Кончик одной рукой дернул «молнию» брюк, а второй, вцепившись в волосы Мэгги, рывком запрокинул ей голову назад. Раскалывая кирпичную харю ухмылкой, он ткнулся в бесстыдно белеющие женские ягодицы. Мэгги застонала.
А потом Волин увидел, как ее груди заходили взад-вперед, словно тугие мячи, подвешенные к потолку мерно покачивающегося на стыках вагона.
Алексею сделалось совсем худо, резкость в глазах расплылась. Лобанов! Чего он стоит столбом? У него же ружье! Хотя, ему-то какое дело? А может и правильно, и не нужно? Ну их всех к чертовой матери!
Кончик, задрав подбородок, прокряхтел и отвалился от Мэгги. Девушка, не меняя позы, осталась полулежать на осклизлой столешнице.
Юрий Иванович подал какой-то знак. Другие подручные, толокшиеся позади, мигом окружили девушку.
Волин сперва не понял, что произошло дальше. Над столом, со свистом рассекая воздух, мелькнул какой-то предмет. Бухнул глухой удар. Зад Мэгги неизящно взметнулся вверх, ноги ударили пятками в пол и засучили, как лапки лягушки, выдернутой из воды птичьим клювом.
Мужские фигуры расступились, и Алексей увидел, что в том месте, где секунду назад чернела голова Веры-Магдалины, на столешницу толчками выплескивается что-то красное, парное, растекается лужей и журчащими струйками падает на пол.
Слабея и погружаясь в пространство, отделяющее бытие от небытия, Волин увидел и саму голову. Она повисла в густеющей черноте, схваченная за волосы когтистой лапой вурдалака.
— Попробуй меня. Тебе понравится, — шепнули кривляющиеся губы.
Волин так и не смог до конца разобрать, что случилось на самом деле, а что пригрезилось в дымке полуобморока. Он пришел в себя и оглох одновременно.
Полыхнуло пламя, вспучился сизый дым, и видимость окончательно пропала.
А когда дым немного рассеялся, стало похоже на то, что секунду назад здесь прямой наводкой ударила гаубица, превратив целый ряд столов в груду обломков, за которой плевалась искрами поверженная электроплита. Повалившийся вместе с ней котел ахал паром и булькал растекающейся жижей. Среди устрашающего разгрома там и сям тлели клочья разодранного тряпья. Малиновый обрывок, похожий на рукав, болтался, зацепившись за свисающий с потолка крюк.
Лобанов недоуменно вертел в руках курящуюся двустволку.
— Ты смотри! Как тот револьвер, только хлеще, — проговорил Сергей. Теперь до Волина дошло, из какой пушки тут пальнули.
Но поразмыслить над удивительным фактом он не успел.
— Неплохо, — проговорил у них за спиной Юрий Иванович. — Впечатляет. Что же, однако, это доказывает? Ничего по существу возразить вы мне не смогли…
Волин обернулся, завертел головой, но толстячка нигде не увидел.
— Да за такие дела!.. — Лобанов тоже огляделся.
— За какие? — из ниоткуда переспросил коротышка.
— Хватит дурака валять!
— Это не я, это вы его валяете. Что вы опять себе вообразили? Небось снова страшное злодеяние?
Лобанов повел стволами.
— Ты где?
— Ну, может быть, и злодеяние. Но если так, вы, милостивый государь, не в ту сторону целитесь.
— Подожди, я до тебя доберусь, — пообещал Сергей.
Несмотря на нахальный тон, в голосе Юрия Ивановича Волину послышалась растерянность. Вроде и не напугал его Сергеев фантастический залп, но как-то все же вывел из равновесия.
— Пошли отсюда, — шепнул Алексей.
— Подожди.
— Пошли, говорю. — Волин шагнул в ближайший проход между столов.
— Куда? Ты дорогу знаешь? — Лобанов нехотя потащился за приятелем.
— А ты как сюда явился?
— Здесь два раза одной дорогой не ходят, — буркнул Сергей…
Поплутав в тумане и неразберихе чудовищной кухни, они добрались до стены и двинулись вдоль нее, огибая шеренгу эмалированных баков с отбросами. Должен же где-то быть выход. О том, что делать дальше, приятели не заговаривали. Но Волин точно знал цель, к которой стремился: прихожая, где остались их вещи и дверь, ведущая наружу. Правда, как туда добраться, он не представлял.
Выход обнаружился внезапно, за штабелем ящиков и картонных коробок. Алексей обрадовано сунулся в дверной проем и тут же отпрянул. Дорогу преградили серые фигуры, вынырнувшие навстречу. Их становилось все больше.
Волин шарахнулся, но успел заметить, как Лобанов выбросил вперед приклад. Кто-то из серых хрюкнул и повалился с ног.
