гамилтону конец, сработает техника удара и надзиратель умрет раньше, чем коснется пола.
В глазах надзирателя появился страх, у него дрожали руки. Кровь отхлынула от лица, а адамово яблоко прыгало вверх и вниз, словно маленькое животное. Он отступил.
Нет, решил Шеферд. Убив Гамилтона, он до конца жизни просидит за решеткой, несмотря на свой статус тайного агента. Ни один человек этого не стоит. Он отвернулся и зашагал дальше. Когда они подошли к двери в главный коридор, Гамилтон уже пришел в себя, но по-прежнему не спускал глаз с Шеферда и косился на него, пока отпирал и запирал двери по дороге в блок.
