— Вот, вот, Алексей. Меня сегодня с самого раннего утра удивили одной новостью — якобы старшему следователю городской прокуратуры Князеву не хватает следовательской зарплаты и он принялся халтурить чтением лекций в своей альма-матер.
— Не понял вас, Сергей Петрович, — следователь посмотрел на настольные электронные часы.
— Студент твой так и заявил — лектор в прокурорской форме, с такими же погонами и по фамилии Князев. Алексей, не находишь — как-то много совпадений получается?
— Какой студент? Какие лекции? Сергей Петрович, при всём уважении, спешу очень. Меня шеф вызвал.
Для вежливости и важности момента следователь начал привставать и с шумом отодвинул стул.
— Алексей, подожди секунду. Ты же знаешь, что у меня все ходы записаны. — Князев услышал в трубке шуршание бумаги. — Вот, пожалуйста — Кантемиров Тимур Рашитович, статьи 77, 102 и 218. Закреплён за челябинской областной прокуратурой.
Если бы сейчас многоуважаемый Сергей Петрович вдруг заявил, что с утра порвал свой членский билет Коммунистической Партии Советского Союза, бывший ученик удивился бы меньше. Алексей Павлович чуть не промахнулся мимо стула, но смог сохранить равновесие и, вернув мебель на место, сел удобней и произнёс:
— Сергей Петрович, со всем к вам уважением, с этого момента, пожалуйста, подробней.
— А как же шеф? — ухмыльнулся в трубку бывший наставник.
— Подождёт.
Советник юстиции Романенко в красках расписал утреннюю встречу с сидельцем камеры районного ИВС. Советник юстиции Князев окончательно понял, что лейтенант милиции Кантемиров найден и никуда не денется. Хотя, кто его знает… Старший следователь попросил помощника прокурора по надзору:
— Сергей Петрович, этого Кантемирова до моего приезда никуда не выпускать.
— Алексей, да куда он денется? Он же в камере! — гулко рассмеялся бывший наставник.
— Буду минут через сорок.
— Хорошо. Найди меня у начальника следствия.
Хозяин кабинета медленно положил трубку на место и задумался. Бандитизм, убийство и торговля оружием… Не много ли для одного лейтенанта милиции? Князев быстро схватил трубку и набрал телефон товарища.
— Уголовный розыск вас внимательно слушает.
— Вася, доброе утро. Если оно — доброе.
— Алексей, как же вы, прокурорские работники, любите нас, тружеников уголовного розыска, с утра огорчать. Это моё личное наблюдение, основанное на многолетнем опыте общения с вами, господин советник юстиции.
— Василий, болтать некогда. Кантемиров нашёлся. Задержан в ИВС Калининского района с очень интересными статьями — 77, 102 и 218. И как ты сам уже догадался — УК РФ. В изолятор его определил следователь челябинской областной прокуратуры.
— Ни хрена себе. Откуда информация?
— Товарищ майор, пока вы, труженики уголовного розыска сопли жуёте; мы, следователи городской прокуратуры, работу работаем. Всё, Вася. Звони Борцову и выезжай потихоньку на Литейный. Я поехал в ИВС, оттуда выдвинусь в ГУВД. Там и встретимся ближе к двенадцати.
— Есть, товарищ Князев, — майор милиции Жилин вернул телефон на место и начал размышлять над полученной информацией. Неужели он, прожжённый опер, так ошибся в человеке? Статьи серьёзные, да и следователь челябинской прокуратуры с операми не заявятся просто так в Питер за две с половиной тыщи километров. Но, что-то здесь не складывалось, вот только что, старший оперуполномоченный уголовного розыска так и не успел додумать.
Зазвонил телефон. Василий вздохнул и снял трубку.
— Хотя бы ты на месте. Звоню Князеву, телефон молчит, — раздался уверенный голос Борцова.
— Максим Владимирович, я тоже рад вас слышать. Здравия желаю.
— Здорово, Вася. Где твоего Князева черти носят?
— Поехал в Калининский ИВС к моему Кантемирову.
— Уже знаете?
— Работаем, товарищ полковник, — с гордостью сообщил майор милиции. — Ночей не спим, ведём оперативно-розыскными мероприятиями. Нашли лейтенанта.
