Иди пнула старика босой ногой.
— Ну и что мы будем с ним делать? — Это был необычайно интересный вопрос, волновавший и Левона Стичлера. Глаза его округлились в ожидании ответа Кусаки, который буркнул:
— Выбросим.
— Куда?
— Куда-нибудь подальше. Этот гад хотел убить меня.
— Но ты должен признать, что это была всего лишь жалкая попытка.
— Ну и что? Главное — намерение.
— Ты посмотри на него, Кусака. На него и пулю-то жалко тратить.
Эти слова ничуть не оскорбили Левона. Иди вытащила у него кляп изо рта, и старик несколько раз сплюнул на пол. Кляп представлял собой пыльную тряпку, ужасно вонявшую средством для полировки мебели.
— Спасибо, — поблагодарил Левон, тяжело дыша.
— Заткнись, осел! — рявкнул Кусака.
— Как вас зовут? — спросила Иди.
Левон назвался и объяснил, почему решил убить продавца трейлеров.
— Похоже, что кто-то уже опередил вас. — Иди рассказала о визите здоровенного парня с двумя таксами. — Он куда-то увез этого подлеца Тони, и я уверена, что он не вернется.
— Ох, — облегченно вздохнул Левон. — А вы кто?
Кусака бросил на Иди сердитый взгляд.
— Вот видишь? Я же сказал тебе, что надо его шлепнуть.
Старик моментально извинился за излишнее любопытство. Но Кусака сказал, что ему плевать на извинения и они его все равно уроют.
— В этом нет никакой необходимости, — взмолился Левон, но Кусака вновь затолкал ему в рот кляп. Старик закашлялся, и тряпка выскочила изо рта. — Прошу вас… у меня больное сердце!
— Вот и хорошо. — Кусака приказал Иди принести заточенный колышек, которым пытался воспользоваться Левон. Угроза подействовала на старика, он замолчал и позволил снова засунуть себе в рот кляп. — Глаза тоже завяжи, — велел Кусака.
Иди воспользовалась черным шифоновым шарфом, который нашла в шкафу среди нижнего белья Нерии Торрес. Из него получилась отличная повязка для глаз.
— Не слишком туго? — поинтересовалась она.
Левон Стичлер приглушенно хрюкнул и покачал головой.
— Что дальше? — спросила Иди у Кусаки.
Кусака дернул плечами, сморщившись от боли.
— У тебя еще остались успокоительные таблетки? Эта гребаная нога ужасно ноет.
— Дорогой, я не уверена…
— Черт! — Здоровой ногой Кусака пнул Левона Стичлера по ребрам. Без всякой причины, просто потому, что старик представлял собой удобную мишень. Иди оттолкнула Кусаку и попросила его успокоиться.
— У нас все идет прекрасно. Риди подписал соглашение, и нам остается только дождаться денег. А если ты убьешь этого несчастного, то спутаешь нам все планы.
Челюсть у Кусаки задергалась, как паровая лопата, в глазах появилось мучительное выражение, словно с похмелья.
— Ничего другого я придумать не могу, — пробормотал он.
— Послушай. Мы отвезем этого старика Левона куда-нибудь подальше в лес и оставим там. Предупредим, чтобы некоторое время не возвращался в город, иначе мы разыщем его внуков и… ох, я не знаю…
— Сдерем с них шкуру, как с поросят?
— Отлично. Главное, запугать его до смерти, и он обо всем забудет. Сейчас у него одно желание — остаться в живых.
— Черт побери, проклятая нога сейчас лопнет.
— Иди, смотри телевизор, а я поищу какие-нибудь таблетки, — успокоила Иди.
Она порылась в аптечке, нашла непочатый пузырек с какими-то таблетками, сказала Кусаке, что это таблетки с кодеином, и сунула ему в руку пять штук. Кусака проглотил таблетки, запив их теплым пивом.
— В джипе есть бензин? — спросила Иди.
— Да. Посмотрим «Салли Джесси» и поедем.
Иди пошла на улицу погулять с Дональдом и Марлой.
* * *
После нескольких дней, проведенных в наркотическом дурмане, вызванном уколами морфия, патрульная Бренда Рурк наконец-то почувствовала себя лучше. Специалист по пластическим операциям сообщил, что будет оперировать ее в конце недели.
Сквозь повязки она сказала Джиму Тайлу:
— Ты выглядишь усталым, мой гигант.
— Мы продолжаем работать в две смены.
Бренда поделилась с Джимом последними новостями.
— В одном из ломбардов Кендалла какой-то подонок пытался заложить кольцо моей мамы.
— Тот самый?
— Да, судя по описанию служащего.
— Что ж, это уже зацепка.
На самом деле эта новость обеспокоила Джима. Ведь он предоставил губернатору свободу действий в поисках человека, напавшего на Бренду, рассчитывая, что губернатор справится с этим быстрее, чем полиция. Однако случай в ломбарде мобилизует полицию. И теперь вполне возможно, что, охотясь на человека в черном джипе «чероки», Сцинк столкнется с детективами, а это ничего хорошего не сулило.
