И прежде чем он осознал это, он уже говорил ей, быстро и пылко.
— Почему я собираюсь утомлять вас своими секретами? — начал он. — Я не знаю, не могу сказать, но чувствую, что должен это сделать. Я чувствую, что вы поймете меня лучше, чем кто-либо еще во всем мире. Но почему вы должны понять меня? Я не знаю и этого. Мисс Рэксоул, раскрою вам свою беду в двух словах. Князь Эуген, наследственный государь Позена, исчез. Четыре дня назад я встретил его в Остенде. У него были дела в Лондоне. Он хотел, чтобы я поехал с ним. Я выслал вперед Диммока и стал ждать Эугена. Но он не прибыл. Я телеграфировал в Кельн, место последнего его пребывания, и узнал, что он в соответствии со своими планами отбыл оттуда… Узнал я также, что он проехал через Брюссель. Должно быть, он исчез где-то между железнодорожным вокзалом в Брюсселе и причалом в Остенде… Он путешествовал с одним-единственным придворным, и придворный тоже пропал.
Нет нужды объяснять вам, мисс Рэксоул, что, когда речь идет о персоне такой важности, как мой племянник, следует быть чрезвычайно осмотрительным и принять все меры предосторожности. Я не могу дать объявление для него в лондонский «Таймс». Подобное исчезновение надо держать в тайне. Люди в Позене и Берлине уверены, что Эуген находится здесь, в Лондоне, в этом отеле, или, вернее, они были в этом уверены.
Но сегодня утром я получил шифрованную телеграмму от… от его императорского величества. Очень странную телеграмму с вопросом, когда можно будет ожидать Эугена в Позен, и с просьбой заехать вначале в Берлин. Телеграмма адресована мне. Таким образом, если император думает, что Эуген находится здесь, почему он адресует телеграмму мне? Я колебался в течение трех дней, но долее колебаться я не могу. Я должен самолично отправиться к императору и известить его о происходящем.
— Я полагаю, вы все скажете ему напрямик… — Нелла была раздосадована, но сдерживалась. — Император — ваш глава, не так ли? «Первый среди равных», как вы его зовете.
— Его величество — наш сюзерен, — сказал Эриберт спокойно.
— Почему вы немедленно не приступите к расследованию того, где находится ваш царственный племянник? — просто спросила она. Дело казалось ей таким простым и ясным.
— Потому что могут случиться две вещи. Эуген может быть, говоря просто, похищен, или же у него имеются свои собственные причины изменить первоначальные намерения и держаться на заднем плане — вдали от телеграфов, почт и железных дорог.
— Что же это могут быть за причины?
— Не спрашивайте меня. В истории каждой семьи есть свои скелеты в шкафу… — Он замолчал.
— А зачем князь Эуген собирался приехать в Лондон?
Эриберт заколебался.
— Деньги, — сказал он, помолчав. — Наша семья чрезвычайно бедна — беднее, чем кто-либо подозревает в Берлине.
— Князь Эриберт, — произнесла Нелла, — сказать вам, что я думаю?
Она откинулась в кресле и смотрела на него полузакрытыми глазами. Ее бледное тонкое лицо придавало этому взгляду особое очарование. И если кто-то мог в этом усомниться, то только не князь.
— Князь Эуген — жертва заговора, — сказала она.
— Вы так думаете?
— Я совершенно в этом убеждена.
— Но почему? Зачем затевать против него заговор?
— Об этом вы должны знать больше меня, — сухо заметила она.
— Ах, возможно, возможно, — сказал он. — Но, дорогая мисс Рэксоул, почему вы так в этом уверены?
— Есть несколько причин, и это связано с мистером Диммоком. Вы подозревали когда-нибудь, ваше высочество, что этот бедный молодой человек не вполне верен вам?
— Он был абсолютно предан, — с полной убежденностью сказал князь.
— Тысяча извинений, но это не так.
— Мисс Рэксоул, если бы это утверждали не вы, а кто-либо другой, я бы… я бы…
— То вы бы отправили его в самую глубокую темницу в Позене, — небрежно рассмеялась она. — Слушайте.
И она рассказала ему об инциденте, случившемся в ночь перед его прибытием в отель.
— То есть вы имеете в виду, мисс Рэксоул, что была какая-то тайная связь между бедным Диммоком и этим малым, Жюлем?
— Да, именно так.
— Невозможно!
— Ваше высочество, человек, который хочет разгадать тайну, никогда не должен употреблять слово «невозможно». Но с мистером Диммоком все обстояло не так-то просто. Я думаю, что он раскаялся, и думаю, что именно потому, что он раскаялся, он… гм… он умер так внезапно и его тело словно испарилось.
