Ребекка была искренно удивлена, что Линда не забыла о ней и даже нашла ее веб-сайт.
Дэнс показала Ребекке ее спальню, и та отнесла туда чемодан, а затем проследовала в туалет.
– Если я понадоблюсь, босс, просто крикните.
Ти-Джей вышел, и Дэнс заперла за ним дверь.
Линда взяла чашку, повертела ее в руке и отставила, не сделав глотка. «Как людям нравится в стрессовых ситуациях что-то теребить в руках», – подумала Дэнс. Ей приходилось сталкиваться на допросах с подозреваемыми, которые хватались за ручки, пепельницы, оберточную бумагу и даже за собственные туфли, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение.
Вернулась Ребекка, и Дэнс предложила ей кофе.
– Да, конечно.
Дэнс налила кофе и поставила молоко и сахар.
– Ресторана здесь нет, но еду приносят в номера. Вы можете заказывать все, что захотите.
Сделав глоток кофе, Ребекка заметила:
– Должна признаться, Линда, ты выглядишь великолепно.
Линда залилась краской.
– О, не знаю. Я совсем не в форме. Но вот ты-то действительно великолепна. И такая худая. У тебя замечательные волосы.
Ребекка рассмеялась.
– Ничто так хорошо не серебрит волосы, как два года в тюрьме. А, ты без кольца? Не замужем?
– Нет.
– Я тоже.
– Шутишь? Ты ведь собиралась выйти за того красавца скульптора из Италии. Я была уверена, что у тебя уже давно своя семья.
– Не так-то легко найти правильного мужа, когда все знают, что твоим дружком был Дэниэл Пелл. Я читала о твоем отце в «Бизнес уик». Там говорилось, что его банк расширяется.
– В самом деле? Я не знаю.
– Вы все еще с ним не общаетесь?
Линда отрицательно покачала головой.
– Брат тоже с ними не общается. Мы две бедные церковные мыши. Но так лучше, можешь мне поверить. Ты рисуешь?
– Немного. Непрофессионально.
– Непрофессионально? Что ты такое говоришь! – Линда повернулась к Дэнс, глаза ее сверкали. – Ребекка так хорошо рисовала. Вы обязательно должны увидеть ее работы. Они просто великолепны.
– Теперь иногда рисую только для развлечения.
Они еще несколько минут болтали, сообщая друг другу разные новости. Дэнс удивилась: несмотря на то что обе продолжали жить на западном побережье, они с момента суда вообще не общались.
Ребекка искоса взглянула на Дэнс.
– Саманта согласилась поучаствовать в нашей вечеринке? Или как там теперь ее зовут?
– Нет, только вы двое.
– Сэм всегда была такой боязливой и застенчивой.
– «Мышка» – помнишь? – сказала Линда.
– Да-да, именно. Так ее называл Пелл. Своей «Мышкой».
Они снова наполнили чашки, и Дэнс приступила к работе, задавая Ребекке те же вопросы, что раньше Линде.
– Я была последней из тех, кого завлек мистер Пелл, – угрюмо призналась Ребекка. – Это случилось… кстати, когда? – Взгляд на Линду.
– В январе, – напомнила та. – За четыре месяца до происшествия с Кройтонами.
Происшествия. Не убийства.
– А как вы познакомились с Пеллом?
– В то время я бродила по западному побережью. Зарабатывала, рисуя портреты на уличных ярмарках и на пляже. Я поставила мольберт, и ко мне подошел Пелл. Он попросил нарисовать его портрет.
Линда застенчиво улыбнулась.
– Кажется, рисунок ты так и не закончила. Вы как-то очень быстро очутились в фургоне и пробыли там много-много времени.
Улыбка самой Ребекки свидетельствовала о смущении.
– Да что уж тут говорить, у Дэниэла это было… В любом случае мы с ним там много беседовали. И он спросил меня, не хотела бы я поселиться с ними в Сисайде. Поначалу я не собиралась соглашаться. Я уже тогда знала о репутации Пелла: воровство из магазинов и все такое. Но потом сказала себе: я странница, бунтарка и художница. Пусть мое белоснежное мещанское воспитание идет на… В общем, я решила попробовать. И поначалу все шло просто великолепно. Меня окружали замечательные люди: Линда, Сэм. Мне не нужно было работать с девяти до пяти, и я могла рисовать в свое удовольствие. Можно ли желать в жизни чего-то большего? Конечно, в итоге получилось так, что я стала членом элементарной воровской банды. Не слишком здорово.
Дэнс обратила внимание на то, что лицо Линды помрачнело при словах подруги.
После освобождения из тюрьмы, продолжала Ребекка, она присоединилась к движению за права женщин.
– У меня возник своеобразный комплекс. Мне казалось, что мое подчинение Пеллу, преклонение перед ним унизило в моем лице всех женщин. Получалось, что я как бы нанесла оскорбление всем им. И потому я решила загладить свою вину.
