Юнг думал об этом. То есть вот-вот должен был спросить себя об очевидном — как она оказалась с Жариковым утром в лесу? Как это вообще могло быть после того, что было у него и Светы этой ночью? Но чувствовал — вопрос этот сведет его с ума. А ему еще кое-что надо тут успеть. Добраться кое до кого. И он терял очевидные подробности и хватался совсем за другое.
— Скотина я все-таки! — терзался он перед Катей. — Животное. Взял и уснул. Она ведь хотела мне рассказать что-то, предупредить. Может, она предчувствовала. А я… Ну в общем… А потом она меня отвела на стоянку, уговорила поспать немного. Если бы я не согласился, просидел с ней до рассвета, ничего бы этого не было.
А Катя думала, что она даже не попыталась сблизиться со Светой. Почувствовала в ней что-то другое, чем она сама, закрытое, и согласилась, что каждая из них сама по себе обойдется. А теперь ее нет и славный Дима Юнг сходит с ума. Значит, он-то сумел разглядеть, из-за чего тут можно с ума сойти. Хотя и он не спросил элементарных вещей, которые кто-то и должен знать о человеке.
Например, сколько Свете было лет? Как ее фамилия? Есть ли у нее родственники? Кому они должны сообщить о ее смерти?
Этого никто не знал. Так и написали на выщепленном из тела пальмы мохнатом куске:
«Света…
1985? — 200…»
На вид ей было около двадцати. Больше о ней только Юнг мог рассказать, но это для надписей на могиле не предназначалось.
На самом деле Столовая гора оказалось вовсе не горой, а аккуратной сопкой с отвесными склонами из черного гладкого базальта. Возвышалась она метров на сто, не больше.
Стояли у подножия, а подойти не могли. Потому что между ними и площадкой, с которой можно было бы прямо сейчас начать восхождение на круглую вертолетную макушку, была в теле острова трещина метров так двадцать пять шириной. А о глубине ее можно было только догадываться. Попытки бросать в черноту камни ни к чему не приводили — камень, падая, какое-то время бился о стенки трещины — все тише, тише, а вот звук удара о дно до них так ни разу и не долетел.
— Вот блин, — сложив руки на груди, засопел в усы Тартарен. — Да это просто замок какой-то средневековый, неприступный.
— Замок? — удивился Юнг. — Ах да… Крепостная стена и ров.
— Точно подмечено, — похвалила Катя.
— А если ров, — продолжил аналогию польщенный Тартарен, — должен быть и мост подъемный.
Крис подошел к краю трещины, наклонился, силясь увидеть, нет ли здесь какого-нибудь естественного моста. Разглядел. Сделал знак, чтобы шли за ним, сам двинулся по краю трещины. Шагов через сто в глубь острова речка сливалась в эту самую трещину, как вода через край забытого хозяйкой под открытым краном ведра. Куда потом девалась речка, сказать было трудно. Может, под Столовой горой было озеро. А может, она прямо из трещины впадала в океан.
Никто из ребят не задумывался об этом, потому что они с удивлением рассматривали ствол огромного дерева, рухнувшего, судя по всему, недавно, возможно в тот самый ураган, с которым и сами они прибыли на остров.
Дерево было гигантское. Комель метров восемь в диаметре выворотило в лесу. Ствол у основания был не менее пяти метров. Без единого сучка, гладкий, похожий на рухнувшую трубу теплоцентрали, висел он над трещиной, а густая хвойная крона упиралась в стену Столовой горы так, что, перейдя трещину и взобравшись по веткам, можно было значительно сократить путь к вершине.
— Вот это да! — выговорил оторопело Тартарен.
— Вот это мост! — поправил его Крис.
— И как мы по нему перебираться будем? — поинтересовалась Катя.
— «Как», «как»…. Как по мосту. Это даже для тебя будет просто, — заверил Тартарен.
— Без перил? Над пропастью? — ужаснулась Катя.
— Да он же широк, как дорога. К чему тут перила? Совсем не страшно. Там просто падать некуда. Главное — вниз не смотреть. Показываю.
Тартарен забросил руки на ствол, попробовал подтянуться, но пальцы его только напрасно заскользили по гладкой чешуйчатой коре, он глупо сполз и плюхнулся на землю.
Катя не удержалась и прыснула. Но тут же сообразила: «Ой!»
— И ничего не «ой», — делая вид, что нисколько не сконфузился, возразил Тартарен. — Тёма, Юнг, ну-ка помогите.
Подсадили Тартарена. Он медленно, очень медленно, точно ствол не был достаточно широк, выпрямился, расставив руки, побежал, семеня, все быстрее, вдруг заскользил, пытаясь удержаться на середине, ноги ствол не держали… И он опять с него свалился.
Хорошо еще, тренировался над землей. А если бы был над трещиной? Сообразил, в затылке зачесал.
