Возразить умирающему старику Людвиг Адлер так и не смог.
Глава семнадцатая. Алекс, Ева. Линия крови и жизни
Алекс выпрямился, потёр уставшую поясницу и, отложив инструмент, с интересом оглядел результат работы.
Мышцы приятно гудели после ставших уже привычными нагрузок. Вообще, за эти полтора месяца он изрядно раздался в плечах, с удовольствием чувствовал собственную силу и внешне на кабинетного учёного теперь никак не тянул.
Ральф, обнаружив свободные, ничем вдруг не занятые руки, неожиданно образовавшиеся во дворе, незамедлительно воспользовался ситуацией и пристроился рядом, готовый синхронно созерцать всё что угодно в обмен на почёсывание за мохнатым ухом, тут же и полученное.
Да и, по правде говоря, было на что посмотреть. Крыша, покрытая новой черепицей, заново сложенные и аккуратно выкрашенные сени, новые, пока в опалубке, ступени крыльца… И это только снаружи. Ремонт внутри дома означал целиком отреставрированный санузел. Конечно, работы оставался непочатый край, но то была, как говорил Марис, «малярка», и по сравнению с уже сделанным она считалась мелочью.
Впрочем, по зрелом размышлении, мелочью казалось многое.
Оказавшись в результате подписки о невыезде вновь на хуторе, Алекс попытался было погрузиться в тяжёлую депрессию. Которая, однако, в силу внешних обстоятельств не продлилась долго. Роль внешней неодолимой силы виртуозно исполнил явившийся пятничным вечером на хутор Марис. Разумеется, о том, что гостевой визит затянулся на неопределённое время, он знал. И потому – отлично подготовился. За тёмно-зелёным «вольво» во двор въехал прицеп, содержимое которого пряталось под брезентовым тентом.
После дежурных приветствий и обязательного ужина он немедленно взял быка за рога:
– Я так понял, ты здесь надолго застрял?
Прямо в лоб заданный вопрос подразумевал такой же прямой ответ:
– Похоже, что так.
– Я, вообще-то, не против, живи, сколько надо. Уже решил, чем будешь заниматься?
Вот на этот вопрос ответа у Алекса пока не было. А у Мариса, как оказалось, был:
– Если у тебя пока планов нет, мне бы помощь сильно пригодилась.
И, неопределённо махнув рукой в сторону окна, за которым примостился прицеп, продолжил мысль:
– Сам видишь, что творится, времени-то совсем не осталось.
В ответ на недоуменный взгляд Алекса и – совершенно изумлённый Евы, вообще не понимавшей, что происходит, пояснил:
– Мы же в мае свадьбу планируем. А там и дети пойдут.
Ева, охнув, зажала ладонью рот. Марис же, как ни в чем не бывало, продолжал:
– Дом отремонтировать надо. А одному мне до мая не справиться, тем более что я – на работе. А в четыре руки осилим, пожалуй. Как, возьмёшься помочь, родственник?
Отказать было невозможно. Робкая попытка сослаться на отсутствие всякого умения потерпела немедленный сокрушительный крах:
– Не беда, были бы руки, а научить – не проблема. Завтра же и начнём.
Хозяйка дома никак не вмешалась в мужской разговор.
О чем они говорили между собой за закрытой дверью, Алекс так и не узнал. Главным было то, что с этого момента он с утра до ночи был занят непривычной для себя физической, но, как оказалось, требовавшей немалой сноровки и смекалки работой. Для думаний и переживаний времени попросту не оставалось. Единственное, на что хватало сил, это читать отчёты от адвокатов, не покладая рук трудившихся над его делом, а также – общаться с любимой Соней, каждый вечер радовавшей его по скайпу своим щебетанием.
Ева же продолжала работу над переводами, не забывая об обязанностях хозяйки заботиться обо всех обитателях хутора.
И вот, спустя полтора месяца, результат в виде мансардного этажа, новых сеней и крыльца был налицо. Побочным, но весьма приятным дополнением явились как физическая закалка, так и вполне заслуженное удовлетворение от полученного результата. Время прошло не зря.
Но в этом мире нет места для стабильности.
Позвонил Янчук Буковский:
– Привет! У меня новости. Ты можешь завтра приехать в Ригу?
Судя по голосу, новости ожидались хорошие, и, разумеется, Алекс приехать мог.
Подобрав его на автовокзале, адвокат, лихача как заправский гонщик, помчался по залитым весенним солнцем улицам Риги. Посмотреть в окно, однако, не удалось – в руках у Алекса оказалась довольно внушительная папка с документами:
– На, почитай пока мы едем. Эти твои Трауб и Скриванек своё дело туго знают. Смотри, чего наработали.
