— Как я устал от твоей болтовни! — говорит Вуйо и лезет в задний карман джинсов. Но пистолета так и не вытаскивает, потому что на него с потолка обрушивается Ленивец. Под тяжестью взбесившегося мехового клубка Вуйо падает. Он роняет пистолет, который откатывается под кровать. Я пытаюсь дотянуться до него, передумываю и бегу в другую сторону.
Услышав визг Ленивца, я замираю на месте. Как статуя — девушка с чайником. Крепче сжимаю его и медленно поворачиваюсь. Вуйо выкручивает лапу Ленивцу, наступив ему коленом между лопатками. Лицо и шея Вуйо исцарапаны. Несмотря на то что Ленивец — травоядный, он умеет больно кусаться. Выдрал у Вуйо из щеки кусок мяса.
— Вуйо, если ты сломаешь ему лапу, я тебе на хрен череп расколочу! Как гнилой орех! — кричу я.
Вуйо задумывается. Ленивец хнычет и извивается, пытаясь высвободить лапу. Наша с ним связь односторонняя. Но хотя его боль мне и не передается, я все понимаю по выражению его морды.
— Пат! — мрачно произносит Вуйо, вытирая кровь из-под носа.
У меня руки чешутся врезать ему тяжелым чайником по башке. С трудом преодолеваю искушение.
— Давай сделаем перезагрузку! — сквозь зубы говорю я.
— Что?
— Начнем заново с того места, где остановились раньше.
— Невозможно!
— Кто знает, что деньги фальшивые?
— Я.
— Кто еще?
— Больше никто… пока! — Он раздвигает губы в подобии улыбки.
— Двести тысяч, — предлагаю я.
— Четыреста пятьдесят!
— Не сходи с ума!
— Будь на твоем месте кто-то еще, девочка, ты была бы уже покойница!
— Но я — ценное приобретение!
— Ты — ценное приобретение, — соглашается Вуйо, выпуская Ленивца.
Ленивец взвизгивает от облегчения и ползет ко мне. Одной рукой я подхватываю его, но чайник по-прежнему не выпускаю.
— Убирайся!
— Отдай мою пушку!
Я смеюсь:
— Запиши ее на мой счет, козел!
Ладно, пусть я — ценное приобретение. И такая же лохушка, как и те, кого я ловлю для их сраного Синдиката. Если бы Вуйо на самом деле хотел примерно наказать меня, ему бы только и надо было, что пристрелить Ленивца. И даже… черт побери, выкинуть его в окно, сэкономить пулю! Но он побоялся рисковать, призывать на свою голову Отлив, становиться зоо. А сейчас он в выигрыше: получил от меня все, что хотел, утроив мой долг.
Снаружи слышится шум. Хлопают двери. Шаги. Мимо двери пробегает ребенок, крича:
— Полиция! Полиция!
В нашем доме своя система раннего оповещения.
— Ты вызвала копов?! — недоверчиво спрашивает Вуйо и косится в сторону кровати, под которой валяется его пистолет. Он не знает, что делать дальше.
— Не я, а те, кто подсунул мне нож… И те, кто всучил мне фальшивые деньги!
— Уж если ты наживаешь врагов, то по-крупному. — В голосе Вуйо слышится восхищение.
— Лучше сматывайся, пока копы не нагрянули.
Он шутливо отдает мне честь:
— До связи!
Вуйо выскальзывает в общий коридор. Жильцы мечутся, как тараканы. Проститутки, наркодилеры и торчки спешат уйти отсюда.
Я хватаю кухонное полотенце, заворачиваю в него нож и фарфорового котенка и швыряю в сумку. Оди решил подстраховаться! С другой стороны… миссис Лудицки они убили еще до того, как втянули меня в свои игры. Значит, сейчас они подставляют меня ради чего-то другого. Что может быть хуже, чем до смерти изрезать старуху в ее же собственном доме?
Ленивца я приматываю платком к животу. Теперь у меня пузо, как у беременной. Чтобы скрыть заметную выпуклость, надеваю поверх платья старую футболку Бенуа. Футболка сохранила его запах. Я вдыхаю запах мужского пота и травяного бальзама и выбегаю на лестничную площадку.
В общем шуме и гаме выделяется один голос:
— Вон она! Вон она!
Д’Найс, подлюга! Не оглядываясь, бегу вперед и втискиваюсь в дверной проем сгоревшей квартиры номер шестьсот пятнадцать.
К тому времени, как копы врываются на мою кухню с облезлыми трубами и разбитой раковиной, я спрыгиваю в дыру в полу и оказываюсь в пятьсот двадцать шестой квартире. Но на лестницу не выхожу. Пробегаю по переходу и вылезаю на пожарную лестницу через окно пятьсот седьмой квартиры в «Аурум-Плейс». С грохотом спускаюсь вниз. Пожарная лестница не доходит до земли; приходится прыгать. Я ведь говорила — я мастер срезать дорогу! Пробегая мимо сточной канавы, незаметно выкидываю туда сверток с ножом и статуэткой.
