И тогда ребята увидели волка. Огромный серый зверь стоял совсем рядом, не сводя с маленьких человечков налитых кровью глаз. Хищник не двигался.
Первым пришел в себя Дима, который в отличие от приятеля не привык общаться с потусторонними мирами с помощью зеленых стекляшек и магических дьявольских звезд. Славик же, для которого стали обычными самые невероятные вещи, не вполне понимал, существует волк в реальности или просто мнится ему, став частью очередного «кино». Так многое уже сделалось обычным для маленького москвича, в родном городе которого живого волка можно увидеть только в зоопарке. Конечно, и в Кашине подобные явления случались не часто, но бывало, что лесные звери забредали в город.
— Бежим, Славка! Бежим! — закричал Дима, хватая приятеля за рукав куртки. — Это волк! Говорили, пошаливал тут один, вот до чего обнаглел, сюда забрел… Скорее! Щас весна, голодный он…
Калитка находилась рядом, всего в двух-трех метрах возле лавочки, совсем неподалеку валялась забытая в пылу изысканий секира. Поднять ее Славик не мог, а уж о том, чтобы сражаться с волком, и речи быть не могло, но сдаваться он не хотел, а хищник точно ждал решения человека и не двигался с места. Мальчик тоже словно прирос ногами к заснеженному тротуару. Вслед за ним смелость, казалось, возвратилась и к Диме. Он выпустил рукав куртки Славика и не спешил убегать.
Бывало такое, рассказывают люди, что матерые хищники — как о четырех, так, к слову заметить, и о двух ногах — отступали перед мужеством слабых и безоружных людей. Наверное, нечто подобное могло произойти и на тихой улочке патриархального городка российской глубинки. Казалось, зверь почувствовал решимость маленьких человечков и, оценив их мужество, вознамерился поискать другую, более подходящую жертву.
Но… что-то произошло.
Волк понюхал воздух и сверкнул глазами. Шерсть на нем встала дыбом, он оскалил пасть и зарычал. Всю смелость Димы точно ветром сдуло, он опрометью бросился к калитке, из-за которой крикнул товарищу: «Беги!» — и был таков.
Славик повернул голову и понял (других объяснений ему в голову не приходило), что стало причиной изменения поведения зверя, — проваливаясь по самое брюшко в свеженаметенный снег, к хозяину спешил крошечный рыжий котенок, простивший Славику все нелепые попытки «очеловечивания».
— Локи! — воскликнул мальчик. Запихнув изумруд во внутренний карман куртки, он схватил котенка и спрятал его за пазуху. — Не бойся.
Волк зарычал.
Славик гордо поднял голову; желая встретить опасность лицом к лицу, но только открыл рот от изумления. На том месте, где только что стоял готовый к прыжку серый хищник, находился вполне миролюбивого вида мужчина.
— Здравствуй, — проговорил он и, улыбнувшись, спросил: — Ты не рад нашей встрече?
Разбойничья фортуна отвернулась от Маккоя. После казни Мартинсона и убийства Хэллорана буквально на следующий же день, как банда Бладэкса покинула объятый пламенем Кастильо Ансьяно, начались неприятности. Берни Кроуфорд и еще до дюжины человек из молодняка тайно бежали. Маккой не велел преследовать их.
Гораздо хуже было то, что пропал также и Пе-кенья Зорра, вероятно, смутьяны увели разведчика с собой или, что наводило на более мрачные размышления, он ушел с ними по собственной воле. Все не радовало Маккоя, он стал угрюм. Теперь даже Зебб Карлсон не всегда знал, что решит вожак. Уныние охватило отчаянных головорезов. «Уходи, Зебб, — сказал однажды ночью Карлсону Джеффри. — Скоро нам крышка». Старый товарищ в лихих делах покачал головой: «Там, где ты, там и я». Маккой как-то странно посмотрел на Карлсона и проговорил: «Я — один, старина, и не собираюсь ни подыхать, ни сдаваться им, — он даже засмеялся как безумный и продолжал: — Древние боги Асгора придут мне на помощь, но ручаться за то, что они собираются предоставить возможность спасти свою задницу еще кому-нибудь, я бы не стал, так что давай-ка деру, дружище, пока не поздно». — «Ты не справишься один с этой собачьей сворой, Джефф, — возразил Карлсон и с горечью добавил: — А потом, куда я пойду, я только и жил-то, что с тобой рядом, старина». Маккой пожал плечами. «Как знаешь, Зебб, я давал тебе шанс, одному из всех, даже Ричардсу не сказал ничего, но если ты так решил… Приготовься к тому, что жить осталось недолго». Ответ товарища удивил даже и ко всему привыкшего вожака. «Я знаю, знал это примерно с десяти лет, с тех пор как умерли родители, — усмехнулся он. — А протянул еще сороковник, только вот зачем?.. Так или иначе, не думаю, что стоит укорачивать остаток собственной жизни мыслями о ее конце, если он и без того близок».
