— Взгляните на дорогу, — попросил он.
— Зачем?
— Ну, взгляните, пожалуйста. Вы видите закономерность в том, как движутся машины?
Она улыбнулась.
— Очень мило с вашей стороны.
— Ну отвечайте же. Представьте, что со мной нужно разговаривать как с идиотом и отвечать на идиотские вопросы.
— Да. Я вижу в этом закономерность.
— Ну вот, именно. Машины едут по правой стороне дороги. Так что даже если вы видите системы, которых не существует, вы все равно продолжаете замечать существующие. Меня называют маниакально-депрессивным. Это стресс, депрессии, психозы и прочее. Всем так хочется поставить нам диагноз. Объяснить наши смены настроений болезнью.
Она помолчала, обдумывая его слова:
— Да, правда. Но теперь, наверное, я лучше поеду домой.
Нильс пристально посмотрел на нее.
— Да, так, пожалуй, будет лучше всего. Проблема ведь на самом деле совсем не в том, что вы видите слишком много закономерностей, правда?
Он снова завел мотор.
— Что вы имеете в виду?
— Теперь проблема в людях, Ханна. Пока вы имеете дело с закономерностями, теориями и всем, что происходит у вас в голове, все хорошо. Но как только речь заходит о людях, о настоящих людях — тут вы пасуете, верно?
Она подняла на него удивленный взгляд.
— Я ничего такого не говорила.
— Закономерности, черные дыры и черная материя — это вам по плечу, Ханна, тут вы себя чувствуете на коне. Но стоит вам столкнуться с людьми из плоти и крови. Со мной, например… С людьми вокруг меня. Со следующей жертвой. С вашим сыном…
— Ах ты…
Потеря контроля была столь же неожиданна для нее, как и для него, но кулаком по голове получил только он.
— Ханна!
Сначала она издала приглушенный вопль, отдавшийся эхом в маленьком салоне машины, потом начала осыпать Нильса ударами.
— Ханна! Успокойся! — кричал Нильс, закрывая лицо руками. Он мог бы схватить ее за руки, но решил этого не делать.
— Ах ты, ах ты… — повторяла она снова и снова, ни разу не закончив предложения. Она вкладывала в удары всю свою силу и не собиралась останавливаться.
Потом удары вдруг прекратились. Он почувствовал привкус крови и подумал, что даже хорошо, что она воочию видит результаты своей злости. Секунды сложились в минуту. Может, даже в несколько минут.
— У тебя кровь идет.
— Ничего страшного.
Тяжело дыша, она потянулась к его рту, стерла капельку крови на нижней губе, и Нильс взял ее за руку. Поцелуй получился сам собой. Она повернулась на сиденье, оперлась на одно колено и потянулась к нему. Она сама его поцеловала, он только ответил. Ее язык осторожно скользнул по маленькой царапине на нижней губе, прежде чем встретился с его языком. Так они сидели какое-то время.
Ханна выпрямилась и посмотрела в окно — как будто ничего не было, ни поцелуя, ни ее взрыва. Она первой нарушила тишину, сказав просто:
— Да, ты прав.
Церковь Свв. Иеремии и Луки, Венеция
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда смолкла сирена. Номер начинался на +45 — значит, датский. Разговаривать по телефону в церкви было запрещено, но Томмасо поставил свечку для мамы, перекрестился и вообще был хорошим мальчиком. Даже две свечи на всякий случай. Маленькие елочные свечки, которые сгорели почти мгновенно. Он отошел в боковой придел, чтобы никому не мешать, и заговорил вполголоса.
— Томмасо Ди Барбара.
Звонила та же самая датчанка, она спросила, прослушал ли он оставленное ею сообщение.
— Оui.[101]
У ее французского был сильный датский акцент, зато она очень четко чеканила слова.
— Все сходится, до последней цифры после запятой.
— Это просто невероятно.
— Если мы правильно предполагаем, что речь идет о числе тридцать шесть…
В трубке что-то скрипело. Томмасо взглянул на лик Иисуса у себя над головой. Тот стоял, раскинув руки в стороны, а Фома неверующий ощупывал пальцем рану у него на боку — там, где римское копье проткнуло тело Спасителя.
— Алло, вы тут?
— Да, простите, — ответила Ханна. — Два последних убийства. Должны произойти у вас или у нас.
— Вы уверены?
— Да, — она ответила не колеблясь, исполненная веры в свои слова, что как нельзя лучше гармонировало с местом, где находился Томмасо.