В конце концов после длительной процедуры психологической и социальной реабилитации Ребекка открыла свою консультационную службу для женщин, основывающих собственное дело. С тех пор она только этим и занималась. «Должно быть, ее бизнес процветает», – подумала Дэнс, так как, судя по украшениям, одежде и итальянским туфлям, которые, по прикидке Кэтрин (в чем в чем, а в обуви Дэнс разбиралась превосходно), стоили столько же, сколько две ее лучшие пары, вместе взятые.
Вновь стук в дверь. Пришел Уинстон Келлог. Дэнс была рада его видеть. Прошлым вечером там, на «палубе», он ей очень понравился. Келлог оказался весьма общительным для часто путешествующего федерала. Дэнс вместе с мужем посещала много разных мероприятий, в которых принимали участие его коллеги, и большинство из них, как правило, были молчаливые, сосредоточенные и не склонные к общению. Но Уинстон Келлог ушел с вечеринки самым последним вместе с ее родителями.
Он приветствовал Линду и Ребекку и, следуя протоколу, продемонстрировал им удостоверение, потом налил себе кофе. До сих пор Дэнс задавала вопросы общего характера, теперь же, после прихода Келлога, настало время перейти к главным вопросам.
– Итак, я вам кратко обрисую ситуацию. Пелл, по всей вероятности, находится где-то в районе Монтерея. Однако мы не знаем точно, где и почему. Его поведение лишено всякого смысла. Большинство преступников, сбегающих из тюрем, стараются уйти как можно дальше от места заключения.
Кэтрин подробно рассказала своим гостьям, как развивались события, начиная от происшедшего в здании суда до самого последнего времени. Женщины слушали с интересом, но одновременно с ужасом и отвращением.
– Прежде всего позвольте мне спросить вас о сообщнице.
– О той женщине, о которой пишут в газетах? – переспросила Линда. – Кто она такая?
– Мы не знаем. Нам известно только то, что она молода и что у нее светлые волосы. Ей примерно лет двадцать пять.
– Значит, у него новая подружка, – заключила Ребекка. – Такой уж наш Дэниэл. Никогда не мог жить без подружки.
– Нам неизвестен в точности характер их отношений, – заметил Келлог. – Возможно, она была его поклонницей. Масса женщин сходит с ума по преступникам, даже по самым опасным.
Ребекка рассмеялась и бросила взгляд на Линду:
– Ты получала какие-нибудь любовные послания, когда сидела в тюрьме? Лично я – нет.
Линда отделалась вежливой улыбкой.
– Не исключена вероятность того, что она вовсе не новичок для Пелла, – продолжала Дэнс. – Конечно, она была очень юна на момент существования «семьи», но я не исключаю возможности, что вы могли ее знать.
Линда задумчиво нахмурилась.
– Говорите, ей сейчас лет двадцать пять… значит, тогда она была подростком. Нет, никого такого я не помню.
– Когда я была в «семье», – добавила Ребекка, – нас было всего пятеро.
Дэнс что-то записала себе в блокнот.
– Теперь я хочу побеседовать о вашей тогдашней жизни. О том, что занимало Пелла, о чем он говорил и что делал, каковы были его планы. Может быть, вы вспомните что-то такое, что наведет нас на мысль о его нынешних намерениях.
– Шаг первый – определите проблему. Шаг второй – соберите факты, – заметила Ребекка, взглянув на Дэнс.
Линда и Келлог обменялись непонимающим взглядом. Дэнс же прекрасно понимала, о чем говорит Ребекка. И радовалась, что та сегодня явно не в настроении читать еще одну лекцию наподобие вчерашней.
– Нам необходимы любые ваши воспоминания, любые идеи. Даже если какая-то мысль покажется вам безумной, все равно не стесняйтесь, говорите. Решение загадки может родиться из самых неожиданных умозаключений и фактов.
Дэнс спросила их об организации жизни в «семье».
– «Семья» была разновидностью коммуны, – сказала Ребекка. – Очень непривычно для меня, так как я выросла в пригороде в типичной капиталистической семье.
Впрочем, когда они начали описывать ее, картина получилась весьма далекой от классических коммунистических теорий. Правило распределения там звучало примерно следующим образом: от каждого то, что требует от него Дэниэл Пелл; каждому то, что решит Дэниэл Пелл.
Тем не менее «семья» функционировала, в общем, неплохо, по крайней мере на практическом уровне. Линда делала все, чтобы наладить быт «семьи», все остальные тоже вносили посильную лепту. Они хорошо питались, а бунгало содержали в чистоте и порядке, в случае необходимости проводя нужный ремонт. У Саманты и Джимми Ньюберга были золотые руки, все технические проблемы решались ими быстро и с удовольствием. По очевидным причинам – краденое хранилось в спальне – Пелл не хотел позволять владельцу бунгало заниматься ремонтом в доме, поэтому все приходилось делать им самим.
