— Хорошо. Передай Семье мои соболезнования.
— Непременно.
Майкл повесил трубку.
— Ну? — спросила Марго. — Какие новости?
— Он не мог говорить, — ответил Майкл. — Он обещал приехать, и тогда мы узнаем все.
Майкл устроил собрание Совета директоров. — Добрый день, джентльмены. Я пригласил вас для того, чтобы ознакомить с двумя неотложными делами, которые потребуют вашего одобрения. С тех пор, как я стал во главе студии, я отменил съемки научно-фантастического фильма и картины о войне во Вьетнаме и списал расходы.
За столом послышался гул голосов одобрения.
— Я дал добро на производство трех новых фильмов, и бюджет на самый дорогой из них не превысит 14 миллионов долларов. И рассчитываю на то, что они окажутся чрезвычайно прибыльными. Само собой разумеется, в студии будут иметь место и кадровые перестановки. Некоторые руководители отделов вряд ли будут рады перспективе работать со мной, и найдутся такие, с кем вряд ли смогу сработаться я.
Тут со своего места поднялся Гарри Джонсон. — Вы, конечно же, будете решать такие важные вопросы с одобрения членов нашего Совета?
Майкл взглянул на Джонсона. — Вот в чем суть перемен. Я хочу, чтобы вы проголосовали за рабочие контракты для меня и Марго Глэдстоун. Отвечая на ваш, Гарри, вопрос, скажу, что мой предполагаемый контракт дает мне право нанимать и увольнять персонал по собственному усмотрению. Ставлю на голосование?
— Голосую за поддержку предложения о контрактах, — сказал один из членов Совета.
— Присоединяюсь, — добавил другой.
— По этому поводу есть какие-нибудь вопросы? — спросил Майкл. — Гарри?
Джонсон поднялся еще раз. — Майкл, первым делом хочу сказать, как я рад тому, и уверен, что говорю от имени всех присутствующих, как вы взялись за дела студии. Ваш подход к решению производственных вопросов является ответственным и творческим, и за это мы приносим свою благодарность. Он откашлялся. — Тем ни менее, в бизнесе остаются свои проблемы. Некоторые из начальников отделов, подчинявшиеся Лео, имеют большой стаж работы и за многие годы доказали свою приверженность студии. Все эти люди накопили опыт, гораздо больший, чем ваш, вот почему я отказываюсь предоставить вам право увольнять и заменять их по собственной воле.
— Спасибо, Гарри, — сказал на это Майкл. — То, что вы сказали, истинная правда. Многие из них работают здесь уже давно и компетентны в своих сферах деятельности. И все они, тем ни менее, не рады перспективе работать со мной. И, коль скоро они не смогут изменить свое отношение к моим методам в кратчайшие сроки, я буду вынужден считать их несоответствующими занимаемым должностям.
— Еще одно, — продолжил Джонсон. — Назначение Марго Глэдстоун во главе оперативного управления мы рассматриваем, как скоропалительное решение. Мадам Глэдстоун была секретарем у многих главных руководителей, но ее опыт явно недостаточен, чтобы руководить административными службами студии.
— Гарри, я разделяю ваши сомнения, но Марго знает гораздо больше о работе студии, чем любой из нас, включая и меня. Она — глубоко интеллигентна, и я всегда находил ее суждения исключительно верными. Конечно, она будет отчитываться передо мной, и в любую минуту в случае несогласия, я смогу отменить ее решения.
— Годовая зарплата в миллион долларов, плюс бенефиты женщине, еще недавно работавшей секретарем? — спросил Джонсон.
— Если она подходит для этой должности, — возразил Майкл, — а она, как я уже сказал, подходит, то ее компенсация вполне умеренна по стандартам нашей индустрии.
Джонсон попытался возразить, но тут Майкл поднял руку.
— Гарри, я не хотел бы вступать в дебаты, но Совет должен принять единственное простое решение. Руководить мне студией или нет. Позвольте мне высказаться яснее. Я возьмусь за эту работу при условии, что буду иметь те же полномочия, что и покойный Лео. Мой контракт лежит перед вами. Он предоставляет мне все полномочия. И я представляю вам контракт с Марго Глэдстоун исключительно из соображений порядочности. Если Совет одобрит мой контракт, то в свою очередь, первым делом, я подпишу контракт с ней. Если Совет предпочтет другое решение, тогда я освобожу свое рабочее место в течение получаса. Полагаю, что будет лучше, если я покину вас, пока вы все спокойно обсудите. Джентльмены, решение за вами.
Майкл повернулся, чтобы уйти.
— Майкл, — позвал Джонсон.
— Что?
— Не думаю, что вам стоит уходить. Я снимаю вопрос с повестки.
