– Конечно, – заверил Марковцев.
Андриасов вытащил сотовый телефон и нарочито гневным голосом обрушился на абонента:
– Сколько можно ждать, а?
Сергей заметил, что акцент грузина усилился. Работает на Гущину, без труда определил он, подчеркивает свою национальность.
Эдик, закончив разговор, кивнул на ангар:
– Таможенный склад. Сейчас подъедет тележка, перевезем оборудование. Когда проверят, сядем за стол. Сегодня никакой работы, – поставил он жесткое условие.
Пара хмурых таможенников с неизменными “дипломатами” в руках терпеливо дожидалась, когда загрузят автокар с прицепом. На нем уже высились ящики разных размеров. Таможенники автоматически отметили нарушение: они не были обшиты шинкой, металлической полоской, а это штраф. Их настроение повысилось.
Когда работа по выгрузке и проверке салона была завершена, к таможенникам присоединились офицеры паспортного контроля. Автокар тронулся с места, за ним выстроилась процессия, издали похожая на похоронную.
Ангар оказался почти пустым, эхо свободно бродило по огромному пространству. Чего не скажешь об отработанных газах моторной тележки. Водитель давно заглушил двигатель, а сизый туман пластом простерся над рядом ящиков, выгруженных на бетонный пол, и не двигался с места.
Таможенники и пограничники начали работу одновременно.
Резанов поддел гвоздодером крышку ящика. Таможенник с кипой бумаг, которые ему вручил Марковцев, шагнул ближе, чтобы посмотреть на содержимое.
Поверх древесной стружки лежало оружие фирмы “Найт Армамент”, известное как “мастер-ключ”. Собственно, комбинация его была создана на основе подствольного гранатомета: под стволом автоматического карабина “М16” расположено видоизмененное ружье “Ремингтон” 12-го калибра. Заряд такого калибра “открывает” почти все двери, отсюда и название: “мастер-ключ”.
Пока таможенник соображал, что все это значит и где светосигнальное оборудование, “мастерами” вооружились четыре диверсанта.
– Руки за голову! – скомандовал Марк.
Под прикрытием восьми стволов Михаил Муромов обошел офицеров, забрал у них табельное оружие и средства связи. После чего их сковали наручниками.
“Бедный Эдик”, – повторился Сергей, глянув на посеревшее лицо грузинского товарища.
Эдик и опомнился первым.
– Это налет? – произнес он синими, словно накрашенными губами.
Сергей рассмеялся.
– Хуже, Эдик, хуже. Ты присядь куда-нибудь, – посоветовал он, – ящики сейчас освободятся. Только телефон отдай. А мы пока переоденемся.
На пол полетели сразу несколько крышек, спецназовцы сбросив одежду, экипировались по-новому. Поверх курток – бронежилеты, которые, в свою очередь, скрывали забитые до отказа “разгрузки”.
Андриасов с ужасом наблюдал, как проверяют диверсанты ход огромных ножей в ножнах, как держатся гранаты на петлях... Смотрел так, словно вся вооруженная до зубов свора бросится на него одного, что он и есть цель дерзкого диверсионного акта.
К горлу подступила тошнота. Так он себя не чувствовал даже в тот знаменательный вечер знакомства с Сергеем, когда блевал на бетонном пороге аэровокзала.
ИЧП “Лена”. Не индивидуальное частное предприятие, а индивидуальное чрезвычайное происшествие, легко мог расшифровать Андриасов, если бы способен был соображать. Раньше его мозги “плыли” от вида женщины, сбрасывающей с себя одежду. Гостья из “поднебесной” на какое-то время предстала пред мутным взором Эдика в одних трусиках и майке, без бюстгальтера – подсознательно и безошибочно определил директор. Но быстро скрыла свои прелести еще и под черной униформой, красиво и так же безошибочно справлялась со шнуровкой на ботинках. Но не вызвала прежнего желания.
Специфические звуки разносились по ангару и усиливались эхом. Негромкий металлический лязг менялся на едва различимое шуршание одежды, им вторил мелодичный перезвон пряжек на спецформе, отскакивали от стен характерные сухие щелчки затворов на оружии. И все звуки механические, ни одного человеческого голоса; даже дыхание бойцов не выбивалось из общего, словно безжизненного фона.
Отозвались коротким попискиванием радиостанции, и прозвучала команда командира:
– Рации на прием.
После этого бойцы скрыли лица – кто под противогазами, а кто под масками. И вот странность: Андриасов, если бы его попросили описать внешность хотя бы одного из русских спецназовцев, не справился бы с этой задачей. Маски словно стерли из его памяти облик этих людей, Даже Елены; короткие волосы, трусики и темно-зеленая майка – вот и все, что мог сказать о ней директор частной авиационной компании.