— Бежим! — крикнул Алексей, но Лобанова заслонили широкие спины. Донеслись глухие удары и брань. Штабель покачнулся. На Алексея посыпались пустые фанерные ящики. Щеку обожгла боль. Увидев прямо пред собой чугунную харю, Волин изо всех сил ткнул в нее кулаком. Харя опрокинулась, штабель заходил ходуном и развалился.
Волин отскочил, прикрывая голову. В тот же миг через плечо ему просунулась чья-то здоровенная лапища и согнутым локтем перехватила горло, а подсечка едва не сбила с ног. Алексей беспорядочно заколотил руками и ногами во все стороны.
Но на него уже насели всерьез. Захват на горле превратился в удавку, руки попали в тиски, а под ложечку саданули, словно поленом. Волин задохнулся. Пол поплыл у него из-под ног.
И опять с оглушительным грохотом ударила пушка. Огненный сноп выхлестнул высоко вверх. Под потолком что-то лопнуло, взорвалось, оттуда посыпался град обломков.
Алексей почувствовал, что костоломные захваты, сковавшие его, слабеют. Он рванулся, окончательно освобождаясь. Серых будто снесло взрывной волной.
Волина толкнули с такой силой, что он отлетел на изрядное расстояние и еле удержался на ногах. Рядом с собой он увидел Сергея, а через его плечо — ажурную металлическую конструкцию, падающую с потолка. Обрывая плюющиеся искрами кабели, круша и расплющивая остатки штабеля, она с лязгом рухнула на то место, где только что стоял Волин. Пол, вздрогнув, брызнул цементным крошевом, железные кружева смялись, по сторонам хлестнула пыль.
— Черт! — Лобанов оглянулся на кучу металлолома, под которой мог бы сейчас покоиться Алексей.
До Волина дошло: «Он же меня спас! Он меня уже в который раз спасает. А если бы не спасал? Может, все бы кончилось и я проснулся?» Лобанов вдруг негромко, зло выругался. Алексей увидел, как изменилось его лицо.
— Ты что?
— Смотри. — Сергей вытянул руку.
Под грудой искореженного железа что-то белело. Присмотревшись, Волин догадался, что это поварская куртка. По ней расплылись бурые пятна. Чьи-то заголившиеся ноги голубели узлами вен. Чуть в стороне валялся алюминиевый половник. Неужели?!
Та самая баба? У которой оказалась поварешка вместо тесака. Как ее угораздило?
Лобанов со злостью отшвырнул двустволку.
— Сдурел? — Алексей метнулся следом и подобрал оружие. — Что за фокусы?
— Патронов все равно нет.
— Нет, так будут. Патронташ в прихожей.
— Пойми, нельзя стрелять, — сердито сказал Лобанов. — Не видишь, до чего дострелялись?
— Не дури! Сам же говорил — это картинки, — обозлился Волин. — Она все равно из их банды.
— Кто? — прищурился Сергей. — Тетка с поварешкой? Ну, тогда и мы с тобой — из банды. Умник!
— Хватит болтать! Пошли. — Алексей легонько подтолкнул Лобанова прикладом.
Они быстро заблудились среди путаницы захламленных комнат и коридоров. Под потолками среди паутины мерцали редкие лампы. Уткнувшись в очередной тупик, друзья возвращались, но оказывались совсем не там, откуда пришли. На лестницы вообще лучше было не соваться. Убегавшие вверх пролеты могли привести в черный, гнилой подвал, полузатопленный вонючей жижей, из которого удавалось выбраться, лишь спустившись еще ниже.
Волин нес ружье.
— Брось! — сердился Лобанов, но Алексей не слушался. Он все больше отставал.
Усталость утяжеляла шаги, а веки слипались. Волин чувствовал, что переутомился настолько, что почти не реагирует на окружающее. Его охватила тоска. Можно блуждать час, год или вечность по закоулкам остановившегося времени и вывернутого наизнанку пространства, но знакомый коридор, ведущий к выходу, не отыщется никогда.
Лобанов чертыхнулся и замер. Алексей по инерции ткнулся ему в спину. Они стояли на перекрестке двух переходов. Справа и слева чернела кромешная темнота, а в отдалении синевато помигивала одинокая неоновая трубка.
— О-па, — Лобанов отступил в сторону и ткнул пальцем вперед и вниз.
Волин заметил, что пол перед ними не грязно-серый, а совершенно черный, и сообразил, что это не пол, а жерло колодца, ямы-ловушки, замаскированной темнотой. Если бы засыпающий на ходу Алексей шел первым… Волин заглянул в люк.
Алексей достал коробок, чиркнул спичкой и бросил ее в темную глубину. Порхнув вдоль осклизлых стен, огонек тут же погас, но где-то очень глубоко его блеск успел отразиться в сверкающих остриях отточенных лезвий, направленных вверх, навстречу неосторожной жертве. Волин отшатнулся.