— Мост есть. Но ходить по нему не рекомендуется.
— Почему? — точно очнувшись, спросил Юнг.
— Скользко. Может, песочком посыпать? — предложил Тартарен.
— Подожди, — остановил его Юнг.
Прошел вдоль поваленного ствола к краю трещины. Погладил чешуйчатый, гладкий бок. Легко запрыгнул, оседлал, стал посередине. Рук не расставляя, пошел через трещину, сгорбившись, совсем не думая, сколько, если поскользнется, будет падать, а думая о чем-то своем, дошел, как на прогулке по лесу, до веток с той стороны, ухватился, подлез, спрыгнул у подножия горы.
Когда он был как раз посередине над черным провалом, мощный ствол слегка дрогнул под ним, тихо треснул и как будто осел. Но Юнг этого не заметил.
— Вот это да! — раскрыл рот Тартарен.
— Класс! — крикнул Крис.
Юнг посмотрел на них с той стороны, не понимая, чему, собственно, они радуются.
— Все, разойдись, я следующий, — приготовился лезть слегка уязвленный Тартарен.
— Подожди, — остановил его Тёма.
— Чего ждать-то?
— Ты на Юнга не смотри, — вмешался Крис. — В таком состоянии человек и по дощечке над пропастью пройдет.
— Он же никакой опасности не чувствует, — сообразила Катя.
— Вот именно, — подтвердил Крис. — А мы такой способности пока лишены.
— К счастью, — заметила Катя, точно кто-нибудь тут мог думать иначе. — И… кстати.
Подошла к Крису, обняла его, к уху губы приблизила, прошептала что-то.
Отстранилась, улыбнулась.
— А зачем ты мне это сейчас говоришь? — нахмурил брови Крис.
— Так. На всякий случай. Не хочется, знаешь, как Светке, лежать под табличкой без фамилии.
Хотела отойти, Крис крепко сжал ей ладонь, сказал негромко:
— И не думай даже. Поняла?
Катя оглянулась на деликатно отвернувшихся Тартарена с Тёмой, попросила;
— Пусти, пожалуйста, — и через паузу короткую: — Пустите, капитан.
Крису не хотелось ее отпускать. Кажется, кое-что Катя ему кроме своей фамилии и даты рождения сказала. Он бы не прочь был поговорить с ней о любви.
— Тёма пойдет, — как будто только об этом и думал, сказал вслух Крис.
Тёма сумку свою раскрыл, достал альпинистский шнур, обвязал себя, конец отдал Тартарену.
— Не понял, — повернулся к Крису Тартарен. — Почему Тёма?
— Потому, Тартаренчик, — погладила его по руке Катя, — что тебя страховать двое должны. А ты один — троих можешь.
— Это точно, — обвязал себя веревкой, расставил ноги, приготовился держать, если Тёма сорвется, Тартарен.
Тёма кроссовки снял, положил в сумку, сумку деловито на плечо закинул.
— Ты что, с ума сошел? Там и без сумки знаешь как тяжело?
Тёма похлопал Тартарена по плечу, улыбнулся, сумку поставил на ствол, опираясь на нее, подтянулся, утвердился на босых ногах, заскользил по стволу босыми ступнями.
Двигался уверенно, не отрывая ног от ствола без остановки, до самой середины. Там застыл над пропастью, прислушиваясь. Постоял, чуть покачиваясь. Решил, что треск этот тихий и проседание под ним огромного ствола ему показались. Как такая махина может трещать и гнуться под его весом? Никак не могла. Значит, показалось.
Заскользил дальше к сидевшему под ветками Юнгу, спрыгнул на твердую почву, сбросил сумку, крикнул:
— Тартарен, давай!
Леша скинул обувь, пошевелил пальцами ног, с помощью Криса взгромоздился на бревно, выпрямился с трудом, пробежал два шага, зашатался, присел, опустился на четвереньки.
— Древний способ передвижения по бревнам, — объяснил нахально Кате.
Так и полз через темный провал. Вниз не заглядывался, глаза не жмурил. Дополз до Юнга с Тёмой, спрыгнул, крикнул Кате с Крисом:
— Рекомендую. Совершенно безопасно.
Тёма веревку от Тартарена отвязал, приспособил к концу камень, раскрутил, перебросил на ту сторону. Крис с Катей немного поспорили. Кажется, Катя одна переходить через трещину без дна по бревну никак не соглашалась. Поэтому Тёме пришлось перебросить страховку и для Криса.
Переходили они вместе. Катя передвигалась на четвереньках. Крис шел за ней в рост, время от времени нагибаясь и ободряя нежными похлопываниями. Очень похоже было на тренировку инструктора-собаковода со своей питомицей. Если бы тут Светка была или Жариков, было бы кому посмеяться. Но их не было.
