В его глазах вдруг зажглись иронические огоньки.
– А вам это откуда стало известно?
– От него.
Чернышов указал на Егора.
– А кто это? – удивился премьер, впервые взглянув на Егора как на человека, представляющего некоторый интерес. До этого он, подобно другим, попросту не замечал его.
– Писатель… – сказал Чернышов. – Но это неважно. Дело в том, что этому человеку известно все, что должно произойти в ближайшем будущем. И это он сообщил мне о готовящемся взрыве.
Иронические огоньки исчезли из глаз премьера.
– Вы издеваетесь надо мной? – спросил он.
Еще секунда – и он готов был удалиться за спины телохранителей.
– Нет, – покачал головой Чернышов. – Для этого я вас слишком уважаю. И если вы дадите ему возможность, то увидите, что я говорю правду.
– Черт-те что! – покачал головой премьер и посмотрел на Егора. – Ну, что вы хотите мне сказать? Идите сюда.
Шеренга снова раздвинулась. Егор подошел к премьеру, посмотрел ему в глаза. Все подождали, что он скажет, но он почему-то молчал.
– Он немой? – спросил премьер Чернышова.
– Никак нет… – ответил генерал, видя, что его усилия ни к чему не приводят, поскольку Егор, невзирая на его отчаянные призывы взглядом и мимикой, ничего не говорил, как будто и вправду онемел.
– Пишите рапорт, генерал, – посоветовал премьер, поворачиваясь к трапу. И повторил громко: – Черт-те что!
– Вам сейчас позвонят, – сказал ему в спину Егор.
Премьер обернулся:
– Что вы сказали?
– Вам сейчас позвонят, – повторил Егор.
Его взгляд был тверд и спокоен, и премьер внезапно почувствовал силу, исходившую от этого человека.
– Кто мне позвонит? – спросил он. – Жена?
Он улыбнулся и подмигнул стюардессе.
– Нет, не жена, – ответил Егор.
– А кто?
– Лучше отойти, – помявшись, предложил Егор.
Премьер покачал головой, но отошел за Егором на три шага от трапа.
– Слушаю вас, – сказал он.
– Сейчас вам позвонит женщина, – сказал Егор. – Ее зовут Татьяна. Это ваш близкий друг.
– Что? – так и выпучился на него премьер. Обернулся, затем снова посмотрел на Егора. – Откуда вы ее знаете? – спросил он, понижая голос. – Это невозможно…
– Я ее не знаю, – ответил Егор. – Но она сейчас вам позвонит. И спросит, что купить вам к возвращению. У нее есть идея насчет нижнего белья из Франции.
– Да что вы несете… – начал было премьер.
Но в этот момент у него в кармане зазвонил мобильный, и он, выхватив его, отошел в сторону.
Премьер разговаривал недолго и уже в процессе разговора обернулся и посмотрел на Егора тем взглядом, который был ему хорошо знаком.
– Как вы узнали? – явно потрясенный, спросил он, вернувшись по окончании разговора к Егору.
– Не в том дело, господин премьер-министр, – ответил Егор. – А в том, что на вас и вашу команду готовится покушение. Генерал Чернышов говорил правду. И я тому свидетель.
Потрясение все еще не оставило премьера, на его худощавом энергичном лице отражались различные чувства, но соображал он быстро.
– Хорошо, – сказал он. – Я откладываю рейс.
Он махнул рукой, и к нему тотчас подбежал начальник охраны, немолодой рослый мужчина.
– Задержите того человека, на которого вам укажет генерал… – Он посмотрел на Чернышова.
– Чернышов! – напомнил тот.
– Генерал Чернышов. Действуйте тихо, поблизости пресса.
– Понял, – кивнул начальник охраны. – Идемте.
Они направились к аэропорту. Егор двинулся следом. Ему показалось, что премьер хочет его о чем-то спросить, но он уже забыл о нем, перенесясь мыслями к Жанне. Находясь возле Ожогина, она подвергалась опасности. Вряд ли Ожогин собирался оказывать сопротивление. Не в его интересах было прибегать к способу Пронова. Он знает, что на него конкретных улик нет, а слово Егора против его слова ничего не значило. Правда, в самолете могли обнаружить взрывчатку, но мало ли кто мог ее туда подложить?
И все же Егор знал, что ему лучше находиться рядом.
Приближенные премьера косились на них, но молча ждали, чем разрешится нештатная ситуация. Замерли и люди у аэропорта, недоумевая, почему отменили посадку. Ожогин, почуяв неладное, направился было к дверям, но Чернышов прибавил шагу и указал на него начальнику охраны:
– Этот!
Начальник охраны, кивнув, взмахом руки послал своих людей вперед.
– Никого не выпускать!
Дверь блокировали.
Ожогин с хмурой улыбкой ждал приближения Чернышова и начальника охраны.
– Вы арестованы, – объявил ему Чернышов.