Приятели не ошиблись.
Заканчивалась вторая неделя погони. Бладэкс терял людей и силы, Альварадес не отставал. Они давно покинули пределы округа и вышли за пределы юрисдикции шерифа, даже и граница Калифорнии осталась позади, но Альварадес знал: другого шанса прославиться не будет. Смерть строптивца Мартинсона лишь подкрепляла веру шерифа в собственную правоту: если бы старик послушался, все повернулось бы по-иному.
Узнав, что в банде начался разлад, он не мог заснуть всю ночь, а уж когда к шерифу явился Пекенья Зорра и предложил помощь в поимке Маккоя в обмен на обещание свободы и неприкосновенности, Джон и вовсе чуть не запел от радости. Воодушевленный, он принялся собирать добровольцев.
Преследование затянулось, и многие отстали, но все равно с шерифом шло более трех дюжин сытых и хорошо вооруженных молодцов, у каждого из них имелось по заводному коню, тогда как бандиты, которых осталось уже меньше десятка, уходили на измотанных лошадях, голодали и испытывали нужду в боеприпасах. Селения попадались редко, и Альварадес, искусно лавируя, предупреждал попытки Маккоя поживиться хоть в одном из них, добыв себе коней, пропитание и патроны.
Наконец, все подошло к концу. Преследуемые были деморализованы, обезглавленные трупы двоих и тело еще одного бандита с прострелянной головой, которые попались людям шерифа на дороге, говорили о том, что Маккой уже едва может держать в повиновении жалкие остатки банды. И вот Бладэкса загнали на гору и окружили со всех сторон.
— С ним Скотт Ричардс и Зебб, может, еще кто-то из стариков, шериф, — сказал Пекенья Зорра. — Молодых уже не осталось. Думаю, что тот парень, которому вчера вынесли мозги из кольта, последний из тех, в ком Маккой мог сомневаться.
— Что ты хочешь сказать? — нахмурился Альварадес.
— Только то, что говорю, — отозвался Луис. — Они не сдадутся, не трать время попусту, начинай штурм. А мне… Мне позволь уйти, как договорились.
«Хитрый парень этот Зорра, — подумал Джон. — Никогда не знаешь, что у него на уме. Не зря его так прозвали — настоящая лиса».
Альварадес гадал, что же заставило Луиса предать вожака? Следопыт мог бы просто уйти, куда захотел, но он пришел к нему, к шерифу. Решил отомстить за обиду? Такое объяснение вполне удовлетворяло Джона, пока кто-то не спросил его однажды: «А что ты будешь делать с изумрудом Бладэкса?» Вопрос застиг законника врасплох. Теперь, глядя в острую, хитренькую мордочку Лисы, он вспомнил об этом. Разведчик мог проследить место, в котором вожак хранил камень. Мерзавец задумал собственную игру, и шериф не собирался позволить ему разыграть ее.
— Останешься, пока не возьмем Маккоя, — сказал Альварадес.
— Мы так не договаривались, — тихо возразил Пекенья Зорра. — Ты сказал, что я смогу уйти, если сумею загнать Бладэкса в ловушку. Отсюда ему не выбраться, разве что в пещеры, но там он сдохнет с голоду или его укусит змея, так что Джеффри Маккой у тебя в руках, живой или мертвый.
Выражение Луиса: «если сумею загнать Бладэкса в ловушку» шерифу не понравилось — кто, как не он сам, сделал это? При чем тут какой-то вертлявый сукин сын?
— Хватит болтать, Луис, — грубо оборвал разведчика Альварадес и, позвав помощника, крикнул: — Эй, Фостер, пригляди за парнем.
Фостер Рэй кивнул и недовольно пробурчал под нос:
— Легко тебе говорить «пригляди», а ты попробуй уследить за этим ужом!
— Ладно, Фостер, не вешай нос, — ободрил шериф помрачневшего помощника и поскакал раздавать распоряжения.
Как и предрекал Пекенья Зорра, «старики», оставшиеся с Бладэксом, не сдались, перспектива справедливого суда не прельстила их, шерифа послали куда подальше в самых непочтительных выражениях, что вкупе с приближавшимся заходом солнца заставило Альварадеса пошевеливаться.
Последняя схватка длилась недолго. Бандитам, стрелявшим из укрытий, удалось убить пятерых и ранить восемь человек, но скоро все было кончено. И тут разведчик оказался прав: Карлсон и Ричардс оказались последними, кто остался с предводителем до конца. Трупы двоих писмейкеров, сжимавших в пальцах револьверы с опустевшими барабанами, — вот и все, что удалось найти Альварадесу. Главный виновник кровавого торжества исчез, словно и не существовал никогда. Только гриф, такой огромный, что все его товарищи предпочитали держаться в стороне, кружил над вершиной горы или, вернее, высокого каменистого холма в ожидании поживы.