— Василий, пока искали, твой лейтенант, в твоём же районе на улице Рузовской, в здании РУОПа умудрился, сидя, пристёгнутым к батарее, уложить подсечкой на пол охранявшего его курсанта. — Голос полковника милиции затвердел. — Да не просто уложить, а отправить бедолагу в больницу с сотрясением мозга…
— Откуда такая информация? — Жилин неинтеллигентно перебил старшего по званию. — Да и Кантемиров не самбист совсем, а боксёр.
— А теперь, товарищ майор, я добавлю, кто папа этого курсанта. — В трубке раздался вздох. — Папа — москвич. И одновременно полковник нашего министерства.
— Вот, ни хрена себе…
— Вот и я говорю, Василий, что за птица твой Кантемиров?
— Он наш, товарищ полковник милиции.
— Не знаю, Вася. — Борцов вздохнул. — Вопрос с курсантом я уже решил. И поэтому, товарищ Василий — с тебя бутылка заморского коньяка для замначальника РУОП.
— На ходу подмётки рвёте, гражданин начальник.
— А что делать? Такова наша жизнь…
— Выезжаю. Коньяк будет.
Майор Жилин встал, открыл сейф и вытащил большую бутылку греческого коньяка, подаренную от души азербайджанскими торговцами с Сенного рынка. Всё для дела… Всё для своего лейтенанта…»
* * *
Первым делом в камере — личная гигиена. После ухода сотрудника прокуратуры задержанный Кантемиров сполоснул зубы, вытер лицо платочком и уставился на решётки узких окон сверху. Сидеть и лежать не хотелось… Виновник переговоров на высоком уровне, о которых он даже не догадывался, задумался о перипетиях свой судьбы и не сразу услышал голос старшего по камере. Да и к своему новому имени (погонялу, погремушке) ещё не привык.
— Студент, оглох, что ли после прокурора? — Савелий Симонов, он же Сева поднялся с нар и подошёл.
— Задумался…
— Ты вчера братве что-то красивое вспомнить обещал, — смотрящий потянулся и весело взглянул на свою молодёжь. Здесь интересы Севы и Студента вполне совпадали. Главному зеку надо чем-то занять паству. А Тимуру не мешало бы выговориться о чём-то постороннем. Выпустить пар…
В закрытом помещении с одними и теми же лицами главное не замыкаться в себе, в своих проблемах. В местах лишения свободы такое состояние называется «гонка», а в медицине — депрессия. Кантемиров ещё раз посмотрел на решётки, перевёл взгляд на старшего и сказал:
— В 1987 году два моих кореша, прапорщики танкового полка, сдёрнули с дрезденской кичи.
— Да ну, нах! — глаза правильного вора заблестели. Сева присел на нары. Кто же из нормальных сидельцев откажется слушать почти правдивую историю про побег из тюремных стен. Даже из армейского СИЗО…
— Отвечаю за базар. Решётку проломили и спустились на остатках от нар, — рассказчик (он же — «былинник») начал захватывать интерес публики и вначале, чтобы подчеркнуть важность самой истории, сообщил: — Да, в этой крытке сам Эрнст Тельман сидел.
— А у нас в бригаде тоже Тельман есть, — из заднего ряда сообщил тамбовский Черныш.
— Дрезден — это Германия. У них там свои бригады, — раздался голос рядом.
Кантемиров посмотрел на бандитскую молодёжь и тяжело вздохнул. Перед ним сидели одногодки его бывших солдат — от восемнадцати и до двадцати с небольшим лет…
Каждые полгода, каждый период службы личной состав полигонной команды стрельбища пополнялся по пять-семь бойцов. И в течение всех пяти лет сверхсрочной службы начальнику полигона поневоле приходилось изучать личности новых солдат, разговаривать со всеми бойцами и делать выводы по каждому человеку. Со временем Тимур научился разбираться в людях. Все мы разные… Но, в отличие от сидящих перед ним «спортсменов», все солдаты знали — кто такой Эрнст Тельман. И ни один боец советского полигона не мечтал стать бандитом…
Сейчас перед ним сидели парни совсем другого поколения, выросшие на зарубежных видеофильмах. Ещё с начала восьмидесятых первые видеомагнитофоны появились у сливок советского общества: запрещающей их номенклатуры, дипломатов, матросов дальнего плавания и различных барыг — граждан с теневыми доходами. Обладатель VHS-проигрывателя считался небожителем, которому вдруг открылись врата в западный мир развлечений. Со временем таинственные аппараты стали доступнее, и людей, заглянувших с их помощью в другую реальность, становилось всё больше.