Майкл окинул взором стол. — Все «за»?
— Да, — дружно откликнулись все присутствующие.
— Против?
Молчание.
— Джентльмены, — сказал Майкл, — распускаю наше собрание до очередной встречи через месяц.
Майкл вошел в офис, где его поджидала Марго. Он подошел к своему столу, подписал четыре экземпляра ее контракта, и один из них вручил ей.
С сегодняшнего дня ты глава оперативного управления Центурион Пикчерс.
Марго просияла и поцеловала его.
— А сейчас, — добавил он, — отправляйся к главе финансовой части и дай ему расчет.
— Есть, сэр, — коротко ответила Марго.
Майкл сидел в роскошном Мерседесе, доставшемся ему в наследство от Лео, и наблюдал, как реактивный самолет Гольфстрим IV шел на посадку в аэропорту Санта Моника. Казалось, для такой громадины посадочная полоса была немыслимо короткой, но вскоре приземлившийся самолет уже съезжал по рулежной дорожке и приближался к тому месту, где находился Майкл.
Майкл приветствовал Томми Про у трапа, затем усадил в Мерседес, пока шофер клал в багажник его вещи.
— Как тебе нравятся подобные транспортные услуги? — спросил друга Майкл. Надеюсь, полет не утомил тебя?
— Утомил меня? Хотелось бы почаще так утомляться. Он нашел нужную кнопку и поднял стекло, отделяющее их от водительского места. Шофер вез их в направлении к Малибу.
— Он может слышать нас разговор? — спросил Томми.
— Вовсе нет. Лео приобрел стандартный шестисотый седан с двенадцати цилиндровым двигателем и переделал его, увеличив длину. И сделал его совершенно звуконепроницаемым.
Томми включил телевизор. — Он принимает передачи CNN?
— Нет, Томми. Для этого нужен кабель или спутниковая антенна.
— Но он принимает каналы, где передают новости?
Майкл подался немного вперед и переключил канал. — Мы здесь поймаем пятичасовые новости. На экране возникло лицо диктора Тома Брокова.
— Добрый вечер, — произнес телеведущий. — В сегодняшних новостях очередная конфронтация с Саддамом Хуссейном по вопросу инспектирования его военных приготовлений, у президента глубокий политический кризис по поводу скандала с Иран — Контрас, и, — на экране возникла фотография мертвого человека, лежащего на нью-йоркской мостовой, — серьезные перемены в руководстве мафии.
Томми глубоко вздохнул.
— В чем дело? — поинтересовался Майкл. — В газетах ничего не было.
— Если немного повезет, то можно сказать, что этот бедняга на мостовой — Бенни-Нос.
— Бенни? Кто, по-твоему, набрался смелости завалить самого Бенни?
— Ты смотришь прямо на него.
— Ну, Томми, ты даешь! Давай, выкладывай все по порядку.
— Ш-ш-ш-ш, — сказал Томми, показывая на экран.
Броков вновь появился на экране.
— После полудня два высокопоставленных члена нью-йоркской мафии были застрелены при выходе из дверей ресторана в Манхэттене. Эти убийства опровергли теорию ФБР, утверждавшую, что после смерти Бенито Карлучи, власть перешла к четверке его приближенных без обычной борьбы. Полиция считает, что двое из них решили избавиться от конкурентов с целью консолидации власти.
— Соображаешь теперь, почему я прилетел к тебе? — сказал Томми. — Самое время находиться подальше оттуда.
— Так кто же остался? — спросил Майкл. — Кто ведет все дела?
— Остались Эдди и Джо Фунаро, а я веду все дела.
— Боже, Томми! Как ты сумел все устроить?
— Старик устроил все, вернее мы вместе с ним. Он призвал всех четверых и дал новую установку и велел Эдди и Джо подчиняться мне. Теперь они занимаются уличным бизнесом, а я всем остальным. Они делают свои дела, а я отмываю бабки в легальном бизнесе.
— Стало быть, ты управляешь всем?
— Всем. Томми явно был доволен собой.
Майкл откинулся к спинке сидения. — Стало быть, ты — Дон?
Томми ухмыльнулся. Да, я — Дон.
Ближе к закату Майкл с Томми прогуливались вдоль пляжа колонии Малибу. Майкл был в обычной калифорнийской одежде, а Томми в закатанных до колен брюках, шелковой безрукавке и свободно болтающемся галстуке. Они только что поужинали и теперь говорили о новых обязанностях Томми, и о его необъятной власти.
— Винни, ты просто везунчик, — заметил Томми.
— Не знаю, не знаю.
— Везучее, чем сам себе представляешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы Дон прожил еще одни сутки, ты уже был бы мертв.
