— Профессор, вам нехорошо?
Адриан Томас открыл глаза:
— Нет-нет, инспектор, прошу прощения…
— У меня возникло ощущение, что вы словно выпали из разговора. Вы как будто были мысленно где-то далеко. По правде говоря, я испугалась, что вы можете потерять сознание.
— Неужели я так выглядел?
— Да.
Адриан изучающе посмотрел на инспектора и осторожно задал очень болезненный для себя вопрос:
— Как долго это продолжалось?
— Я думаю, больше минуты. Может быть, две.
Это показалось Адриану невероятным. Он пребывал в полной уверенности, что прикрыл глаза на секунду-другую, не больше.
— И все-таки, профессор, вы действительно хорошо себя чувствуете? — вновь обратилась к нему Терри.
При этом она изо всех сил старалась сменить сухой профессиональный тон на более мягкий, свойственный скорее заботливой матери, склонившейся над кроватью заболевшего ребенка.
— Не волнуйтесь, все нормально.
— Если честно, то, глядя на вас, я бы так не сказала. Это, конечно, не мое дело, но…
— Просто мне недавно прописали новые лекарства и организм еще до конца не привык к ним.
В глубине души профессор Томас прекрасно понимал, что инспектор Коллинз вряд ли поверит этому на ходу придуманному объяснению.
— Может быть, вам следовало бы поговорить с врачом? Позвольте напомнить, что такие симптомы могут представлять опасность не только для вас, но и для окружающих. Вдруг нечто подобное случится с вами, когда вы будете сидеть за рулем? А если…
Адриан позволил себе перебить собеседницу:
— Извините, давайте вернемся к нашему разговору. Дайте мне собраться с мыслями… На чем я остановился?
— Мы говорили о Дженнифер… О Дженнифер и о том, почему…
— Ну да, конечно, о Дженнифер. Так вот, инспектор, я вам скажу начистоту: практически все версии, все сценарии этого исчезновения, которые только придут на ум вам или мне, можно представить в виде довольно сложных уравнений, которые при решении сводятся к простому и одинаковому во всех случаях ответу: икс равно смерть. Таким образом, с чисто научной точки зрения я не вижу особого смысла в том, чтобы пытаться распутать все эти версии или даже, не распыляя силы, ограничиться теми вариантами, которые обещают самый скорый формальный успех. Если добавить к этому еще и эмоциональную составляющую, то мне, по правде говоря, не хотелось бы искать решение задачи, самый страшный вариант ответа на которую известен заранее. Я предлагаю попробовать взглянуть на проблему с другой стороны. Давайте, исходя из заданных условий, попытаемся сформулировать уравнение, в котором искомая переменная икс равнялась бы слову «жизнь».
— В общем-то, этого я от вас и жду.
— Ну конечно. Итак, в этой задаче нам «дано»… То есть что нам известно.
Адриан вновь замолчал, пытаясь сформулировать в нескольких словах то немногое, что ему в самом деле известно. Он заметил, что Терри Коллинз в этот момент уже не смотрит по сторонам, а сидит, чуть подавшись вперед, и, похоже, не без интереса ждет, что он скажет. Он почувствовал, как что-то теплое прижалось к его боку и как ему на плечи легла приятная необременительная тяжесть. Он хотел было оглянуться, но сдержался: не надо лишний раз пугать инспектора своими странностями, а что это за тепло и тяжесть — он и так прекрасно знал. В следующую секунду у Адриана Томаса прямо над ухом раздался шепот покойной жены: «Объясни ей, что дело не в Дженнифер… Не в том, кто именно пропал, а в том — какой человек пропал. Какая она, эта девочка. Постарайся объяснить ей это».
Адриан, собравшись с мыслями, взялся за дело:
— Видите ли, инспектор, у меня сложилось впечатление, что в нашем случае речь идет о том типе преступлений, которые совершаются не в отношении того или иного конкретного человека, а в отношении определенного типа людей.
Терри машинально закрыла и отложила в сторону свой блокнот. От нее не ускользнули странные движения профессора, который как-то неловко поерзал в кресле, будто что-то невидимое не сильно, но вполне ощутимо надавило на него сбоку и сверху. Впрочем, сути дела это не меняло: в том, что говорил этот странный старик, явно был смысл.
