Звонил Брайан…
– Ты и это знаешь. От тебя ничего невозможно скрыть.
– Извини.
– Ну, ты прекрасно понимаешь, как все происходит.
Дэнс заметила, что произнесла одно из тех бессмысленных предложений, которыми изобилуют повседневные беседы.
– Да, конечно, понимаю.
Она повернулась посмотреть, как мать справляется с обслуживанием гостей, и встретилась взглядом с Анной, женой Майкла, которая внимательно наблюдала за ними. Анна улыбнулась.
Дэнс улыбнулась в ответ и, обратившись к Майклу, предложила:
– Давай присоединимся к остальным участникам концерта.
– Мне придется петь?
– Ни в коем случае, – поспешила она его успокоить.
Майкл обладал превосходным голосом, низким, с естественным вибрато. Но был начисто лишен слуха. И даже под угрозой пытки не способен был правильно воспроизвести мелодию.
По прошествии получаса, посвященного музыке, сплетням и смеху, Эди Дэнс, ее дочь и внучка внесли ворчестерский бифштекс, салат, спаржу и картофель, посыпанный сухарями и сыром. Дэнс сидела рядом с Уинстоном Келлогом, который среди практически незнакомых людей держался превосходно. Он даже рассказал несколько безумно смешных анекдотов, сохраняя при этом абсолютно невозмутимое лицо, чем напомнил Кэтрин ее покойного мужа, который был не только коллегой Келлога, но и обладал схожим характером, очень легким и простым, по крайней мере когда с делами бывало покончено и он мог позволить себе немного расслабиться.
Беседа свободно переходила с одной темы к другой, от музыки к критическому взгляду Анны на состояние искусства в Сан-Франциско, затем к ближневосточной политике, от нее к вашингтонским проблемам, к проблемам калифорнийским и, наконец, к значительно более важному вопросу о рождении два дня назад в Аквариуме в неволе детеныша морской выдры.
Это была очень милая вечеринка: друзья, смех, вкусная еда, вино, музыка.
Хотя, конечно, каждую минуту, подобно мелодии, долетающей откуда-то издалека, в размышления Кэтрин проникала мысль о том, что Дэниэл Пелл все еще на свободе.
Кэтрин Дэнс сидела в отдельном домике в «Пойнт-Лобос инн». Впервые она посещала столь дорогое заведение. Это была высококлассная гостиница, состоявшая из отдельных домиков, расположенная на тихой дороге неподалеку от шоссе № 1 к югу от Кармела и примыкавшая к живописному дикому лесу, считавшемуся муниципальным парком, в честь которого и получила свое название гостиница. Построенный в тюдоровском стиле, отель представлял собой довольно уединенное место – от дороги его отделяло довольно большое пространство, а из автомобиля управления шерифа, припаркованного у входа, были хорошо видны все подъездные пути к гостинице. Собственно, поэтому Кэтрин и выбрала «Пойнт-Лобос инн».
Дэнс созвонилась с О'Нилом. В данный момент он проводил предварительное расследование об исчезновении женщины в Монтерее. Она позвонила Ти-Джею и Карранео. У Ти-Джея не было ничего нового, а Карранео сказал, что пока не нашел дешевого мотеля или пансиона, в котором могли остановиться Пелл с сообщницей.
– Я проверил все до самого Гилроя и…
– Дешевые гостиницы?
Пауза.
– Вы правы, агент Дэнс. На дорогие я не обращал внимания. Даже и не думал, что у беглеца могут быть деньги на них.
Дэнс вспомнила тайные телефонные переговоры Пелла из «Капитолы», в ходе которых упоминались 9200 долларов.
– Пелл предугадывает наши мысли. Что значит…
Она предоставила Карранео самому закончить начатую ею фразу.
– Что гораздо разумнее для него будет остановиться в дорогой. Гм. Ладно. Исправлюсь. Минутку. А где вы находитесь, агент Дэнс? Вы думаете, он?..
– Я уже проверила здесь всех постояльцев, – заверила его Дэнс.
Она закончила разговор, снова взглянула на часы и задумалась, сработает ли ее безрассудный замысел?
Минут через пять раздался стук. Дэнс открыла дверь и увидела громадного агента КБР Альберта Стемпла, который вел женщину лет около тридцати. Линда Уитфилд была крепкого сложения, с миловидным лицом, без косметики, с короткими рыжими волосами. Одежда на ней была уже немного потрепана: черные лосины блестели на коленях, из красного свитера торчали нитки, на шее болтался оловянный крестик. Никакого намека на духи, ногти без маникюра и коротко острижены.
Женщины обменялись рукопожатием. Пожатие Линды оказалось очень крепким.
