В какой-то момент после аварии, думаю, когда она вернулась в Сомервилль после нескольких месяцев и столкнулась с доказательствами отсутствия сестры, она начала периодически жить сознанием своей погибшей сестры, разбавляя происходящее различными совместными воспоминаниями, основанными на глубоком понимании привычек сестры, её личности и предпочтениях. Со временем это начало прогрессировать, бред усиливался, превращаясь в зрительные и слуховые галлюцинации.
В настоящее время, хотя она и признает, что её сестра мертва, у неё остается немного не восстановленных воспоминаний о событиях, которые произошли, когда она использовала психику сестры, и я надеюсь, что со временем это пройдет благодаря консультациям и правильной комбинации лекарств.
Пожалуйста, позвоните мне в любое время для обсуждения.
Спасибо,
Майкл Хуенг
O: 555-6734
Восточная мемориальная береговая клиника
66-87 бульвар Вашингтона
Main Heights
Это сообщение может содержать конфиденциальную и/или секретную информацию. Если Вы не предполагаемый получатель (или получили это сообщение по ошибке), пожалуйста, немедленно сообщите отправителю или сотрите это сообщение. Любое несанкционированное копирование, раскрытие или распространение материалов данного сообщения строго запрещено.
Е-майл от Джона Паркера Ники Уоррен, 18 августа
Привет, Ники.
Как дела? Может, это глупый вопрос. Может, писать письмо тоже было глупо. Я даже не уверен, что ты его получишь. Я пытался позвонить тебе, но не смог.
Я уезжаю на сборы меньше чем через неделю. Сумасшествие! Надеюсь, меня не съедят заживо в метро какие-нибудь гигантские крысы. Или не нападут радиоактивные тараканы. Или не изобьют волосатые спортивные хипстеры.
В любом случае, твоя мама сказала моей маме, что тебя не будет несколько недель или больше. Ужасно, что не смогу увидеть тебя. Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше. Дерьмо. Тоже звучит глупо.
Боже, Ники. Я даже не могу представить, через что ты прошла.
Думаю, я должен сказать «пока», и я думаю о тебе. Много.
-П.
Е-майл от Джона Паркера Ники Уоррен, 23 августа
Привет!
Не уверен, что ты получила последнее письмо. Завтра великий день. Я лечу в Нью-Йорк. Думаю, что рад, но действительно хотел бы увидеть тебя или хотя бы поговорить, прежде чем улечу. Твоя мама говорила, что я просил позвонить мне? Она сказала, что навестит тебя, и я попросил её передать сообщение, но не уверен, что она это сделала. Я звонил на собственный телефон, чтобы убедиться, что он работает, ага.
В любом случае, пожалуйста, пиши. Или звони. Или отправляй голубиную почту. Неважно.
Случайно не помнишь, когда мы были детьми, я привязывал красный флаг на дуб, когда хотел, чтобы ты и Дара встретились со мной в форте? Не знаю почему, но это на днях пришло мне в голову. Забавно, когда ты ребенок, странные вещи кажутся тебе логичными. Будто все намного сложнее, но в то же время проще. Я брежу, знаю.
Я буду скучать по «ФанЛэнд». Буду скучать по Сомервиллю. А больше всего буду скучать по тебе.
Целую – П.
Мемориальный госпиталь Восточного Шорлейна
Бульвар Вашингтон 66-87
Мэйн Хайтс
Выписной эпикриз (форма Q-55)
Полное имя пациента: Николь С. Уоррен
Идентификатор пациента: 45-110882
Консультирующий психиатр: Доктор Майкл Хуенг
Консультирующий врач: Доктор Клэр Винник
Дата госпитализации: 30 июля
Текущая дата: 28 августа
ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ:
Пациент показал значительные улучшения за последние тридцать дней. Изначально пациент имел признаки диссоциативного расстройства ПТСР[18] или ПТД[19]. Пациент казался раздражительным и неготовым к групповой или персональной терапии.
Доктор Хуенг рекомендовал 100 мл золофта и амбиен для улучшения сна. В течение нескольких дней самочувствие пациента значительно улучшилось, появился аппетит и готовность взаимодействовать с другими пациентами и консультантами.