– На каком основании? – спросил Ожогин, бросив на Егора быстрый взгляд.
– На основании организации вами покушения на премьер-министра.
– Да? – усмехнулся Ожогин. – И что же, у вас есть доказательства, свидетели?
– Есть, – сказал Егор. – Он выступил вперед и посмотрел на Ожогина. – Я свидетель.
Ожогин хотел презрительно улыбнуться – и не смог. Он внезапно побледнел и сделал такое движение, точно хотел достать оружие. Но охрана была начеку и схватила его за руки.
Но зато никто не заметил пистолета в руках Курбатова. Миг – и он направил свое оружие в сторону Егора.
– Сдохни! – прохрипел он.
Лицо Ожогина озарилось надеждой при виде наставленного на Егора пистолета. Еще бы, этот человек олицетворял для него главную опасность. Мало того что он многое знал, он мог, только заглянув в глаза, увидеть все, что таилось в глубинах сознания, и вынести это на поверхность, не оставляя шансов на спасение.
А с его смертью устранялись все риски. Можно было громогласно заявлять о своей невиновности, о происках ФСБ, всегда выискивающих блох в смежном ведомстве, намекнуть на ненормальность Егора, а заодно Чернышова, поверившего якобы провидцу (какая чушь!), одним словом, выйти из положения героем – и все благодаря одному-единственному выстрелу, который уже никто не мог остановить. А поступок Курбатова он оправдает и даже повысит его в звании – заслужил!
Но в следующее мгновение случилось то, чего никто не ожидал.
Перед Егором возникла гибкая девичья фигурка и закрыла его своим телом. Это Жанна, увидев направленный на Егора ствол, бросилась вперед, чтобы защитить его от рокового выстрела.
Егор онемел. Внезапно время будто остановилось, и ему показалось, что оживает один из его кошмаров. Жанна погибала, а он ничего не мог сделать и терял ее, как терял всех, кого любил.
Он попытался оттолкнуть ее, закрыть собой, но было уже слишком поздно…
Звук выстрела был почти неслышен, так, короткий хлопок вдалеке. Но Курбатов, выронив пистолет, со стоном схватился за простреленную руку. Его мгновенно скрутили и увели.
Чернышов, начальник охраны, а вслед за ним и Егор посмотрели в сторону вертолета, откуда прозвучал выстрел. Майор спецназа, которого Чернышов по-отцовски называл Коля, издали поднял руку. У плеча его виднелась снайперская винтовка. Чернышов помахал в ответ, хотя на лице его было написано неодобрение: майор нарушил-таки его приказ.
Бледного, как смерть, Ожогина повели к стоящим неподалеку черным джипам. Он не противился, и не потому, что верил в свою способность избежать наказания, а потому что понял: для него все кончено.
Егор, сжимая Жанну в объятиях, посмотрел ему вслед. Он не испытывал злорадных чувств. Он устал от всего до чертиков и думал только о том, как бы побыстрее отсюда выбраться.
– Как ты? – спросил он Жанну.
– Хорошо, – прошептала она, всем телом прижимаясь к нему. – Теперь хорошо.
– Зачем ты это сделала?
– Не знаю… Не было времени подумать.
Она подняла лицо и виновато улыбнулась. И тут же ее губы были накрыты губами Егора.
«Люблю», – сказал он.
«Я тоже», – ответила она.
Мимо них прошел премьер, в обратном порядке сопровождаемый своей свитой. Он только покосился на Егора, стоящего в обнимку с Жанной, но ничего не сказал.
– Зайдете потом ко мне, – бросил он Чернышову.
– Есть! – вытянулся тот.
Премьер кивнул и исчез в здании аэропорта. Ему еще предстояло объясняться с прессой.
– Ну что, молодежь? – спросил Чернышов, играя глазами, как будто ему самому было не больше тридцати. – Куда вас отвезти?
Егор немного подумал. Домой? Конечно домой. Но сначала он должен увидеть того, кто его создал.
«К нему?» – спросил он мысленно Жанну.
«К нему», – ответила она.
«А где он?»
«Я знаю где».
– Ну, едем? – спросил Чернышов, у которого уже начинались совсем другие заботы.
– Едем, – кивнул Егор.
В обнимку с Жанной они направились к машине генерала.
– Как назвали внука, Аркадий Борисович? – спросил Егор Чернышова.
– А? – отозвался тот, не сразу поняв, о чем идет речь. – А, внука? Борис. Как прадеда.
И широко улыбнулся, наверное, впервые за день. Но в следующий миг с подозрением посмотрел на Егора:
– А ты, что, не знал?
Егор только улыбнулся в ответ. Теперь он ничего не обязан был говорить.
Профессор Никитин полусидел на кровати, опираясь спиной на высоко подложенную подушку. Он читал книгу, задумчиво шевеля губами, и карандашом что-то быстро помечал в ней.