— Итак, нам известно следующее: шестнадцатилетняя девочка бесследно исчезла, и у нас есть все основания предполагать, что ее похитили. Произошло это на соседнем перекрестке, буквально в двух шагах от ее дома. Далее: все, что нам известно о самой Дженнифер и ее семье, не имеет никакого отношения к делу. Если я не прав, поправьте меня. Следующее: что нам нужно выяснить? Я бы сформулировал это так: зачем она кому-то понадобилась? Или, еще точнее, — зачем кому-то понадобился человек именно этого типа? Неплохо было бы попытаться понять, почему эти люди приехали за своей жертвой именно сюда, в ближайшие к этому дому кварталы. Ну и последнее — мы должны понять, почему, увидев Дженнифер, они захотели похитить именно ее. Да, кстати, в раздел «дано» нужно внести еще одно уточняющее условие: мы исходим из того, что преступление было совершено парой — мужчиной и женщиной. Таким образом, задача не то чтобы упрощается, но, по крайней мере, сектор поисков резко сужается.
К сожалению, я вынужден сделать вывод, что мы, судя по всему, имеем дело с очень редким и специфическим типом преступлений, которые, повторюсь, к моему еще большему сожалению, чаще всего заканчиваются весьма неблагоприятно для жертвы. Говоря коротко и начистоту, в таких случаях похищенного человека обычно рано или поздно убивают.
Голос Адриана вновь звучал сильно и уверенно. Эту властную, чуть покровительственную манеру говорить он приобрел в результате бессчетного количества часов, проведенных за кафедрой. Подобные выступления перед студентами в учебных аудиториях или коллегами на конференциях были для профессора столь же привычным и любимым делом, как чтение столь горячо любимой поэзии — например, сонетов Шекспира или стихотворений Фроста. Адриан Томас почувствовал себя гораздо лучше: впервые за много дней он ощутил, как какая-то часть его личности, вроде бы безвозвратно утерянная, вновь возвращается к нему, пусть и на время.
— Но если в таких ситуациях жертву все равно убивают…
— Спешу внести одно уточнение: я хотел сказать, что жертву непременно убивают, но происходит это не сразу. Я не случайно сказал: рано или поздно.
— Но ведь…
— Мы просто должны помешать преступникам. Найти их раньше, чем они решат избавиться от уже ненужной им жертвы.
— Но как…
— А здесь, инспектор, у нас особого выбора нет. Шанс на успех существует только в том случае, если девочку похитили не для того, чтобы убить ее сразу же, поиздевавшись над ней день или два. Другими словами, я хочу сказать, что Дженнифер до сих пор жива только в том случае, если ее жизнь, сам факт ее существования имеет какую-то ценность для похитителей. Как только этот ресурс будет исчерпан — от нее избавятся. Ну а для нас с вами единственная надежда на успех заключается в том, чтобы каким-то образом просчитать логику похитителей и понять, зачем им могла понадобиться именно такая девочка, и уже затем попытаться восстановить ход событий… Ну а дальше — все по вашим правилам и инструкциям: вычислить, кто мог это сделать и где они держат заложницу. В общем, если мы с вами не справимся, то останется только смириться с тем, что случилось, и ждать, пока кто-нибудь где-нибудь не обнаружит труп. — Немного помолчав, Адриан Томас все же заставил себя произнести последнее, уточняющее замечание в своей лекции: — Не просто труп, инспектор, — труп Дженнифер.
— Ну хорошо, — сказала инспектор Коллинз, — давайте вместе подумаем. Я полагаю, что у вас уже есть какие-то соображения по поводу причин и мотивов случившегося.
Адриан почувствовал, как Кассандра ободряюще сжала ладонью его плечо и чуть сильнее надавила на него весом своего тела. Он непроизвольно повернулся, и ему на глаза попалась та самая «Энциклопедия убийств», которую дал ему почитать коллега по факультету. Книга словно повисла в воздухе. Какая-то невидимая рука открыла ее, и тяжелый том, словно под порывом ветра, стремительно зашелестел страницами.
«Макбет», — подумал профессор Томас. Точно: та самая сцена, в которой у леди Макбет начинаются галлюцинации и она видит оружие, которым было совершено убийство. «Что это, что я вижу? Неужели кинжал?» Разница заключалась лишь в том, что перед глазами пожилого профессора повис не стальной клинок, а страница из книги, посвященной описанию и классификации убийств, на первый взгляд неисчерпаемых в своем разнообразии.
— Есть у меня одна мысль, — задумчиво произнес Адриан. — Я, конечно, не уверен… но, с другой стороны, может быть, эта догадка и есть наш единственный ключ.
Когда в тот вечер Терри Коллинз наконец добралась домой, она была убеждена в том, что Адриан окончательно сошел с ума и что, вероятно, сумасшествие и есть то единственное состояние, в котором можно разрешить сложившуюся ситуацию.