Комментировать «твои» Алекс не стал, не было смысла напоминать, что нашёл их не кто иной, как сам Янчук, и они скорее были «его». Какая разница чьи, если хорошо поработали?
Булыжная мостовая чтению не способствовала, поэтому Алекс счёл необходимым обратиться за разъяснениями:
– Расскажи, что там.
– Тогда терпи, доедем – узнаешь.
Терпеть пришлось недолго.
Получив пропуска и поднявшись на нужный этаж, они оказались в кабинете у столь памятного Алексу капитана Круминьша. В этот раз никаких недоразумений не было, капитан был более чем вежлив, уже не считал Алекса каким-то там мошенником и даже говорил по-русски.
Судя по всему, и он и Буковский уже были в курсе дела. Один Алекс пока пребывал в неведении, которое оба юриста и постарались рассеять.
Да, на самом деле немецкие адвокаты поработали на славу. Начать решили с самого болезненного вопроса, из-за которого и понадобилась подписка о невыезде, – интерполовского. Оказалось, что папку надо читать с конца. Во всяком случае, господин Круминьш поступил именно так. Открыв предпоследнюю страницу, он зачитал решение, которое уже было вынесено судом: «в связи с отсутствием состава преступления в действиях Александра Берзина в возбуждении уголовного дела отказать. Возбудить уголовный процесс в отношении Рудольфа Шварца…»
«Отказать, отказать!» – музыкой отдавалось в голове слово. Так что Алекс даже не слишком вслушивался в остальной текст. «Отказать» означало конец проблемы и начало свободы!
– Господин Берзин! – обращение вырвало его из эйфории. – Я предлагаю вам завершить процедурные формальности прямо сейчас.
Да разумеется! Алекс был абсолютно согласен с капитаном.
Формальности на практике означали какое-то количество бумаг, которые Янчук добросовестно переводил, а Алекс подписывал на глазах весьма довольного капитана. Радость его ещё больше усилилась после того, как Алекс недвусмысленно заявил, что претензий к латвийской полиции не имеет и впредь иметь не будет. Дело, к счастью, завершалось весьма успешно: процесс возбуждён, подозреваемый мало того, что определён, но искать его будет германская полиция, что господина Круминьша весьма обнадёживало.
Выйдя на улицу во всех смыслах свободным человеком, Алекс обнаружил, что невероятно голоден. Оказывается, умственная работа тоже требует немало энергии.
– Где можем пообедать?
– Поехали! – адвокат, разумеется, был не меньше его рад результату. – Тут в Юрмале дивный ресторанчик есть с живым пивом.
Алекс даже не ожидал, что Юрмала так близко. Ему всегда казалось, что курорт должен быть далёким и труднодостижимым. Но прошло всего лишь полчаса, и вот она – Юрмала.
– Никак не привыкну, что у вас здесь так близко до моря.
– А, так ты, небось, по вашим меркам, от Новосибирска до Чёрного моря считаешь. – Янчук искренне забавлялся. – Сколько там у вас, неделя на поезде, да? А у нас – полчаса, и на месте.
Обижаться на шутку как-то не хотелось, тем более что в стаканах уже пенилось живое нефильтрованное пиво, а со двора тянуло запахом жарящегося на мангале шашлыка.
На пляже, куда они вышли проветрить слегка затуманенные пивом головы, пахло морем. Само море отступило в отливе, обнажив тёмную полосу суши. Свежий ветер как заправский парфюмер причудливо смешивал солёность воды с хвойным ароматом сосен и терпкостью белого, искрящегося песка. Заходящее солнце потихоньку спускалось в гряду облаков, сбившихся плотной стеной на границе моря и неба, окрашивая их в ярко-розовую гамму. А от солнца до кромки моря бежала, переливаясь под ветром, золотая дорожка.
И тихо шуршал под ногами песок.
Он определённо влюбился в Юрмалу.
Во всяком случае, уехать не захотел и, проводив Янчука до машины, остался на ночь, сняв номер в небольшой частной гостиничке, где оказался единственным постояльцем.
Перед сном второй раз вышел на пляж и долго бродил в сумерках между морем и полоской дюн, размышляя о будущем.
Тем более что поразмыслить было о чем.
Утром, как и договаривались, он вновь встретился с Янчуком. Наступило время для следующего акта этой непростой пьесы, в которую, казалось, превратилась его жизнь.
На этом этапе участие Евы было обязательным. Марис, как и ожидалось, вызвался в сопровождающие.
И вот они в полном составе, разве что без Сони, собрались в переговорной адвокатского бюро. Лига, будучи при исполнении, притащила большой кофейник с кофе, чтобы потом не отвлекаться.