— Но… — начал он, пытаясь внятно сформулировать свое удивление. В стеклянном гробу у алтаря лежала одетая в красное кукла, которую фотографировал какой-то турист. Томмасо отвернулся от этой сцены и спросил в трубку: — Когда?
— Похоже, все убийства совершались на закате солнца.
Томмасо мысленно пробежал список жертв. Как же он сам этого не заметил? Наверное, потому, что точное время совершения убийства было указано всего в нескольких случаях. Но все равно, он работал над этим делом ежедневно в течение полугода, даже больше, а этой датчанке удалось разгадать загадку в два счета.
— Господин Барбара?
— Оui?
— Я сейчас пришлю вам сообщение с приблизительными координатами того места, где будет совершено убийство.
— Что я должен сделать?
Ханна помолчала несколько секунд и ответила:
— Что мы должны были сделать тогда, когда вы передали нам дело?
Томмасо осмотрелся вокруг. Ханна спросила:
— Когда у вас садится солнце?
— Думаю, очень скоро.
— Тогда я на вашем месте посвятила бы оставшееся время проверке тех координат, которые я сейчас пришлю. Найдите место, где будет совершено убийство, попытайтесь его предотвратить.
— Да, понятно, просто моя мама…
Он подумал, не рассказать ли ей, как обстоят дела. Что его мать умерла, что ему нужно к ней вернуться, что если он уйдет прямо сейчас, это будет выглядеть очень странно. Он ничего не сказал.
— Навигатор дает небольшую погрешность, но координаты должны соответствовать месту, с поправкой в несколько метров. Мне нужно идти.
На ступеньках церкви сидел Лучано, один из немногих венецианских бездомных. Их количество резко сократилось с массовым наплывом туристов; когда Томмасо был маленьким, бездомных было гораздо больше, теперь же кроме Лучано никого, считай, не осталось. Зато Лучано помогал весь район, он был предметом общих забот.
— О, Томмасо. Дай-ка мне немного денег.
Томмасо порылся в карманах.
— 80 центов пойдет?
— Ай, да ну тебя, — Лучано красноречивым жестом отказался от восьмидесяти центов и возмущенно вздохнул. Томмасо нашел в заднем кармане пять евро и протянул их попрошайке.
Перебегая через площадь, он заметил, что вода поднялась еще на сантиметр. На улице не было ни души, если не считать сидящего на ступеньках Лучано.
— Счастливого Рождества! — крикнул старый пьяница вслед Томмасо, скрывшемуся за углом.
Королевская больница, Копенгаген
Ханна сидела в больничном холле, Нильс беспокойно ходил взад-вперед, пока не увидел в окно того, кого они ждали. Каспер припарковал свой велосипед, снял с него фонарики и вошел внутрь.
— Приехал так быстро, как только смог, — он говорил запыхавшись.
— Ты говорил кому-то, куда и зачем едешь?
— Никто не спрашивал.
— Отлично. Вот, познакомься с Ханной, следующие два часа вы будете работать вместе.
— Я никогда раньше не выезжал на задания! — восхищенно сказал Каспер.
Ханна поднялась и пошла им навстречу, Нильс представил ее:
— Ханна Лунд, профессор из Института Нильса Бора.
Она не стала с ним спорить, все другие объяснения, каждое по-своему, стали слишком сложными. Представление Каспера прошло проще и было ближе к правде: наш полицейский компьютерный гений.
Бухгалтерия, Королевская больница
От щелчка выключателя до того момента, как люминесцентные лампы наконец-то загорелись и их холодное сияние высветило надпись на матовых стеклянных дверях, прошла целая вечность: «Бухгалтерия Королевской больницы».
— Я вообще-то собирался уходить, — сказал Тор, системный администратор средних лет, открывая им дверь. Интересно, подумал Нильс, считают ли до сих пор его родители, что Тор — подходящее имя для человека таких скромных размеров?[102] Или они, наоборот, еще в его раннем младенчестве поняли, что он вырастет коротышкой, и решили таким образом это компенсировать? Тор Йенсен. Немногим выше полутора метров.
— Так-так. Парк компьютерного юрского периода, — сказал Каспер, проводя ладонью по одному из старых компьютерных экранов. Тор не понял, на что Каспер намекает.
— Сегодня пятница, так что все рано разошлись, — ответил он.
— Вы умеете включать эту систему?
— Да.
— Тогда включите, пожалуйста, — попросил Нильс.
Тор со вздохом поставил портфель на стол, отошел в самый конец помещения и повернул ручку главного выключателя. Комната наполнилась электрическим гудением.