Полицейская мигалка освещает дом, как стробоскоп. У парадного входа четыре машины; видимо, еще две стоят с другой стороны. В Хиллброу полицейские поодиночке не ездят. И дубинки здесь мало помогают. К нам приехал целый отряд в бронежилетах и защитных шлемах. Все вооружены до зубов. Приятно видеть, что они относятся к своей работе всерьез. Пусть даже речь идет о зверском убийстве старушки от рук рецидивистки-зоо с Ленивцем. К месту происшествия подкатывает и фургон местного телеканала; он паркуется на площадке, предназначенной для экстренных служб.
Я использую фургон как прикрытие и обхожу его с грацией беременной бегемотихи. К сожалению, глазастая девушка-репортер замечает меня; оператор разворачивает в мою сторону объектив камеры. К счастью, вскоре девица замечает нечто еще более интересное — миссис Хан и ее дети вопят и визжат, а крепкий полицейский выводит их из дома, сжимая в кулаке целую стопку фальшивых паспортов. Я крадучись выхожу из-за фургона, миную ограждение с надписью «Дорожные работы» и переулками добираюсь до своей машины.
«Капри» способен разогнаться до ста сорока километров в час — совсем неплохо, если учесть, что я виляю из ряда в ряд, как гонщик Айртон Сенна на амфетаминах. При этом я еще ухитряюсь прослушать записи на автоответчике и набрать номер Арно. Я слушаю длинные гудки.
«Алло! Алло! — шипит голос Арно. — Зинзи, вы дома? Отзовитесь! Они здесь… Они настоящие! Хуже, чем зомби! Призраки… демоны, привидения, мать их! Да отзовитесь же! Ответьте! — Арно дышит шумно и часто-часто, как любитель дурацких розыгрышей по телефону, которого накрыл приступ астмы. Его дыхание становится все тяжелее. Потом я слышу, как распахивается дверь. — Ах ты…» — говорит Арно. Потом я слышу крик, скрежет — и негромкий стук. Так стучат пятки, если человека волокут по полу.
Запись обрывается.
На посту охраны перед жилым комплексом Мэйфилдз никого нет. Я слышу издали вой сирен; в неестественно бледное оранжевое небо поднимаются клубы черного дыма. Я ныряю под шлагбаум, и меня ждет еще один мерзкий сюрприз. Я вижу собственную нечеткую фотографию, сделанную веб-камерой в последний раз, когда я здесь была. Кто-то не пожалел времени и усилий, чтобы состряпать объявление:
«ВНИМАНИЕ, РОЗЫСК!Будьте бдительны! Эта женщина, Зинзи Декабрь, убийца и опасная преступница. Ездит на оранжевом „форде-капри“. У нее есть Ленивец. Если увидите ее, немедленно вызывайте охрану и полицию!»
Я срываю объявление, комкаю его, кнопкой поднимаю шлагбаум и заезжаю на территорию поселка. Еду на вой сирен. На ухоженном газоне стоит машина скорой помощи, повсюду пожарные расчеты и полицейские машины. Останавливаюсь за каретой скорой помощи и прикрываю себя и Ленивца капюшоном. Изображать беременную не так легко!
— Пригнись! — велю я Ленивцу, моему собственному личному горбу, и бегу вперед.
У секции «Эйч–4–303» передо мной разворачивается зрелище проигранной битвы. С таким же успехом пожарные могут тушить пожар и просто помочившись на него. От дома остался один обгорелый каркас. Из окна второго этажа вырываются ярко-оранжевые языки пламени. Там комната С’бу. От дома пышет жаром. Толпа зевак жмется поодаль, на подстриженном газоне. Почти все выскочили из дому в чем были — в пижамах, ночных рубашках…
— Пресса! — кричу я, проталкиваясь к двум трупам под брезентом. Один — взрослый. Второй — толстый подросток. Из-под брезента высовывается рука. Когда я вижу розовых роботов-обезьянок на рукаве, сердце у меня екает так сильно, что я едва не давлюсь. — Где остальные дети? — кричу я охраннику.
Он вообще-то должен сдерживать зевак, но такое впечатление, что он контужен. Как завороженный смотрит на огонь и ничего не слышит. У всех на глазах пожарный вытаскивает из груды пепла обуглившийся труп. Он рассыпается у него в руках. Тоненькая девичья фигурка в еще дымящихся лиловых ковбойских сапожках…
— Здесь еще один! — доносится голос изнутри.
— Убирайтесь отсюда! — кричит на меня пожарный, мигом выводя охранника из транса. Но когда я поднимаю руку, словно хочу извиниться, я мельком замечаю в толпе кое-что еще. Я вижу Тень. Над толпой витают клубки потерянных вещей, но среди нитей что-то движется, мечется. Как призрак, демон или привидение.
— Вам здесь нельзя, уходите отсюда, — говорит охранник и тащит меня прочь. — Что с вами такое? Идите отсюда!