— Почему никто до сих пор не рассказал мне обо всем этом?! — воскликнул Эриберт.
— Князья редко слышат правду, — сказала она.
Он был поражен ее спокойствием, ее убежденностью и знанием жизни.
— Мисс Рэксоул, — сказал он, — позвольте мне сказать, что я никогда в жизни не встречал женщины, подобной вам. Могу я рассчитывать на вашу симпатию… на вашу поддержку?
— На мою поддержку, князь? Но как?
— Не знаю, — ответил он. — Но вы можете помочь мне, если захотите. Если женщина умна, она всегда умнее мужчины.
— Ах, — сказала она печально, — я не умна, но верю, что могу помочь вам.
Что побудило ее высказать эту мысль, она не могла бы объяснить даже самой себе.
— Поезжайте в Берлин, — сказала она. — Я знаю, что вы должны ехать, у вас нет выбора. Что же до всего остального, то посмотрим… Что-нибудь еще произойдет. Я буду здесь. Мой отец будет здесь. Вы должны считать нас своими друзьями.
Он поцеловал ей руку и ушел, а она, оставшись одна, принялась целовать то место на своей руке, которого коснулись его губы…
Вечером она ужинала с отцом.
— Я слышал, что князь Эриберт уехал, — сказал Теодор Рэксоул.
— Да, — подтвердила она. Но ни слова не сказала об их последней беседе.
Глава VIII
Прибытие и отъезд баронессы
На следующее утро, как раз перед ланчем, в отель «Гранд Вавилон» прибыла леди в сопровождении служанки и значительного количества багажа. Это была полная маленькая старая леди с белыми волосами, в старомодной шляпке, и с простой чудаковатой улыбкой удивления перед всем на свете. Несмотря на это, создавалось впечатление, что она принадлежит к некоей аристократии, хотя и не к английской. Тон, которым она говорила со своей служанкой, обращаясь к ней на ломаном английском — девушка явно была англичанкой, был отчетливо наглым. Это была холодная бессознательная наглость, присущая определенному типу континентальных дворян. Имя на ее карточке гласило: «Баронесса Зерлински». Она пожелала снять комнату на третьем этаже.
Случилось так, что в это время в бюро находилась Нелла.
— На третьем этаже, мадам? — переспросила Нелла в своей лучшей манере идеальной служащей.
— Я говорила — на третий этаж, — сказала полная маленькая леди.
— У нас есть помещения на втором этаже.
— Я хочу быть высоко, далеко от пыль и свет, — объяснила баронесса.
— На третьем этаже, мадам, у нас нет номеров люкс.
— Ничего, это неважный! Есть два комната рядом?
Нелла довольно неуклюже перелистала свои книги.
— Номера сто двадцать второй и сто двадцать третий рядом и сообщаются между собой.
— А разве это не есть сто двадцать первый и сто двадцать второй номер? — быстро переспросила маленькая старая леди и тут же поджала губы.
— Прошу прощения. Я хотела сказать — сто двадцать первый и сто двадцать второй.
То, что баронесса исправила ее оговорку, вначале показалось Нелле курьезной случайностью, но затем она нашла в этом что-то странное. Возможно, баронесса уже останавливалась в отеле прежде. Чтобы убедиться в этом, Нелла обратилась к списку посетителей отеля, который простирался в прошлое на тридцать лет. Но имени Зерлински в нем не было.
Затем Нелле начало казаться, что при первом появлении баронессы в бюро что-то в ее облике почудилось ей неуловимо знакомым. Она была уверена, что никогда не встречала баронессу прежде, и решила, что многие люди одного сословия и одной национальности в чем-то похожи друг на друга. Это натолкнуло ее на мысль просмотреть «Almanach de Gotha» — эту энциклопедию хитросплетения всех ветвей континентальной голубой крови, но и в «Almanach de Gotha» не обнаружилось ни единого упоминания о баронах Зерлински. Нелла осведомилась, где баронесса намеревается завтракать, и, узнав, что для той в столовой зарезервирован стол, тут же решила, что и сама будет завтракать там же. Сев в углу, почти скрывшись за колонной, она могла обозревать всех гостей и наблюдать за всеми, кто входил и выходил. Появилась баронесса, одетая в черное и, несмотря на июньскую жару, в крошечной кружевной вуали. На ее лице красовалась все та же мягкая улыбка. Нелла внимательно наблюдала за ней. Леди не стала терять времени на то, чтобы изучать меню, и вскоре принялась за ланч. Она ела с удовольствием, но неторопливо. Нелла заметила, что у нее прекрасные белые зубы.