Дэнс поблагодарила Стемпла, агент поставил на пол чемодан Линды и удалился. Дэнс заперла дверь, и женщина прошла в гостиную домика, в котором было две спальни. Она оглядела элегантное жилище так, словно никогда в жизни не видела ничего подобного.
– О Господи!
– У меня есть кофе.
Жест в сторону небольшой кухни.
– Лучше чай, если нетрудно.
Дэнс приготовила ей чаю.
– Надеюсь, вам не придется здесь долго задерживаться. Возможно, и на ночь оставаться будет не нужно.
– Есть какие-нибудь новые сведения о Дэниэле?
– Ничего нового.
Линда взглянула в сторону спален так, словно если сейчас она выберет какую-нибудь из них, ей уж наверняка придется остаться здесь на более долгий срок, чем хотелось бы. На мгновение ее невозмутимое спокойствие было нарушено, но очень скоро женщина овладела собой. Она выбрала комнату, занесла туда чемодан, через минуту вернулась, с благодарностью приняла от Кэтрин чашку чаю, добавила в нее молока и села.
– Я много лет не летала на самолетах, – призналась она. – А этот самолет… просто потрясающе. Такой маленький и в то же время, когда мы взлетали, меня прижало к сиденью. На борту была агент ФБР. Очень милая женщина.
Они сидели на удобных диванах с кофейным столиком посередине. Линда вновь огляделась по сторонам.
– Здесь просто великолепно!
И она была права. Дэнс не раз задавалась вопросом, что скажут бухгалтеры в ФБР, когда увидят счета. Один домик стоил почти шестьсот долларов за ночь.
– Ребекка скоро прибудет. Но мы могли бы начать пока и без нее.
– А Саманта?
– Она не приедет.
– Значит, вы с ней беседовали.
– Я даже ездила к ней.
– И где она?.. Ах да, постойте, вы ведь не имеете права говорить мне об этом.
Дэнс улыбнулась.
– Я слышала, она сделала себе пластическую операцию, изменила имя и биографию.
– Да, именно так.
– В аэропорту я купила газету, чтобы узнать последние события.
Дэнс вспомнила об отсутствии телевизора в доме брата Линды. Сыграли ли в отказе от него роль нравственные или культурные причины? Или гораздо более простые – финансовые? В наше время кабельный телевизор можно установить за несколько сотен баксов. Но от Дэнс не ускользнуло, что каблуки на туфлях Линды практически полностью стоптаны.
– Там говорится, что именно он убил охранников. – Она отставила чашку с чаем. – Я была удивлена. Дэниэл никогда не был жесток. Он способен был причинить вред другому человеку только в случае самозащиты.
Странно, но если смотреть на происшедшее с точки зрения Пелла, убивая охранников, он как раз защищался.
– С другой стороны, – продолжала Линда, – он ведь не всех убивает. Водителя же он отпустил.
Только потому, что это служило его интересам.
Дэнс задала вопрос об убийстве сотрудника муниципалитета в Реддинге.
– Чарльз Пикеринг? – Вспоминая, она оглядывала кухонные приспособления. – Не помню, чтобы Дэниэл когда-либо упоминал о нем. Но если его тогда отпустили, значит, он был не виноват.
Интересная логика.
– А как вы познакомились с Пеллом?
– Примерно десять лет назад. В парке Голден-Гейт. В Сан-Франциско. Я тогда сбежала из дома и ночевала там. Дэниэл, Саманта, Джимми и еще несколько человек жили в Сисайде. Они кочевали по побережью, как цыгане. Жили за счет того, что продавали вещи, которые сами изготовили или раньше купили. Сэм и Джимми были очень талантливые. Они делали рамки для картин, футляры для CD, вешалки для галстуков. Ну и всякое такое. В те выходные я сбежала из дома – ничего из ряда вон выходящего, я часто сбегала из дома, – а Дэниэл встретил меня около японского садика. Он сел, и мы стали болтать. У него есть дар говорить с людьми. Он умеет слушать. И вам начинает казаться, что вы для него центр Вселенной. А это, знаете ли, очень соблазнительно.
– И после того вы больше не возвращались домой?
– Ну почему же, возвращалась. Мне всегда хотелось сбежать оттуда и просто идти и идти куда глаза глядят. Мой брат так и сделал. Он ушел из дому в восемнадцать лет и больше никогда не возвращался. А у меня не хватало смелости. Мои родители – мы жили в Сан-Матео – были очень строги. Они нас откровенно муштровали. Мой отец был главой банка и треста Санта-Клары, и он…
– Постойте, тот самый Уитфилд?