Пациент понимает, почему она поступила в клинику и стремиться справиться с ситуацией. Пациент больше не страдает галлюцинациями.
Предположительный курс дальнейшего лечения:
100 мл золофта раз в день для лечения депрессии и терапия индивидуальная и семейная у психиатра доктора Леонарда Личми.
Рекомендации:
Выписка
Е-майл от Ники Уоррен Джону Паркеру, 1 сентября
Привет, Паркер,
Прости, что не смогла тебе позвонить или написать. Какое-то время я не очень хорошо себя чувствовала. Хотя сейчас мне лучше. Я дома.
Но теперь ты в Нью-Йорке. Надеюсь, ты хорошо там проводишь время.
- Ники
P.S. Конечно, я помню про твой красный флаг. Иногда я все еще ищу его.
ПОСЛЕ
Дорогая Дара,
Я уже дома. В конце концов, они выпустили меня из психушки. На самом деле, все было не так плохо, за исключением того, когда приходили мама с папой. Они так смотрели на меня, будто боялись, что если попытаются прикоснуться ко мне, я рассыплюсь в пыль. Нам пришлось пройти семейные сеансы и произнести множество установок, вроде «я тебя слышу и уважаю твое мнение» и «я вижу, как тебя сердит, что я...» и т.д. Тете Джеки понравилось бы.
Врачи были очень милыми, у меня получалось высыпаться, мы занимались декоративно-прикладным творчеством, словно нам снова пять лет. Я и подумать не могла, сколько всего можно сделать из палочек от эскимо.
В любом случае, доктор Личми говорит, что всякий раз, когда я хочу поговорить с тобой, я должна писать письмо. Именно этим я сейчас и занимаюсь. За исключением того, что каждый раз, когда я сажусь писать, я даже не знаю, с чего начать. Так много я хочу сказать. И также много я хочу спросить, хотя я знаю, что ты не ответишь.
Так что я начну с основного. Мне очень жаль, Дара. Очень, очень жаль.
Я по тебе скучаю. Пожалуйста, возвращайся.
С любовью,
Ники
- Туда.
Тетя Джеки хлопнула ладонью по последней картонной коробке, сильно набитой, перетянутой скотчем слишком узким ремнем, как толстяк, и промаркированной жирной надписью «Гудвилл»[20]. Она выпрямилась, и внутренней стороной запястья откинула волосы с лица.
- Так выглядит лучше, не правда ли?
Комната Дары, то есть прежняя комната Дары, совершенно неузнаваема. Давненько я не видела пола за слоем мусора и одежды, теперь же он был начисто вымыт и пах чистящим средством «Пайн-сол». Старого коврика больше нет, как нет и мешков, наполненных испачканными и порванными джинсовыми шортами, протертыми сандалиями, выцветшим нижним бельем и растянутыми бюстгальтерами. Одеяло с леопардовой расцветкой, которое Дара приобрела за свои собственные деньги после отказа мамы купить его ей, было заменено одеялом с узорами цветочков, найденным тетей Джеки в бельевом шкафу. Даже вещи Дары были упакованы, большую часть собирались отдать на пожертвование; в ее шкафу висели десятки пустых вешалок, качаясь, будто их толкнула невидимая рука.
Тетя Джеки обняла меня и слегка сжала.
- Ты в порядке?
Слишком расстроенная, чтобы говорить, лишь киваю в ответ. Я больше не уверена кто я. Тетя Джеки предложила упаковать остальные вещи самой, и доктор Личми считает, что это пойдет мне на пользу. К тому же, я хотела посмотреть, могла ли сохранить что-нибудь из этих вещей? Доктор Личми дал мне обувную коробку и велел заполнить ее. Около трех дней мы разбирали гору из старых вещей Дары. Поначалу я хотела оставить все: разжёванные ручки, контактные линзы, сломанные очки, – все чего она касалась, любила или пользовалась. Но увидев битком заполненную обувную коробку менее чем за десять минут, я вывалила оттуда все и начала заново.