— Я, должно быть, выгляжу ужасно, — предположила Бренда, — потому что никогда не видела тебя таким мрачным.
Конечно же, его огорчало состояние Бренды, которая, бледная и избитая, лежала на больничной кровати. В своей работе Джиму приходилось видеть много крови, боли и страданий, но он никогда еще в жизни не испытывал такой слепой ярости, как в тот день, когда впервые увидел покалеченную Бренду. В деле поимки и наказания негодяя, избившего Бренду, смешно и наивно было рассчитывать на правоохранительные органы. Ведь этот бандит был настоящим монстром. Судя по тому, что он сотворил с Брендой, этот монстр ненавидит и женщин, и полицейских. Он представлял угрозу для людей, и следовало избавить от него общество.
Но сейчас, стараясь рассуждать спокойно, Джим Тайл пожалел о своем поступке, совершенном в порыве ярости. Когда Бренда назвала ему номер джипа «чероки», следовало зарегистрировать эти данные и сообщить полицейским, занимающимся расследованием дела. А он пустил губернатора по следу негодяя, совершив ужасно глупый, идиотский поступок. Бренда поправится, а вот он, Джим Тайл, подверг огромному риску дорогого ему старого друга. И сейчас уже почти невозможно остановить его.
— Я хочу спросить тебя кое о чем, — промолвила Бренда.
— Разумеется.
— Сегодня ко мне приходил детектив из отдела по расследованию ограблений. И еще женщина из конторы прокурора штата. Они ничего не знают о черном джипе.
— Гмм…
— И о номере… я думала, ты сообщил об этом.
— Я совершил ошибку, Брен.
— Забыл сообщить?
— Нет, не забыл. Я совершил ошибку.
Джим Тайл присел на край кровати и рассказал Бренде, что он натворил. После его рассказа Бренда долго молчала, не считая короткой беседы с медсестрой, заходившей перевязать ее.
Потом, когда они снова остались вдвоем, Бренда сказала:
— Значит, ты отыскал своего сумасшедшего друга. Каким образом?
— Это не имеет значения.
— Значит, он был здесь, у меня в палате, и ты не познакомил нас?
Джим усмехнулся.
— Ты спала, дорогая.
Бренда погладила его по руке. Джим понимал, что она обдумывает его рассказ. Наконец Бренда вымолвила:
— Малыш, ты, наверное, действительно любишь меня, раз решился на такое.
— Я все испортил, Брен. Прости меня.
— Хватит об этом. У меня к тебе еще один вопрос.
— Слушаю тебя.
— А будет лучше, если этого негодяя, укравшего кольцо моей матери, поймают твои друзья?
— Да, это было бы гораздо лучше.
Бренда Рурк кивнула и закрыла глаза. Джим Тайл подождал, пока дыхание Бренды стало спокойным и ровным, он убедился, что она погрузилась в глубокий, здоровый сон. Прежде чем уйти из палаты, он поцеловал ее в щеку через просвет между повязками, ощутив тепло кожи. Джим был твердо уверен, что на губах Бренды промелькнула улыбка.
* * *
Сцинк уперся лбом в подоконник. В течение часа он не произнес ни единого звука и даже не пошевелился, когда Августин отправился за оружием. Бонни не понимала, или он дремлет, или просто игнорирует ее.
— Здесь была детская. Вы обратили внимание? — спросила она.
Никакой реакции.
— Вы спите?
И вновь в ответ молчание.
В разбитое окно залетела желтая шелуха и опустилась на спутанную гриву Сцинка. Бонни сдула ее. Из расположенного напротив дома 15600 по Калуса-драйв раздался лай собак.
Наконец губернатор заговорил:
— Ох, они вернутся. — Он так и не поднял лоб с подоконника.
— Кто?
— Родители этого ребенка.
— Почему вы так уверены?
Молчание.
— Возможно, им больше не захочется переживать ураганы, — попыталась поддержать разговор Бонни.
— Я оптимист, — буркнул Сцинк.
Снова бросив взгляд на промокшего плюшевого медвежонка, Бонни подумала, что ни одна семья не заслужила того, чтобы ее жизнь была разбита вот таким ужасным образом. Губернатор, похоже, прочитал ее мысли.
— Мне очень жаль, что с ними случилось такое. Но прежде всего мне жаль, что они оказались здесь.
— И будет еще больше жаль, если они вернутся.
Сцинк поднял взгляд, мигая, словно сонная ящерица, вылезшая из-под крыльца.
— Это зона урагана, — коротко бросил он.
Бонни решила, что губернатор должен услышать ее точку зрения, точку зрения человека со стороны.
— Люди приезжают сюда в надежде, что жизнь здесь лучше, чем там, где они жили раньше. Они верят красочным плакатам, и знаете что? Для многих из них здесь действительно лучше, чем на прежнем месте, будь то Лонг-Айленд, Де-Мойн или Гавана. Жизнь здесь радостнее, так что стоит рискнуть. Даже несмотря на угрозу ураганов.