Начальник таможенного контроля смотрел из окна на летное поле. “Куда едет этот кретин?” – хотел он задать вопрос дежурному смены. Но тот вышел и находился, скорее всего, у своего товарища из “Север-Платинума”.
Офис частной авиакомпании находился на втором этаже основного корпуса, лучшие кабинеты принадлежали этой фирме, лучший обзор из окон – тоже у них. Штат небольшой, считай, каждый сотрудник имеет отдельный кабинет. А про роскошные хоромы директора и говорить нечего. Овальной формы, с отделкой под дуб и высокими окнами прямо за рабочим столом шефа. На стенах всевозможные миниатюры и копии с картин старинных мастеров, а не так давно они были увешаны военными картами Грузии и ближайшего соседа – России, чьи войска продолжали дислоцироваться на территории суверенного государства: отдельный мотострелковый батальон и вертолетная эскадрилья в Гудауте и Ахалкалаке, штаб Группы российских войск в Закавказье и отдельный батальон охраны и обеспечения в Тбилиси...
Таможенник продолжал наблюдать за автокаром с прицепом, тот уже почти вплотную подъехал к зданию и, словно был самолетом, сделал разворот перед центральным входом. Интересно, что у него в кузове под брезентом. А под ним скрывалась диверсионная группа Марковцева. Брезент полетел в сторону, и десять вооруженных спецназовцев ворвались в здание через двойные двери.
И снова эхо. Сегодня оно было постоянным спутником диверсантов. В центре бокового зала с низким потолком и серыми стенами голос командира звучал неестественно громко.
– На КДП, – бросал короткие команды Марковцев, не успевая провожать бойцов глазами. А до того ленивую тишину здания нарушили автоматные очереди: не успев воспользоваться оружием, четыре охранника ткнулись лицом в пол.
Перепрыгивая через трупы грузинских военных, на командно-диспетчерский пункт устремился Дубровский. Пять метров по коридору, и “серый волк” круто свернул на лестницу. Несколько коротких секунд, и его шаги затихли где-то наверху “башни”. И тотчас прозвучали еще несколько коротких автоматных очередей.
– На погранконтроль.
Михаил Муромов, облаченный в противогаз, рванул в противоположную сторону. А командир едва ли не скороговоркой называет следующий объект:
– В пожарную часть.
Толик Беляев последовал по тому же коридору и по пути снес жестким ударом служащего аэропорта, появившегося из двери.
– В караульное помещение.
И снова в ту сторону устремился очередной боец с кличкой, на которой даже натренированный язык Резаного не отдыхал: Ваня Колпаков.
– На второй этаж – левое крыло.
Высоченная фигура Игоря Пасюка скрылась из виду в противоположном направлении.
– Административный этаж.
Его взял под контроль Резаный. Марк намеренно разбил неразлучную парочку. Гущиной предстояла едва ли самая ответственная работа, ее страховал Негатив.
– В зал – технический этаж. В зал – верхний этаж.
Пара секунд, и пара “гусей” скрылась из виду.
И только два человека остались на этом пустом пятачке: командир звена и новичок в диверсионном деле. Про него однажды подумали, что он покорно сидит в яме, а он со штык-ножом скрывался в траншее, занавешенной коврами.
Считай, без теории пехотинец Стеблин познавал на своей шкуре практику диверсионного дела. Только что он бежал в группе товарищей, и вот уже нет никого. Согласно плану “гуси” заняли свои объекты и приступили к делу. И слева и справа раздались взрывы гранат, мощно выстрелило ружье.
И только сейчас Марк отдал команду самому молодому бойцу:
– На КДП. – Сверху прозвучали еще несколько выстрелов: видимо, работы у “волка” хватало.
А сам занял место, позволяющее контролировать оба выхода. Один вел на летное поле, другой на парковочную стоянку с десятком легковых автомобилей, принадлежащих служащим аэропорта, и парой стареньких львовских автобусов.
Те двери, что не были открыты, спецназовцы, не тратя силы, открывали с помощью “мастер-ключей”: выстрел в район замка и удар ногой в дверь. Команда маленькая, но мобильная, такие называют иногда группами оперативного вторжения, и состоят они из нескольких команд диверсантов от двух человек. Почти всегда используемая группа прикрытия (а часто и подразделение материально-технического обеспечения) Марку была не нужна. Для задачи, поставленной перед ним, сил вполне хватало. И там, где обычно действуют два человека, сейчас работал один.
